Простые вещи

– Да?

– Мне сейчас совсем не интересна твоя имитация в хорошего друга или верного товарища. Поверь мне, я в этом совсем не нуждаюсь.

Она вытаращила на меня глаза, не веря мои словам, ведь я только что по собственной инициативе отказал ей в душевном разговоре, который, видимо, должен был пойти мне на благо.

– Просто скажи, как идёт подготовка к выпускному вечеру и сколько дней до него осталось. Этого будет достаточно.

– К выпускному вечеру всё готово. Он состоится завтра, с вечера субботы на воскресенье.

– Спасибо, Елизавета.

– Я могу идти?

– Я тебя и не звал, собственно. Иди, – хладнокровно ответил я.

Она демонстративно встала из-за стола, и стремительно удалилась вглубь зала, оставив меня наедине с двумя недопитыми чашками кофе вместо одной.

– Смотрю, с девушками ты так и не научился контактировать, – к моему столику совсем незаметно подкрался Матвей Фадеев, которого относительно недавно я успел проклясть около тысячи раз. – Зато в заведении у тебя полный порядок.

– Чего пришёл? – как можно серьёзнее спросил я.

– Давай без крайностей и глупой игры в обидчивого циника. Хватит, Серб. Довольно.

– Да что ты знаешь обо мне?

Он присел напротив меня, поправил свою небрежную причёску и внимательно осмотрел одну из чашек с кофе.

– Гадость какая… Что я знаю о тебе, Артур? Я уверен в том, что ты не знаешь, что я предпочитаю капучино с карамельным или каким-нибудь ореховым сиропом…

Он говорил спокойно и уверенно, полностью овладев инициативой общения с первого мгновенья. Его лицо было уравновешенно, дыхание стабильно, а голос был таким воодушевлённым, что мне приходилось очень неловко.

– Я не приглашал тебе присесть, – чёрт, внутренняя часть меня всё-таки дала слабину, но я был обязан держать уровень и не поддаваться дружеским уловкам Матвея.

– Молодой человек! – позвал он официанта. – Мне большой капучино с ванильным сиропом, сверху добавить взбитые сливки и шоколадную крошку. Спасибо! – он сделал заказ и перевёл взгляд в мою сторону. – А Глеб Браумас не приглашал нас на свою вечеринку. Чувствуешь иронию? Вот и Алиса её почувствовала… Я понимаю, что в твой голове давно что-то очень важное дало сбой, и теперь всё идёт наперекосяк… Глупое слово подобрал, да?

– Матвей, – глубоко вздохнул я. – Чего ты хочешь?

– Если дружба с тобой стала чем-то из пределов мечтаний, то сейчас я хочу хотя бы того, чтобы ты извинился перед Алисой. Она с ума сходит последние дни. Хотя, наверное, для тебя словосочетание "с ума сходит" лексически слишком сильное, да?

– Она периодически заходила сюда, но отказывалась меня видеть и вела разговор насчёт выпускного исключительно с Феликсом.

– Это ещё кто? Твой новый Андрей Резнёв?

Я помотал головой в разные стороны.

– Да что ты несёшь? – мой голос стал на тон выше. – Я прошу тебя, если ты сказал всё, что хотел, тогда просто убирайся из моего заведения. Увидимся на выпускном вечере.

– Ты не посмеешь со мной так разговаривать, Серб, – он стукнул кулаком по столу. – Ты можешь так говорить кому угодно, но не мне. Чёрт, друг, да очнись ты уже, в конце-то концов! Оставь ты в проклятом прошлое всё, что так грядёт тебе душу. Если ты хочешь поговорить об этом, то просто дай мне знать. Мы обязательно обсудим это. Мы. Слышишь, Артур Сербин? Мы.

– Почему…

– Потому что я до сих пор нуждаюсь в тебе, – моментально перебил меня он. – Ты – мой друг, а это никак не влияет на степень твоего безумия или чего-то там ещё. Это раз и навсегда, понимаешь? У дружбы есть начало, но нет конца. Если она обрывается, то бредня это всё, а не дружба.

Мои глаза наполнились невыносимо тяжёлой жидкостью, в горле застрял настолько объёмный ком информации, что даже при большом желании, из моих уст бы ничего не вышло.

– Сегодня вечером у Алисы день рождения, ты про это хотя бы помнишь? Да и вообще: ты знал, что у людей раз в год бывает день рождения? Хм… Она отмечает у себя дома. Ты же был у неё, верно? Значит, дорогу знаешь. Поверь, Серб, я буду очень рад тебя видеть там. А она тем более. Ты дорог нам. Несмотря на все твои поступки.

– Пожалуйста, ваш кофе, – официант принёс Фадееву его заказ.

– Благодарю вас. Выглядит чудесно. Учти, Артур, если ты так и не найдёшь в себе силы измениться и сделать шаг навстречу, то с каждым днём за твоим столиком будет всё больше чашек с недопитым кофе. Надеюсь, до вечера.

Он легко вырвался из моих немых оков, накинул свою джинсовую куртку и продолжил наслаждаться прекрасной погодой, которая совсем недавно соизволила заглянуть в наш небольшой городок.

###

Остаток дня я провёл за бумагами, изучая финансовый водоворот Сильвера, а также все детали и подробности предстоящего выпускного вечера.

Я предупредил Елизавету о том, что сегодня уйду пораньше и даже сумел найти в себе силы, чтобы извиниться перед ней.

В этот раз я абсолютно точно решил отбросить все бестолковые тревоги в сторону, а также не тешить себя никакими мнимыми ожиданиями, чтобы просто отдаться течению реки сегодняшнего вечера. Посмотрим, к чему приведёт такой расклад.

Первым делом после Сильвера я заехал в магазин одежды и прикупил себе новую пару серых брюк и классическую сорочку голубоватого оттенка. Также я забежал в цветочный магазин, невольно вспомнив, когда я вообще последний раз покупал цветы?

Флористка была невысокой блондинкой с зелёными круглыми глазами, маленькими носиком и пухлыми алыми губами – настоящая кукла, в общем…

Ева?

– Добрый вечер! Для какого случая желаете приобрести букет? – да, это точно она.

– Мне, будьте добры, три тысячи белых роз!

– Сколько!?

– Три тысячи.

Наши глаза встретились, передавая друг другу информацию о том, что почти год назад наш диалог начинался совершенно идентично.

– Точно-точно! Вы тот самый молодой человек, который сделал мне настроение на несколько смен вперёд, хах, – покраснела она. – Я так понимаю, вас по-прежнему интересует герберы?

– Да… Верно. Моей подруге исполняется восемнадцать. Мне нужно восемнадцать гербер. Пусть они будут самых разных цветов и оттенков.

– Но… Чётное число цветов никогда не дарят на праздники. Может быть, семнадцать? Или девятнадцать?

– Нет. К чёрту предрассудки. Восемнадцать гербер, пожалуйста.

– Как скажете…

Я не успел оглянуться, как на улице стемнело, а я с роскошным букетом стоял перед калиткой дома Черышевой, где каждая комната была освещена приятным приглушённым светом. Заводная танцевальная музыка играла не слишком громко.