Простые вещи

Я послушался и аккуратно перелез обратно, что оказалось совсем нелегко. Как только я покинул здание, у меня закружилась голова. С чего бы это?

Я проделал первую часть операции по спасения своего товарища довольно мобильно и быстро, но Бютнеру так совсем не показалось. Как только я подошёл к окну, то сразу же услышал его зов о помощи.

– Серб, быстрее…

Сначала я закинул внутрь коробку с медикаментами, а потом уже залез сам. Я поставил фонарик на сидение облезлого кресла и подошёл к Эрику, чтобы попытаться оценить степень тяжести предстоящей операции.

– В общем, я думаю, что надо просто очень сильно дёрнуть ногу. Раз, и всё.

– Конечно! Проще простого. Я и на миллиметр её сдвинуть не могу, уже ору от боли, а ты предлагаешь достать её полностью. Лучше глянь, что есть полезного в аптечке. Куча бинтов, белые упаковки таблеток, несколько запакованных шприцев, разноцветные тюбики с мазями и несколько маленьких баночек с порошками разного цвета. Разбираться бы ещё во всём этом…

– Что из этого обезболивающее? – спросил я.

– Пачка с таблетками, которых меньше всего.

– Понял.

Мне вспомнился Резнёв. Из-за него, собственно, мы сейчас здесь и находимся. Надеюсь, жизнь рано или поздно всё расставит по своим местам.

– Одной тебе хватит?

– Не уверен… Сколько там осталось?

– Три штуки.

– Маловато… Давай две.

Мой пациент принял лекарство.

По всей арматуре стекали капли крови Эрика Бютнера, падая на разрушенный линолеум.

– Скоро подействует? – спросил я в надежде, что мы как можно скорее приступим к нашему делу.

– Минут пять… Не больше.

Спустя половину от ожидаемого времени Бютнер попробовал дёрнуть ногой. Его лицо оскалилось, но уже не так сильно, как раньше.

– Ну как? – уточнил я.

– Лучше, кажется.

Я немного задумался. Все мои мысли были связаны с той самой незнакомкой, которая заставила меня в тот самый вечер последовать за ней, потерять равновесие и покатиться кубарём с обрыва и получить эти самые шрамы, которые сейчас украшают мою руку… Ты ведь спасла меня, Алиса. Спасла мою жизнь. Как так получилось, что мы не пересеклись чуть раньше?

И почему каждый раз, когда ты врываешься ко мне в голову, я начинаю сходить с ума. Как же любоваться тобой и постоянно убивать каждую, даже самую маленькую возможность, что мы будем вместе…

– Серб, ты чего замер? Кажется, я совсем забыл про боль. Может быть, попробуем?

Я заботливо помог Бютнеру присесть, чтобы мне было легче доставать его ногу, и крепко схватился за его подошву, попробовал пошевелить её из стороны в сторону, раздался довольно неприятный звук, который негативно повлиял на моё восприятие ситуации.

– Так не больно?

– Почти ничего не почувствовал. Но всё равно: тащи быстро и резко. Одним молниеносным движением. Давай.

Быстро и резко, как хотел Эрик, не получилось. Для начала я сместил его ступню с мёртвой точки, а уже последующими темпами пытался полностью освободить своего друга. Мои руки моментально окрасились в алую краску.

Половина пути осталась позади. Бютнер не издал ни звука, это значительно облегчало эту хирургическую процедуру.

Я довольно быстро вспотел и вытер ладонью капельки пота с лица, забыв, что все мои руки в крови моего напарника. Прекрасно.

– Не томи, Артур… Пожалуйста. Ещё немного осталось, давай без остановок, попробуй всё-таки резким рывком вынуть, – поторопил меня Эрик.

Нам оставался один финальный рывок, но Бютнер наперекор своим словам заорал страшным голосом во всю глотку.

– Верни обратно, обратно! – неожиданно для меня завопил он.

Он задёргался, пытаясь вернуть ногу в исходное положение, но ему это доставляло не меньше боли и страданий, чем потенциальный последний рывок. Я растерялся, и мне стало страшно, что моя слабохарактерность не позволяет мне принять единственное верное решение: заткнуть уши и мощной хваткой вытащить его ступню из проклятой арматуры.

Надо действовать. Сейчас.

– Серб, не трогай, пожалуйста, – снова завопил Бютнер от прикосновения моих рук.

Я подошёл к аптечке, достал оттуда запакованный бинт и кинул в руки моему пациенту.

– Тихо.

– А-а, нет, Серб, нет, пожалуйста. Может быть, ещё одну таблетку принять? Или… Он не успел договорить, как маленькая тёмная комната растворилась в бешеном крике моего пациента. Теперь его от безопасности отделяла лишь элементарная обработка раны и грамотная перевязка. Никогда не поздно научиться методам оказания первой помощи.

Верно, приятель?

###

Оставив треклятую арматуру позади, мы продолжили знакомство с психиатрической лечебницей имени Навина Бертраша. Аптечку мы решили захватить с собой.

Мы обсудили вариант возвращения домой, но всё упёрлось в тот факт, что Эрик уже не сможет выбраться через окно, а единственный выход, который он знает, лежит через канализацию, путь к которой находится на втором цокольном. А по пути к нему мы как раз и захватим нужные нам документы. Идеальный план.

Практически весь первый этаж занимала регистратура и учебные аудитории. Ни о каком освещении речи, конечно же, не шло. Лишь слабый луч света от нашего фонаря уничтожал эту мглу и помогал нам пробираться сквозь разрушенный пол и кучу стройматериалов, которые были разбросаны абсолютно всюду.

Бетонные блоки, осколки стекла, и старая мебель весьма гармонично дополняли смутную атмосферу этого ада.

Бютнер оказался большим молодцом, учитывая, что он совсем не жаловался на свою травму. Конечно, он немного хромал на больную ступню, но передвигался вполне целесообразно и ловко.

Обработку и перевязку раны он сделал себе практически самостоятельно, я лишь помогал и слушался его указаний. Как он выразился лично: «Вроде бы, небольшая дыра в ступне, а такое ощущение, что голову прострелили».

Признаки жизни в лечебнице подтверждали надписи на стенах с довольно нервным подтекстом. «Вас уже не догонят». «Зачем уходить, если здесь интереснее?». «На пути к совершенству». Это лишь те, что мы сумели разглядеть, дойдя до лестницы, ведущей к цокольным этажам.

Она была забита всяким хламом, который преграждал путь, но сильно жизнь не усложнял. Все эти непримечательные ловушки мы старались обходить с предельной осторожностью, чтобы больше не повторилась грустная история с арматурой.

Каждый шаг сопровождался аккуратным вдохом и ритмичным биением сердца, которое стучало так быстро, словно кто-то бил по нему барабанными палочками в ритм классической композиции.