Сквозь камень и кровь

– Да мне на башку каменюка упала, вот говорят, мозги-то и поправила, – ляпнул я.

– Ну, чтобы после каменюки на башку дураками становились и подыхали, это я видел. Вон в прошлом месяце Гвену осколок в башку пробил, аж мозги, говорят, видно было, так он неделю слюни пускал, а потом преставился. Пришлось помогать его вытаскивать на верх. А вот чтобы в обратную сторону помогало – неее… Чёт ты завираешь. Ну да твоё дело, не хочешь говорить – не говори.

– Сам давно тут скалу скребёшь? – отогреваясь у костра и наблюдая, как уже начала закипать вода в кастрюльке, спросил я.

– Давно, – с тяжёлым вздохом сказал паренёк, – месяца два уже. У нас по деревне караван купцов проезжал с Бакареша, товаров много везли назад, закупились где-то, сволочи. Всех в деревне собрали и говорят, мол, все, кто поможет с караваном до границы, по золотому дадут. А наши то дурни, отродясь таких деньжищи в руках не держали, засуетились, забегали. Вот меня как третьего сына батька к каравану и подрядил, мол, вон как семье-то поможешь, а то толку с тебя тут… – у паренька судя по голосу начали наворачиваться слёзы, но он продолжил. – Вот нас дурней тогда человек десять набралось, всех и взяли в караван. А работы там на троих максимум, ну да нам и радость. Думали, дурни эти купцы, облапошим их на десять монет золотом. До Трелиса мы и не думали ничего плохого, работали да радовались. А как сказали, что до границы километров 50 ещё идти и мы обязательно должны идти, не то денег не видать, так мы и заволновались. Там людишек-то разбойных всегда было видимо-невидимо. Если туда даже и с караваном дойдём, то обратно уже так просто и не получится. Двое тогда на своё счастье оттуда ни с чем в деревню ушли, а мы дурни согласились довести. Ну и довели, Белиар сожри их душу… Подмешали нам в жратву прямо перед границей дрянь какую-то, всех сморило в сон, и понимали уже, что не то что-то, а бежать уже не убежишь. Ноги сами в узел завязываются, друг об друга спотыкаются, не слушаются, – парень шмыгнул носом. Глаза сами закрылись, а очнулся я уже тут на холодных камнях. Спасибо местным рудокопам, всё рассказали, всё показали, поддержали поначалу. Не то пропал бы, – парень замолчал, задумавшись о чём-то своём, помешивал большой ложкой в котелке кипящее мясо, иногда подкидывая какие-то листики и корешки, непонятно где раздобытые.

Так надо бы отвлечь паренька, не то совсем поник. – Ты что за корешки в суп кидаешь, где их берёшь?

Парнишка прерывисто глубоко вздохнул, потёр ладонями лицо и, посмотрев на меня грустными глазами, начал рассказывать: – Так это тут сушёные грибы, их редко, но можно встретить в шахте у нас, но маленькими совсем, не успевают вырастать. Срывают, кто успел, режут на длинные узкие кусочки и сушат. Очень яркий вкус у них, особенно у чёрных грибов. И растения разные, мох вот, не знаю, как он называется, но добавляет горечи маленько в отвар. И трава тоже свой вкус даёт, но её вообще только один раз смог сорвать. Названия не спрашивай, не знаю, потом покажу, как выглядит, если найдём. Там, где люди часто бывают, там очень большая удача что-то встретить, а там, где людей нет, – паренёк указал рукой вниз заброшенной штольни, – там наверняка много всякого, но туда даже здоровые сильные мужики не ходят. Говорят, очень опасно.

– Хм, да уж, придать той безвкусной мешанине из песка, жижи и чего-то, многого стоит, – ухмыльнулся я.

– Да, – оживился паренёк, – как-то видел, как за горсточку сушёных чёрных грибов отдали двойную норму руды, а это два дня можно есть и отдыхать, представляешь?! – парень аж зажмурился от предвкушения.

– А за вот такие рёбрышки что-нибудь нам может светить? – спросил я с интересом.

Паренёк хмыкнул, улыбнулся, глядя на меня, и смеясь, сказал: – Да, конечно, светит, морду набьют и отберут! Мясо в шахте – это как, – он помахал пальцем в воздухе, похоже, подбирая ассоциации, – это как принцессу трахнуть, вот точно, именно так.

– А-ха-ха, да так прямо и принцессу, ну ты сравнил, Харим, крысятинку с принцессой, – никак не получаясь отсмеяться, ляпнул я.

– Вот я тут два месяца примерно, и от вида этой крысятинки у меня слюни до пола. А ты представь, люди тут годами, говорят, у кого-то даже на десятилетия хватает здоровья, и всё на этой блевотной каше. У неё же, падлы, вкус либо никакой, либо подгоревший, – паренёк махал ложкой так, что я даже отсел на чутка подальше. – И ты представь, два тощих сопляка прийдут и начнут торговаться: мне три нормы, нет, мне пять норм за маленький кусочек мяска. Ну? Да-да, в жбан и вся торговля. Так как у нас нет ни силы, ни влияния. Так что я сейчас вот возьму и нажрусь мяса от пуза, когда ещё такой момент будет, может, никогда – очень уж эмоционально закончил паренёк.

– Так прямо и никто не ходит крыс побить у вас? Есть же и здоровые, наверное, парни? – спросил я.

– Да как, ходили, месяц назад принесли крысу, прямо в лагере жарили внизу. Тогда я и увидел, как её жарили. Только ушли туда пятеро, а вернулось двое и с одной крысой. Говорят, ползунов там кишмя кишат, а с киркой против такой твари никак не выстоять. Завалили они несколько крыс, только собрались выбираться, как со всех сторон на кровь эта мразь и сбежалась. Эти-то двое чудом выжили. Так-так, погоди, – он зацепил кусок варящегося мяса, поднёс к факелу, посмотрел, порезал, – ага, почти готово. Сейчас принеси немного воды, а я пока мясо достану, его промоем и на обжарку в котелок.

В общем, посидели мы с Харимом знатно, сдружились можно сказать. Мяса на каждого килограмма по два вышло. Я ему свою историю рассказал, ну не ту, что я попаданец, конечно, а ту, что Сван мне поведал, приукрасил тут да там. Мясо своё всё не смог осилить, с килограмм ещё осталось, решил со своими забоем поделиться, ну и на обед приберечь. Потроха в шкуру завернул и под камни засунул, была у меня на них одна маленькая идейка.

Поднимался я в свой штрек почти бегом, тут и там уже были слышны первые зевки и потягивания выспавшихся рудокопов. Я обосновано опасался, что запах мяса не останется незамеченным при встрече хоть с кем-нибудь.

В свою штольню я вбежал, как на скипидарный, и сразу же встретился глазами со Сваном. Тот уже проснулся и начал разминать кости после сна на твёрдых досках. Подняв бровь в немом удивлении, то ли от того, что я не в корке говна и грязи, то ли от того, что я бегаю, как ошпаренный ни свет ни заря, но всё же решил было отвернуться, не придав этому значения.

– Доброе утро, Сван. У меня для наших есть кое-что особенное, можешь помочь разделить?

Вслед за первой бровью поползла на верх и вторая. В крайней степени задумчивости и удивления он пробурчал: – Здравствуй-здравствуй. Смотрю, ты помылся, теперь нестрашно и подойти к тебе, – на полпути его лицо как-то уж слишком быстро сменилось с растерянно-удивлённого до хищного, жадного.

– Ну, я вижу, ты уже унюхал то, чем я решил поделиться с вами, – максимально выделив голосом "поделиться", я достал из-за спины свёрнутый куль с мясом в лоскуте ткани, оторванного от штанов.

То ли моя интонация, то ли куль мяса, протянутый на встречу, но Сван аж встряхнулся, сгоняя с себя всю одурь, положил свою ручищу мне на плечо и сказал: – Спасибо. Поднеся к лицу, он глубоко вдохнул приятный запах прожаренного, ещё тёплого мяса, зажмурился и отвернулся.

Прошло пару мгновений, и я вздрогнул от гулкого баса с эхом, отражающимся от камней, пронёсшегося по залу выработки: – Подъём, парни, подъём, наш друг мясо принёс, кто не встанет к делёжке, тому не достанется.

Сонные рудокопы загалдели, завозились, и в миг штрек превратился в растревоженный улей. – Чего, какое мясо, какой друг? – слышалось то тут, то там. – Дайте я его расцелую, что, опять кто-то смог вылазку сделать в заброшенные штреки? – с удивлением говорил кто-то из рудокопов. – Да похоже, и добычи, похоже, вынесли немало, раз даже до нас дошло, – радостно голосил ему в ответ другой. – А сколько норм руды за кусманчик? – наконец я услышал что-то интересное. – Да уж не мало, уверен, мяса сто лет не пробовал, давай быстрей дели, я почти на всё готов уже, – с истерикой в голосе кричал третий. Двенадцать рудокопов окружили Свана, галдя, и уже кто-то кого-то начал отталкивать, выясняя, кто первый встал на это место и откуда должна начаться очередь.

– А ну заткнулись все, разделю на всех, кто согласится с ценой, – Сван выдержал паузу и продолжил: – Делю на равные части, сразу говорю. Цена за кусок – одна ложка каши в течение месяца, один раз в день. Кто согласен, подходит ко мне, кому не надо, идёт в другую сторону, – Сван махнул рукой, указывая несогласным.

– Ха-ха, да цена ж смешная, какой балван не согласится-то, я за! – радостно крикнул Ольф.

– И нам режь! – отозвались Джим и Брук.

– И мне, и мне! – снова загудели рудокопы. – Кого благодарить-то за такую щедрость? – крикнул кто-то из них.

– Да вон, – Сван слегка запнулся на середине фразы, но видимо не придумав ничего лучше, продолжил: – Крысёныш вон мясом поделился.

Охи, ахи и возгласы недоверия послышались со всех сторон, но все как один выразили мне благодарность и обещания в ежедневной ложке каши. Чёрт подери, я был рад безмерно. Месяц можно не думать о пропитании, а уж за месяц с уверенностью могу сказать, добуду ещё один шмат мяса, ведь и план уже созрел.

Но не сегодня, это точно, силы мои были уже давно на исходе, и я поплёлся к облюбованной лавке, на которую впервые сел в этом странном мире. Уснул я будто рубильник вырубили, и вроде только глаза закрыл, как раз, будят: «Вот мы тебе плату за мясо принесли», и суют мне под нос тарелку с кашей этой мерзкой, а у меня такое ощущение, будто желудок полный под завязку. А хорошее мясо было сытным и удовлетворяло. Раз в даже молодом организме так долго голода не чувствуется, но не отказываться же, принял тарелку с кашей, поставил под лавку и дальше спать. Почувствовал, как мышцы расслабляются от усталости, а сон поглощает все мысли.

Видимо, спал я долго, так как проснулся только, когда из каждого угла раздавался храп. Оглядевшись в полумраке, нашёл оставленную мной порцию каши и хоть есть совсем не хотелось, впихнул её в себя. Каша оказалась не такой уж отвратительной, как я ожидал, и быстро проглотилась, оставив лёгкое ощущение сытости. Из головы не выходила охота на крыс, чертовски нужное мероприятие в моем нынешнем положении, но для неё мне просто необходим Харим. Без него и думать нечего, поэтому нужно как-то сподвигнуть его к этому рискованному дельцу. Понимание, что для этого придётся поработать над мотивацией моего нового друга, обострило мою решимость. После еды, впервые заработанной в этом мире, думать совсем не хотелось. Сытый и довольный поплелся на нижние ярусы, вдруг получится найти Харима.

Вопреки вчерашней слабости и боли во всем теле, сегодня чувствовал себя абсолютно живым и полным сил. Ногам не мешали ощущения усталости, и каждое движение давалось легко. Удивительно, но теснота тоннелей шахты не давила на голову, а ощущалась чем-то нормальным и родным, капли воды с её сводов хлюпали о камни приятной для слуха мелодией, а шорохи то тут, то там раздававшиеся по шахте стали понятны и не пугали. Кажется, я начал понимать звуки шахты, как музыкант изучает ноты. Невольно в голову пришли мысли, а как же быстро я "обжился", если можно так сказать, в этом теле и похоже невеликий опыт и знания прошлого владельца этой, хм, оболочки, теперь тоже мой. С каждым днём эти новые знания впитывались всё глубже, и казалось, что я уже стал частью этого мира. Мысли о том, как быстро адаптировался, вызывали удовлетворение, но всё же оставляли и вопросы о будущем. Ощущение, что я нахожусь на грани чего-то большого и важного, не покидало меня.