Сквозь камень и кровь

Они перекрикивались, и я, открыв рот от удивления, сидел в полной растерянности, не веря тому, что происходит. Решив немного осмотреться, я взглянул на свои руки, ноги и торс. Это тело – совсем не моё, совершенно другое. Что же, черт возьми, происходит!? Растянувшись на неровных, плохо отёсанных досках скамьи, поймал пару заноз, но решив не заострять на этом внимания начал обдумывать варианты.

Воображение рисовало самые невероятные сценарии: меня вытащили из кипятка, украли, вылечили каким-то образом, потратив кучу препаратов и пересадив кожу целиком, а затем бросили в сырую заброшенную штольню умирать? Почему? Это же полный бред! Такого точно не могло быть, я даже подумал, что этот вариант надо сразу выбросить.

«Так, думай, думай!» – постучал себе по голове костяшками пальцев. Все эти мысли казались нелепыми. Тут я присмотрелся к странному синему фонарю на палке, расположенный в метрах трёх от меня. Он выглядел, как слипшиеся в застывшей слизи камушки, явно плотно утрамбованные. Светился не весь фонарь, а каждый осколок по отдельности. Что это за материал такой? Непонятно и жутко.

Перевёл взгляд на того самого рудокопа, который заметил меня первым. Он ожесточённо спорил, брызгая слюной. На нём была надета драная рубаха, которая больше напоминала лоскутное покрывал. И огромные штаны из грубой ткани, которые натянуты на деревянные безразмерные башмаки, привязанные к штанам на тесёмках. Он выглядел крайне неопрятно.

Мои глаза скользнули по рельефу скалы, на которой были видны следы металлического инструмента, как шрамы на коже. Всё это выглядело настолько реальным, что я просто не мог поверить в абсурдность происходящего. Холод, боль, усталость, жажда и голод… В голове крутились мысли, но мозг был не в состоянии их упорядочить, оставался лишь наблюдателем.

"Ещё варианты, сэр?" – я сам же хохотнул в кулак, "Перенос сознания в чужое тело? Конечно, я читал об этом в книгах не раз, но это всегда казалось вымыслом, фантастикой. Литература лишь создавала миры, в которые веришь, переживаешь.". Осмотревшись ещё раз, вспомнив, откуда мне пришлось выползти, взглянув на бранящихся рудокопов, которые, кажется, собирались лезть друг на друга с кулаками, и кинув взгляд на странный светящийся кокон из песчинок и мелких камней, я принял для себя вторую и пока основную теорию, не слишком то отличающуюся от первой – теорию попаданца в полную жопу.

Так, ладно. Если придерживаться этой теории, то выходит, что в моём мире я уже плыву в кипящей луже, в меру сваренный и бездыханный. Возвращаться отсюда резону нет от слова совсем, даже если бы это было возможно. В моём мире добыча полезных ископаемых ведётся совершенно по-другому, что говорит о том, что я попал на другую планету. О перемещениях назад во времени не стоит и говорить, так как теория относительности явно намекает на невозможность такого действия.

Цивилизация этой планеты, судя по всему, находится на более низкой технологической ступени, чем наша. Например, светящийся кокон из песчинок и мелких камней указывает на наличие какого-то источника света. У них либо уже есть электричество, но проводов я не вижу, а до катушек Теслы они явно не доросли, либо они научились синтезировать химический люминофор. Хотя это маловероятно, так как светит он не так, да и выглядит по-другому. Возможно, у них есть химические соединения, не встречающиеся на нашей планете – это уже интересно. Теорию магии я сразу откидываю, как не имеющую научного обоснования и доказательств. Да, в принципе, я могу поверить в перенос инфо-матрицы через некие квантовые каналы и спонтанную перезапись, замену или запись на подходящий носитель, находящийся в бесконечно удалённом участке вселенной. Ведь тело человека – это всего лишь сосуд, великолепный механизм, оболочка, управляемая мозгом. В один прекрасный момент эволюции зародился интеллект, позволивший осознать себя как личность, начать задумываться, изучать, мыслить и создавать. Почему бы этому интеллекту не создать инфо-матрицу для экстренной смены носителя в случае близкой смерти? Магия? Хех, пусть эльфы, орки, гномы и драконы идут в задницу.

Продолжать размышления мне помешал смачный шлепок, когда камень ударился об стену. «Вот скаты!» – подумал я и во всю глотку рявкнул: – Да что, вашу ж мать, тут происходит!?

Рудокопы замерли в тех местах, где стояли, и, с каким-то страхом в глазах, начали медленно поворачиваться в мою сторону.

Глава 2

– Вы совсем охренели, камнями обкидываться! – закричал я, указывая на булыжник, который чуть не размозжил мне голову. – Какая сволочь кинула? – мой голос эхом прокатился по пещере, которая сразу напомнила о своём мощном акустическом эффекте – тут, похоже, даже оперу можно было бы исполнять.

Трудяги, стоявшие неподалёку, замерли, открыв рот от удивления, а потом один из них, с проседью в волосах и бородой, словно бодибилдер с широченными плечами, мотнул головой и с малохольной улыбкой произнёс:

– Гляньте, братцы, заговорил.

– Да-да, посмотри, какое чудо! – раздался хоровой отклик от других горняков, и пещера наполнилась гомоном десятка голосов.

– Тише, – приказал тот же здоровяк, размахивая мощными руками, – будет вам гомонить. Рабочие почти сразу успокоились, и здоровяк обратился ко мне. – Ты как, как так заговорил-то?

– Да ты лучше Сван спроси, какого чёрта этот понос падальщика добрых людей сволочью называет, – перебил здоровяка Ольф.

– Ахах, – заржали несколько рудокопов.

– "Это ты, что ли, порядочный? Да ты ж сам вроде как кинул в меня, но я же видел, что хотел добить этого крысёныша. Да только хрен тебе, даже если ты его сейчас в камень закапаешь, спор ты уже проиграл. Выжил наш крысёныш, а ты мне теперь торчишь дневную норму руды" – сказал молодой парень с белыми волосами и дурацкими усиками.

– "И мне" – крикнул ещё один рудокоп, очень похожий на белого, похоже, его брат.

– "Ольф, ты с этим даже не спорь" – тоном лидера сказал Сван, " По правде, это!"

– "Так Сван, я ж с этим и не спорю. Юргену и Джиму торчу по дневной норме руды, но вот Бруку я ничего не дам. Не сговаривался я с ним!" – упрямо заявил Ольф.

– Да я ж за компанию крикнул, шутканул больше, а ты в драку полез и каменюками кидать стал! – начал оправдываться Брук.

– "Затихли все!" – рявкнул Сван. "Ольф, Юргену и Джиму ты должен по дневной норме руды, отдашь на этой неделе, край на следующей. Спрошу лично. А ты, Брук, если ещё раз так шутковать будешь, уши оторву и весь долг на тебя повешу. В этот раз в качестве наказания пол пайка сегодня крысёнышу отдашь. Понял?"

– "Понял, понял" – повесил нос Брук.

– "Всё, идите работать, скоро жрать идти, а мы норму с нашей штольни ещё не сделали. Голодные решили спать лечь?" – не то спросил, не то скомандовал Сван.

– "А ты чего, небось норма общая?" – осведомился один из горняков, который не уступал по комплекции Свану.

– "А я свою норму ещё пару часов назад сделал. Больше для вида камень крошу, чтобы вас не расстраивать" – усмехнулся Сван.

Рудокопы дружно разошлись по своим местам, и вскоре снова раздался звон кирок, а Сван продолжал наблюдать за мной, то хмурясь, то вглядываясь в глаза. И всё же решил подойти.

Тусклый, странный кокон-светильник еле заметно мерцал, озаряя часть пещеры, где я сидел. Напротив, молча стоял Сван, как бы предлагая мне начать разговор первым.

– "Что, не так, Сван?" – спросил я его.

Его брови поползли вверх, он явно не понимал, почему я говорю. Но, взяв себя в руки, ответил:

–" Что не так, крысёныш? Что не так?! Я тебе скажу, что не так! Я знаю тебя с младенчества, ещё когда ты молоко у Хейды сосал. И до того дня, когда на тебя обвалился свод шахты, долбанув по черепушке и привалив там. И ни разу я за эти 13 или 14 лет не слышал от тебя ничего, кроме тупого мычания и блеяния. А тут сразу столько всего. Ну и удивил ты всех. И ещё это!" – он кивнул в мою сторону, указывая на мои глаза.

– "А что не так с глазами?" – спросил я.

– Что не так? Да ты ж никогда никому в глаза не смотрел, взгляд либо в пол, либо на пальцы свои на ногах уставлен, и мычишь. А тут вдруг смотришь как на равного, взгляд не отводишь, не боишься ничего. Речь у тебя какая чистая, нет, это уже не ты.

–" Ну, а кто ж тогда я, если не я? И почему ты меня крысёнышем называешь? Имя же есть!" – я отодвинулся на край скамейки, намекая, чтобы он сел рядом, а не стоял.

У рудокопа брови, казалось, уползли на макушку от удивления. В состоянии крайнего недоумения он спросил чуть ли не по слогам:

– "А какое имя у тебя?"

Вот дятел, – мысленно прокручивая мысли, подумал я. – И что теперь ему говорить? Не своё же имя. Имена тут явно звучат совсем по-другому. Блин, что делать… Пауза затягивалась. Подумав ещё пару секунд, я не нашёл ничего лучше, чем ляпнуть:

– "А я не помню"! – изобразив максимально идиотский вид.

– "Конечно, не помнишь, и никто не помнит. Я уж испугаться решил, думал, может, ты демон какой." – настороженно, глядя на меня, произнёс Сван.

Было немного странно видеть, как крепкий, бывалый мужик побаивается ребёнка, которого можно было бы сбить одним лёгким движением. Да и по ощущениям, ничего особенного, сам скоро загнусь. Мой живот урчал так громко, что казалось, перебивал звуки ударов кирок по камню.

– "Ты садись, Сван, в ногах правды нет. И как понимать твои слова, что никто не помнит моего имени? И кто такая Хейда, что даже грудью меня кормила?" – спросил я.

–" Да нет, я постою" – отрезал Сван. – "Воняет от тебя, как от уборной в жаркий день, весь измазан в дерьме. Нет уж, сиди сам. А то, что никто не помнит, так это нехорошая история. Да пара человек с тех дней и дожили. Давно это было, а шахта наша быстро убивает. Вот и не стоит тебе знать, поверь мне."

– "Да как же, это ведь и моя история. Помоги вспомнить хоть что-то" – попросил я, ведь стало крайне интересно, может, это поможет мне адаптироваться здесь.

Сван, возвышавшийся в тусклом свете пещеры, выглядел внушительно. Его рост превышал шесть футов, а широкие плечи и массивная грудь придавали ему вид человека, который всю жизнь сражался с врагами. Его кожа была обветрена и покрыта шрамами от бесчисленных сражений, грубая текстура его тела свидетельствовала о годах лишений. На нем была залатанная и потрепанная туника, некогда яркий цвет которой давно выцвел и стал приглушенно-коричневым. Завершали этот наряд тяжелые, с разводами грязи кожаные с заплатами штаны, заправленные в напрочь убитые кожаные сапоги. Борода с редкой проседью обрамляла его лицо, а темные глаза, несмотря на усталость, сохраняли острый, умный блеск. Несмотря на его внушительную внешность, в его позе чувствовалась некоторая усталость, как будто тяжесть прошлых сражений и унылая реальность рудников сказались на нем.

– Хм… ладно, но скажу сразу, для тебя она будет крайне неприятной, крысёныш, – Сван повернулся к кокону-светильнику, пару мгновений куда-то в него всматривался и начал рассказ. – Как ты уже видишь, мы находимся в шахте. Добываем мы тут железную руду для хозяев этой проклятой шахты, но все мы всего лишь невольники и живём ровно столько, сколько можем работать, ведь руду мы меняем на крохи еды. Держат и охраняют эту шахту бандиты и головорезы, но и они работают не сами на себя, а на кого-то сверху, кто может отвести глаза короля от этого беспредела. И вот этот кто-то, давным-давно, полюбил одну девушку, Хейду, но та решила отвергнуть его предложение, и за это была похищена из родного дома и брошена к нам в шахту. Сам видишь, с женщинами тут совсем туго, а нас эти ублюдки довели до животного состояния, и бедняжке Хейде здесь ничего не светило, кроме страшной смерти. К её беде, она была невозможно красива, я, например, таких женщин за всю жизнь не видывал.

Сван замолчал, глянул на меня как-то по-свойски, что ли, и отвернулся, уставившись снова в свет, продолжил.

– Всё осложнилось и тем, что бросили её к нам как раз к второму вечернему принятию пищи, перед длинным ночным отдыхом. В это время все, кто добыл свою норму, собираются у входа, принося руду и забирая еду. Как сейчас помню, этого жирного ублюдка, тогда я единственный раз его и видел, эх, какой же я был молодой, мне тогда только 20 лет было. Стоит и громко гад объявляет, мол, это вам за хорошую работу, делайте с ней, что хотите и бросил девчушку. Ну а дальше сам понимаешь, что было: сначала дрались все со всеми, потом собрались те, кто в какой штольне работает, и друг против друга ополчились. Забрали её с нижних ярусов горняки, в общем, в конце, через неделю отбили её то ли с западных кто-то, то ли с верхних штолен. Там она и пол недели не провела, на девку страшно смотреть было, побитая, вся заляпана, глаза дурные… беда. Так из рук в руки пару месяцев её отбивали, но в конечном итоге с нашей штольни мужики собрались, да не смотри на меня так, не хотели мучить даже, просто жалко девку стало. Эх, хорошо тогда сходили, рож разбили всем, и кто попался на пути, и кто в штольне той был, кого-то говорят даже на смерть забили, ну да не в том суть, забрали мы Хейду к себе, а там от неё одно название, что девка осталась. Как сейчас помню, старший тогда Гунар был, посмотрел он на бедняжку и сказал: кто её тронет на этой неделе, голову сам откручу. Так она и жила у нас. Пару раз пробовали, конечно, её от нас отбить, но быстро зубы-то по растеряли. Хехех, так о чём это я? А, да, вот жила, говорю, она у нас, пайкой все складывались по малой части со всех. Ну и она как-то поняла, что не звери мы дикие, хозяйничать стала через пару месяцев, порядок наводить, ну а мы, сам понимаешь, на добро только добром. Не знаю, сколько с того момента времени прошло, но как сейчас помню, выходит Гунар от Хейды и говорит: не ходите, други, более к ней, беременна она. Ну все как-то оживились, вроде как ребёнок будет в этом проклятом месте. Общий, конечно, но всё же.

Время быстро прошло, разродилась она тобой. Все мы заметили в тот миг, как Гунар её полюбил, и с тех пор вы втроём начали жить отдельно, в той заброшенной тупиковой штольне. Время неслось, но однажды Гунар сломал ногу, как уж там вышло, не знаю, он внизу всегда работал, но похоже тому было суждено случиться. Слёг в общем он, а пайки и так в притык хватало на всех. Тебе тогда уже 3 или 4 года было, бегал по всей штольне, как угорелый. Ну да и пришлось Гунору хоть по 2 ложки в день да выделять. Может и выкарабкался бы, но одной ночью услышали мы крик Хейды. Пока просыпались, пока забежали, а там краулеры, ну ползунами их ещё называют, рудокопы, откуда-то по всему заброшенному крылу лазят. Мы обратно за кирками, кто-то за надсмотрщиками, но не успели: убили они и Гунара и Хейду. Да и мы с кирками на этих тварей не полезли, а утром надсмотрщики с воинами пришли, я тогда ассасинов впервые увидел, жуткие. Когда зачистили они шахту, заставили нас трупы выносить, а то мы бы туда и не сунулись вообще. Заходим мы, значит, в то крыло, ну и видим, как частично объеденный Гунар в обнимку с двумя задушенными ползунами лежит, а рядом ещё один валяется с оторванной башкой, ох и крепок был.