Мать моя женщина. Психологическая повесть

Я взглянул в глаза Габриелле, лет которой было не больше двадцати трех и сменил тему:

– Габриелла, я понимаю, что это незаурядная просьба, но без вас мне теперь никак не справиться. Прошу, не оставляйте нас. По крайней мере, какое-то время.

И хотя в её зелёных, как малахит, глазах я увидел согласие, всё же продолжил:

– Понимаю, предложение неординарное. Я буду вам платить. Мне нужна сиделка. Вернее, не мне, а ей. А вы студентка. Думаю, пусть небольшие, но всё же дополнительные средства вам не помешают. Вы сможете заниматься учёбой, когда вам потребуется. Времени на раздумье я вам дать не могу, поэтому прошу вас, соглашайтесь.

Выходные закончились, и на следующий день я с нетерпением ждал возвращения Габриеллы из института. Но, как мне показалось, не только я один. Мать часто поглядывала в окно. Я это заметил. Я заходил в комнату к ней и не знал, что делать. Я не знал, что ей сказать, не знал, что спросить, что предложить: хочет ли она есть, пить или есть какие другие потребности. Так в тишине, скрывая друг от друга томление по нашей гостье, мы и ждали Габриеллу, которая согласилась быть нянькой для матери.

– Ну, как у нас дела? – дружелюбно спросила Габриелла с порога.

– Вы спрашиваете, как настоящий врач.

– В каком смысле?

– Так говорят все врачи, когда приходят к больному, который идёт на поправку.

– Ой, я не хотела нисколько вас обидеть.

– Нет-нет, что вы, – засуетился я. – Ни о какой обиде речи быть не может. Я просто констатирую факт. И не стоит на этом зацикливать внимание.

Мне показалось, что, проходя мимо, Габриелла как-то косо посмотрела на меня.

– Здравствуйте! Как вы себя чувствуете, Анна? – спросила она, войдя в комнату к матери.

– Некрасиво, мама, отвечать молчанием.

– А мама и не молчит, она просто рада видеть меня. А я вам тут принесла вкусных трубочек. Сейчас Герман поставит чайник, и мы попьём чай с трубочками. Не давите, дайте ей время. Пойдёмте на кухню, – шёпотом обратилась Габриелла уже ко мне.

Я внимательно следил за тем, как девушка хлопочет на кухне. Мне так не хотелось мешать ей. Её присутствие меня вдохновляло. Мне нравилась её хозяйственность.

– Вы такая домашняя. Такая умелая. Ведь вы ещё совсем молоды. Откуда вы знаете всё это?

– Что именно?

– Ну вот, и готовить умеете, и к пожилой нездоровой женщине находите подход. По своим делам и поступкам вы гораздо старше и мудрее девушек такого возраста.

– Спасибо. Я живу одна. Пришлось научиться.

– А жених?

– Какой жених?

– Давеча я слышал, как вы разговаривали по телефону с молодым человеком. Простите, я случайно подслушал.

– Это всего лишь был мой однокурсник.

– Вы говорили, как…

– Мы обсуждали конспекты, друзей,.. не помню, что-то ещё.

– Вы с ним очень дружны. Постойте-ка, теперь я понял, почему она отправилась выбирать вам свадебное платье. То, что он ваш жених, показалось не только мне.

– О, как нелепо!

Закипел чайник. Габриелла вновь пригласила мать за общий стол. Та с большим аппетитом стала хрустеть трубочками и запивать горячим чаем. А после наш диалог с Габриеллой продолжился.

– Что вы почувствовали, когда она пропала вчера?

Я задумался.

– Только честно.

– Страх. Как боятся за потерянного ребёнка, хотя мне это чувство неизвестно. Испугался, что больше её не увижу. Что с ней может что-то случиться… Но это рефлекторное чувство. Любой бы на моём месте бросился её искать. Как у вас там говорят, у медиков… рефлексия… собака Павлова… как-то так ведь?

– Да, есть такое. И как долго вы это испытывали?

– Недолго. Потом последовало раздражение. То самое, в которое она приводила меня последние годы, когда мы были вместе.

– Что именно вас привело в раздражение?

– Ну, я не знаю… то, что она исчезла. Куда-то попёрлась, мы тратим на неё время, а она взяла и исчезла. Я не знаю, как это объяснить. Мне было любопытно, куда она пошла, и вот оказалось, что мой и ваш интерес останется неудовлетворённым.

– И всё?

– Я хотел её вернуть.

– Почему?

– Да потому, что… потому что она не может просто так взять и исчезнуть. Понятно вам?!

Глава 4

Квартира, в которой совсем недавно веяло могильной пустотой, наполнилась жизнью. Мать смотрела телевизор. В ванной весело плескалась вода, доносились звуки воскресной стирки. Из окон струился мягкий свет, и комнаты купались в солнечных лучах. Запах одинокой старой женщины сменился на свежесть и уют домашнего очага. Здесь теперь жила семья! Так мне виделось и хотелось.

– А вы бы хотели семью?

– Ой, вы меня испугали!

– Извините.

Габриелла продолжила стирать и молчала, будто не услышала моих слов. Я стоял, смотрел на неё и стеснялся повторить вопрос. Зачем, думал я, зачем я её об этом спрашиваю. Какая разница, что она ответит. Я прошёлся по квартире и вновь почувствовал себя счастливым. Улыбнулся, услышав, как по телевизору вещают про какого-то парня, которого необходимо женить на одной из девушек, а он не может сделать выбор и добиться дельного совета от матери, упрекая её в нерешительности.

– Каждый человек желает иметь семью. Полноценную. Правильную. Отвечающую нуждам и потребностям как самого этого человека, так и всех членов семьи. Человеку нужна семья, где его любят, где он любит. Где его понимают и принимают таким, каков он есть. А ещё важно, чтобы эта семья вписывалась в рамки общества. И не просто вписывалась, а являлась примером соблюдения тех ценностей и традиций, которые он исповедует. И не столь важно, родительский это дом или брак, сколь значим сам смысл семьи, её сущность и содержание. Любите друг друга и будьте счастливы!

Мягко говоря, я удивился тому, что сказала Габриелла. Вернее, даже не смыслу её слов, а её желанию что-то до меня донести. Я почувствовал, как в носу защипало, и сделал всё, чтобы не расплакаться.

– Сегодня воскресенье. У вас выходной, а вы тут стираете. Пойдёмте на прогулку, – предложил я.