Мать моя женщина. Психологическая повесть

И буквально через мгновенье мы следовали за матерью. Это оказалось блестящей идеей – проследить, куда пойдёт эта ненормальная женщина. Сквозь потоки машин и прохожих она двигалась целенаправленно, будто точно знала, куда и зачем идёт. И ничто не отличало бы её от других людей, если бы не обвисшие расстёгнутые сапоги. Оказавшись у дороги, дождалась зелёного светофора и по пешеходному переходу перешла на другую сторону. Пройдя один квартал, потом другой, повернула во дворы, будто знала свой путь ранее. Выйдя снова на людный проспект, повернула за угол и тут скрылась в толпе. Мы потеряли её из виду.

– Куда она делась? Куда пропала? – заметался я.

Увидев ближайшую дверь с вывеской «Быстрое фото», ринулся туда, но там её не оказалось. Следующая булочная тоже не принесла успеха, как и все ближайшие заведения и магазины. След матери окончательно простыл.

– И что теперь? – взволнованно вопрошал я.

Мы ещё раз огляделись по сторонам, прошлись по близлежащим переулкам и дворам, после чего девушка предложила вернуться домой:

– Она сознательно куда-то шла, знала, куда движется. Следовательно, она вернётся домой. По крайней мере, есть большой шанс.

– Да, так поступают собаки. Если конечно, не уходят умирать.

Дверь осталась незапертой. Теперь я ждал возвращения своей матери. Парадоксально. Зачем мне было это нужно, я не понимал. Возможно, мне было любопытно, куда её чёрт понес. Но пока моё сознание гораздо сильнее увлекала гостья. Я делился воспоминаниями, в которые погружался всё больше и больше.

– …Жили мы небогато. Скорее бедно. Если бы не глупый проступок матери, когда она сбежала с отцом из дому, то всё бы у нас было. И было хорошо. Положения и статуса деда хватило бы на многие годы. Мать, конечно, получила состояние своего отца в наследство, но это случилось потом, когда я уже встал на ноги и работал сам. Хотя, с другой стороны, как бы тогда появился на свет я, если бы мать не связалась с отцом? А сделать это она смогла только благодаря тому, что ей пришлось покинуть отцовский дом. А случилось это так.

Генрих Штольц как-то после семейного ужина, на котором рассматривалась кандидатура зятя, пригласил к себе в кабинет дочь и заявил:

– Мне не нравится твой выбор, Анна. Мужчина, которого ты нарекла своим возлюбленным – не ровня тебе. Этот человек не сможет тебе дать то будущее, которого ты заслуживаешь и которым ты уже обеспечена, благодаря моему положению. Ты дочь высокопоставленного дипломата. Тебе следует приглядеться к кому-то более подходящему для нашего рода, уровня и воспитания.

Анна, проявив свой твёрдый характер, продолжила встречаться с молодым моряком. Только теперь уже втайне от родителей. Когда дед Генрих однажды раскрыл их прятки, то в гневе запер дочь в доме под жёстким контролем со стороны сиделки, объявив, что их помолвка возможна только через его труп. Ну, а дальше, как в романтической сказке – ночь, окно, верёвка. Правда, направление было иное. Да и сказка совсем не романтической оказалась. По верёвке моряк залез в окно к девушке. Заманив сиделку в комнату, заговорщики связали её, а после вынесли из отцовского сейфа довольно приличную сумму. Этих денег и хватило молодым беглецам, чтобы найти себе жильё и обустроиться на первое время. Ни интеллект, ни биография, ни манеры, ни родословная, которая просто отсутствовала, ни положение, как финансовое, так и должностное, молодого псевдоморяка не вызвали доверия у умудрённого жизнью немецкого подданного Генриха Штольца, однако убедили его в одном:

– Не реви, – сказал он своей жене Елизавете – матери Анны. – В одном можно быть уверенным: если эти паразиты пошли на такое, значит, они действительно любят друг друга и будут друг за друга горой! Если это просто вшивая страсть – наша дочь вернётся, никуда не денется. Если любовь, значит, это их выбор – жить в нищете и трудностях. Время покажет…

Время и показало, что мать души не чаяла в отце, растворена была в нём полностью. Считала его пределом всех своих желаний и вершиной возможностей, что даёт судьба. Даже после того, как он попросту исчез. Когда они сбежали, кажется, в то время у них и случилось первое зачатие. Безуспешное. А потом уже успехом обернулось зачатие меня. И вот на свет появился я… Я – Герман Громов! Ужасное имя…

Помню, было мне лет пять. Я попросился в гости к соседской девочке. Мать отпустила. Через три дня меня привели родители этой девочки сами. И на вопрос: «Не потеряла ли мать своего сына?» она ответила: «Негоже мальчику полностью разгуливать по гостям у девочек, а где его дом, он сам прекрасно знает. Собака и то знает. Он же не умирать ушёл!». Мне было пять лет. А потом произошёл с этой же девочкой другой случай, хотя дело не в самой девочке. Мама отругала меня за ногти, которые я сам не стригу, и ей приходится заниматься этим. Я разобиделся и убежал. Вслед она кричала мне: «Беги-беги и больше не возвращайся, паразит». Родители той девочки, у которой я скрывался, опять меня привели также через три дня. Мать даже не искала меня.

Дверь заскрипела. В коридоре послышался шорох. Это вернулась моя мать. Мы внимательно проследили, как она разделась, прошла в комнату и устроилась в своем кресле. Я подошёл и присел на корточки.

– Где ты была, мама? – тихо спросил я.

Она молчала. Тогда я схватил её за плечи и, начав трясти, заорал:

– Где ты была, чёрт тебя раздери? Ты ответишь мне на вопрос, где ты была? Куда ты ходила, старая ты кляча?

Мать смотрела мне в глаза, но взгляд её был такой пустой и неосознанный, будто она смотрит сквозь меня. А потом она всё же произнесла, как старая скрипучая дверь:

– Акватория! – о чём-то подумав, продолжила. – Наша девочка скоро может быть замуж. Пора бы и тебе побеспокоитса о её положении полностью. Разве тебе ровно всё равно на её будущее?

– Какой девочки, что ты несёшь?

– Грымов, ты пугаешь меня. Загляни на неё. Она полностью как взрослая.

Я взглянул на нашу гостью и выпалил:

– Это никакая не девочка! Это наша гостья. Её зовут…

Кстати, задумался я, ведь я до сих пор не знаю, как её звать.

– Кстати, а как вас зовут?

– Габриелла, – ответила девушка.

– Габриелла, – заворожённо повторил я. – Ты слышишь, её зовут Га-бри-елла. Она… она…

Тут я осознал, что ничего о ней не знаю. И вообще, кто она такая? Откуда она взялась! Как-то странно, что она здесь с нами вот уже какой день пребывает. Как это произошло?!

– Она… она студентка. Будущий врач. Слышишь, ты? Эта девушка добрая незнакомка, которая любезно помогает нам.

Обращённый на меня взгляд старой женщины по-прежнему был отрешённым. Я отступился. Мне захотелось освежить лицо. Вода так приятно охладила наморщенный лоб, набухшие мешки под глазами, сжатые скулы.

– Что она сказала? – пробубнил я, увидев Габриеллу в зеркале ванной комнаты.

– Молчит.

– Я же слышал, что она вам что-то сказала в моё отсутствие.

– И что вы слышали?

– Что-то про платье… Так ведь? Она ходила в свадебный магазин, подбирала платье?

– Да.

– Сумасшедшая!

– Она упоминает о какой-то несуществующей девочке.

– Постоянно. Мне кажется, она решила, что вы её дочь. Точно, так и есть. Это началось с вашего появления здесь.

– Она опять сказала – Акватория?

Я помолчал несколько секунд, а потом тяжело вздохнул:

– Так она называла моего отца. Прозвище у него такое было.

– Всё ясно. Она считает меня не просто своей дочерью, а вашей с ней дочерью. Той, которая не родилась. А вас – вашим отцом.

– Что? Как это?

– Правильней будет сказать, что видит в вас своего мужа.

– Этого ещё только не хватало! Чеканутая совсем!

– Вы не знаете, как они собирались назвать девочку, если бы она родилась?

– Нет, не знаю.