Белый китель

Неверный сонет

Под утро мой торжественный кошмар,
Где призраки встречались, вдруг ударил
В оконное стекло колючим снегом,
И я упал, боясь, что разобьёт.

И пробудился, холод ощущая
Дрожащим мозгом всех моих костей,
И брёл к воде в отчаянной надежде,
Что призрака в моём жилище нет
И встретимся мы только за чертою,
Светящейся в тумане над рекой,
И осенью, не будущей конечно,
А той, что дальше утренней звезды,
Невидимой из улья городского.

Прилёг опять – согреться и уснуть.

Дом-призрак

Есть утлый дом у поминанья:
В том доме лестница скрипит,
Страницы книги без названья
Сквозняк прихожий шевелит

И шаг за шагом в тёмном свете
Свершаешь с тяжестью подъём —
Как бы вытягиваешь сети,
Где рыба бьёт о смерть хвостом

И проникаешь в жалкой вере,
Что это всё ещё не всё,
Через незапертые двери,
И сквозняком тебя несёт

Туда, туда, где подоконник
Не вырван в треск из-под окна,
Где мраморный шагает слоник
И в золотой накат стена,

Где стала следствием причина
В углу, пыли, не под замком
И старым швейная машина
Укрыта кружевным платком.

После Доджсона

До Доджсона, возможно, не дошло,
А нам издалека, из-за заслонки
Отлично видно белое весло
И кружева рассеяны и тонки,

И там, где он в плену сердитых глаз,
Вода стоит с кувшинками и тиной
И никогда обеда тихий час
Его безумной песни лебединой

Не оборвёт, и кроличья нора
Безвестности рыдающею тьмою
Не выведет любви из-под пера
Ни осенью грядущей, ни зимою,

Не выведет любви из-под моста,
Не выдюжив морали и проверки,
Лишь графикой ожившею с листа
Скользнут по водной глади водомерки,

Лишь, тая, воск стечёт под облака
С благопристойной свечки кипариса,
И очевидна нам издалека
В саду над книгой спящая Алиса…

Июльская гамма

Добытчику реликтовых минут
Фарфора солеварня ляжет ситцем.
Сирень и лясы, Сольвейг и фаст-фуд,
Мигнув, решаешь долей не делиться.

Дымят в грозу прибрежные костры,
И ветер пахнет рисом или мясом,
И вьют в разгар электромишуры
Тайфуны Тарантино с тарантасом.

Такие здесь, когда придёт пора
Жары, невыносимой без колодца,
В громадном Подмосковье вечера,
Что и не то в корнях ещё совьётся.

Япония в Сергах или Пышме
Вдруг прорастает сахарными хокку;
Три пишем, а четырнадцать в уме —
Сонет не умещается за щёку.

Даёшься диву – как мы все сюда?
Как в тот сугроб свердловские снежинки,
Как серых туч флотилия-гряда —
Косым дождём за шкирку и в ботинки…