– Чего-о?
– Что «чего»?
– Как ты сказал, какое слово?
– Джиу-джитсу. Японская борьба.
– Ага. Очень приятно. Садитесь.
– Эх вы, деревянные мозги! Вы всё готовы высмеять, над всем вы издеваетесь, а того не знаете, что джиу-джитсу такая борьба, в которой маленький хрупкий человек расшвыряет трех больших верзил.
– Что ты говоришь, Саша?!
– Вправду, Саша?
– А, что мне с вами говорить! Я вас просто отошлю к Ганкоку!
– Хорошо, что не дальше.
– Кто же этот удивительный Ганкок?
– Ганкок? О, это, братцы, человек! Он систематизировал и привел в порядок весь огромный материал по истории борьбы джиу-джитсу.
Раздались восторженные восклицания:
– Какой молодец!
– Тебе бы так.
– Обязательно запишу его имя в поминание за здравие.
– Боже, как вы омерзительны своей самовлюбленной тупостью. Я вам говорю серьезно, я раскрываю перед вами одно из лучших сокровищ великого японского народа, а вы хрюкаете, как меланезийские дикари над граммофоном!..
– Слава Богу! Наконец-то Кувырков вышел из себя.
– Да право! Я, может быть, и сам раньше думал, как вы, но, когда приступил к изучению джиу-джитсу, я благоговейно преклонил голову.
– Ну, не волнуйся, чудак. Расскажи лучше, в чем там дело?…
– Понимаете, это все основано на изучении мускулов и нервных центров человеческого тела. Нажатием известного места на тыльной части кисти руки можно, например, парализовать всю руку и привести человека в беспомощное состояние…
– А ну, покажи.
– Хорошо. Дай-ка ты, Володя, свою руку. Да не бойся, чудак. Джиу-джитсу тем и хорошо, что без злой воли не наносит членовредительства. Давай руку, Володя, не бойся…
– Я не боюсь, – простодушно сказал Володя, протягивая руку.
– Ну вот… Видите это место? Тут, между двумя суставами. Ну вот – я нажимаю это место… больно?
– Нет, ничего. Только ты ногтем не дави.
– Я не давлю, Боже меня сохрани. Больно? Чувствуешь ты, как рука постепенно немеет?
– Нет, как будто ничего.
– Постой… Ах, да, я не ту руку взял. Дай другую.
– На.
– Ну, вот. Больно?
– Да, как будто немножко больно, – сказал добряк Володя, сжалившись над пыхтящим, измученным Сашей Кувырковым.
– То-то и оно. Это еще ничего. А то есть страшные вещи: ребром ладони, если ударить наискосок, можно переломить руку.
– Чью? – робко спросил кто-то.
– Понятно, чужую. Что за дикий вопрос. А вы знаете, например, лучший способ обезвредить противника, не трогая его пальцем?
– Нет, нет. Покажи, Саша.
– Ну вот, скажем, возьмем Бачкина. Пойди сюда, Бачкин. Вот, например, Бачкин подходит ко мне с намерением напасть на меня. Подходи, Бачкин, с намерением напасть на меня.
– Ну, подходи же, Бачкин, – поощрительно зашумела заинтересованная компания. – Подходи, не бойся.
– Подходить, значит, нужно с намерением напасть? – переспросил добросовестный Бачкин.
– Ну да!
Бачкин выпучил самым злодейским образом глаза, растопырил руки и, рыча, стал приближаться к мужественно ожидавшему его Кувыркову.
– Ну вот, смотрите, господа: он приближается, я хватаю его за лацканы пиджака, дергаю их вниз и… Постой, черт! Чего ж ты лезешь? Где у тебя лацканы? Где пиджак?
– А разве нужно пиджак? – смутился Бачкин. – Ну, извини, пожалуйста. У меня рабочая блуза.
– Так же нельзя, господа… В блузе человек, а туда же – на джиу-джитсу лезет. Дайте ему кто-нибудь пиджак сверх блузы. Вот так! Надевай, Бачкин… Подкрадывайся с целью напасть.
– Ну вот, глядите… Постой… ты только не поднимай руки; держи их так вот, опущенными. Ну, глядите: раз, два, три!
Кувырков схватил Бачкина за лацканы и дернул их вниз, спустив пиджак с плеч до половины. Руки у того действительно оказались ущемленными спустившимся пиджаком, что привело всех в восторг.
Поаплодировали.
Кувырков торжествующе держал Бачкина за лацканы.
– А дальше что? – кротко спросил Бачкин.
– Дальше ничего. Я тебя обезвредил.