Галерея мужских пороков

– Алиса, ты опять… – начала было Оля, но та не дала ей сказать ни слова.

– Объясняю! – она повысила голос. – Пока я была занята спецпроектом, вы протащили в журнал материал, от которого, по слухам, со скандалом отказались все региональные, корпоративные и интернет-издания. Но мы же добрые и щедрые, так что нам, конечно, не жалко пустить в номер никчемный, бездарный и совершенно бессмысленный материал, если бы не одно «но». Материал стоит перед рекламой «Карнавала» – как мы все помним, новой сети магазинов женской одежды, с которой была заранее согласована тема. Но в «Карнавале» вчера попросили прислать текст, а сегодня они уже готовы разместить рекламу в «Космополитен» или в «Гламур» – они надеются, что там их не поставят после заметки, которую никто не осилит и наполовину – а значит, пролистнет вместе с их рекламой. Напоминаю – они собирались заключить контракт минимум на полгода.

– Можно увидеть письмо? – холодно спросила Оля.

Алиса открыла электронную почту.

– Но письмо пришло вчера, – заметила Оля.

– И что?

– Ты не могла сказать об этом вчера? – Оля оперлась обеими руками на стол и тяжело посмотрела на Алису.

– Вчера я была на съемках!

– Но у тебя же есть наладонник!

– Именно вчера он разрядился!

В этом и был смысл – дать понять, что все не просто так, а с ее, Алисы, подачи и не придраться: «Карнавал» сделал запрос, выразил недоумение – все красиво. Ведь никто не знает, что Алиса подружилась с девушкой из «Карнавала», осторожно выразила сомнение, девушка – чтобы показать начальству, какая она предусмотрительная и как рьяно бдит интересы компании, – поставила ультиматум, и по цепочке они вернулись к тому, с чего начали – к автору.

К автору Оли, к очередной сочинительнице, чьи тексты были похожи на покойников в дорогих гробах, с венками из свежих цветов, с безупречным гримом, в красивом костюме, но в которых не было одного – жизни. Технически правильные, фактурные материалы, в которых можно было завязнуть, как в бетоне… Алиса спорила, Алиса увольняла, Алиса рвала и метала, но не подвинула Олю вместе с ее безжизненными авторами ни на сантиметр.

И теперь она мстила. И хотела бы надеяться, что до Оли дойдет смысл этих ее махинаций.

– Ясно, – кивнула Оля. – Маш, попроси Квливидзе написать что-нибудь веселое на эту тему… Нет, я сама позвоню… – и она вышла из кабинета Алисы.

Вышла, виляя тяжелыми бедрами.

Алиса посмотрела макет журнала, ответила на пару звонков и отправилась в отдел моды.

– Привет, девушки! – весело начала она. – Поздравляю!

Стилистки зарделись.

– В этом номере вам удалось полностью завалить модную съемку и явить дорогим читательницам, не побоюсь этого слова, полный пи…ц! – объявила Алиса.

Девушки все еще улыбались, но как-то неуверенно.

– Ты…

Алиса очень любила Наташу – редактора отдела моды, но та, к сожалению, имела особенность время от времени бессовестно халтурить.

– Наташ, фиолетовый в сочетании с красным и коричневым – это какое-то творчество шизофреников! – рявкнула Алиса. – Извини, но ты осталась без премии.

– Но я рассчитывала… – задохнулась Наташа.

– А я рассчитывала на то, что над нами в этом месяце не будут смеяться в «Воге»! Ты меня поняла?

Алиса оглядела Наташу с ног до головы и вышла в коридор. Ее догнала ассистентка редактора моды.

– Алиса, понимаете… – запищала девица, но главный редактор даже не обернулась. На ходу бросила:

– Не лезь не в свое дело! – и вернулась в кабинет.

Она уже давно поняла – чем больше церемонишься, тем меньше дистанция между начальницей и подчиненными. А если сотрудники не считают тебя страшным и ужасным начальством – начинается анархия.

Если честно, то ее ненавидели. Но вот парадокс – чем больше истерик, обещаний «поставить эту стерву на место» гуляло по редакции, тем больше они все старались завоевать ее любовь. Алиса умела хвалить и умела ценить – за хорошую работу выписывала повышенный гонорар, отправляла девочек в промотуры на Мальдивы, на Ямайку, в Китай, устраивала раздачу слонов – халявной косметики и парфюмерии, которой заваливали журнал, но за это высказывала то, что думала – если ее не устраивал результат.

Плакаться и ныть ходили к Оле – но это было бессмысленно, так как совет директоров интересовало лишь одно – сколько номеров журнала купят в этом месяце.

Олин папа был очень нужен владельцу журнала, у которого, кроме издательского дома, имелся еще какой-то серьезный бизнес, поэтому Оля могла явиться на работу голой и поджечь офис – и все равно бы осталась главным редактором. Но Алису ценили не меньше – она делала все, чтобы журнал оставался самым популярным. И самым доходным.

– Ладно, я поехала на открытие чего-то там в Барвиху, – сообщила Алиса секретарю. – Сегодня меня не будет.

Она вышла из редакции и поблагодарила высшие силы за то, что работает в таком замечательном месте, где тусовки считаются деловой встречей – никогда не знаешь, где объявятся потенциальные рекламодатели. Бизнесмены тащатся на переговоры, сидят в комнатах, где всегда слишком прохладно из-за кондиционеров, в скучной компании, на скучной мебели – а она едет на прием, где будет много знакомых, вкусная еда, красивая одежда и свежий воздух.

Отличный денек! Распогодилось, потеплело – на солнце просто жарко… Алиса вынула солнечные очки, как-то неловко дернула рукой, и ее любимые «Гуччи» 2004 года шлепнулись на асфальт. Стекло вылетело и разбилось на две половинки. Алиса чуть не заплакала. Это ведь уже коллекционная модель! Она их купила на Неделе моды в Милане! Какая боль…

Расстроенная Алиса села в машину, опустила козырек и, щуря глаза, влилась в поток автомобилей.

На Кольцевой, как всегда, была толчея, но самое страшное, разумеется, было на Рублевке. Машины вообще не едут. Стоят – иногда гудят, хотя все понимают, что гудеть – бесполезно. Сколько стоит воздушное такси? Мать твою!

Нужно будет позвонить психотерапевту, а то что-то нервишки пошаливают… А потом съездить отдохнуть. Где она была последний раз? На выставке в Париже – но это не считается. На Кипре с «Комеди клабом», в начале июня в Нью-Йорке… Марокко! Надо срочно валить в Марокко! Алиса обожала местный рынок серебряных украшений. Какой аквамарин она отхватила в прошлом году – с ума сойти! Квадратный, огромный, на толстой серебряной цепочке! А аметисты! А турмалины? За ко-пей-ки! То есть почти даром. Ну, и пусть погода там странная – зато синий-синий океан, глубокое и чистое, как муранское стекло, небо и горизонт – бесконечный горизонт…

Алиса с ужасом вспомнила свой первый студенческий отпуск. Они тогда поехали в Крым – в плацкартном вагоне (страшное, бесчеловечное изобретение – она чувствовала себя, как скотина, которую везут на бойню – окна не открываются, кто-то жрет котлеты с чесноком, от соседей разит перегаром – причем пили они, по всей видимости, одеколон «Шипр»…). А в Крыму – хамство, свинство и воды никогда не бывает. Ее однокурсники пили, объедались чебуреками и считали, что здорово проводят время, но Алиса, хоть и была такой же бедной студенткой, не могла дождаться конца каникул. Ей все было отвратительно – ужасные, сырые мазанки с пружинными кроватями, гадкий душ на улице, в котором по углам торчали мокрицы, кучи мусора на пляже, запах баранины из татарских кафе, странные люди, которые изображали из себя невесть что – только потому, что нельзя их проверить…

Пять лет она не отдыхала – не было денег на нормальный отпуск. То есть однажды, поздней осенью, Алиса на неделю слетала в Турцию, а еще раз Лиана в состоянии помешательства (так посчитала Алиса) взяла ее с собой в Грецию, на Корфу, где жила какая-то родственница бабушки по материнской линии.

Это было блаженство…

Пусть Греция – маленькая, бедненькая страна, и никому не известно, есть ли у них там сейчас литература, живопись, мода – и, вообще, чем они живут, но это страна с историей – великой историей, и если люди про сей факт забыли – земля помнит. Первые дни Алиса задыхалась – ее переполняли чувства, она видела следы Геракла, Одиссея, Тесея – и не могла справиться с собой, так ее зацепило, но вскоре погрузилась в состояние, близкое к эйфории, – не чувствовала собственного тела, парила, как дух, потому что все ее существо состояло из эмоций.

В большом доме недалеко от моря – доме с белыми стенами и черепичной крышей – не современной, что похожа на шифер, а старинной – желто-красно-коричневой, жили пять женщин. Бабушка, ее родственница – хозяйка дома, Лиля Кастаки, – женщина лет шестидесяти с крупным красивым лицом, тяжелым взглядом и склонностью к белому вину, домработница Лианы, которую та привезла в качестве поварихи, горничная Лили – гречанка, и Алиса. Вход в комнату Алисы на втором этаже был со двора – туда вела узкая деревянная лестница, при комнате были терраса, туалет и ванная, так что она лишь изредка видела остальных на кухне – когда оттуда уж совсем невыносимо пахло сладостями, которые служанка-гречанка готовила каждый день – чтобы были свежие. Завтракать, обедать и ужинать Алиса предпочитала в кафе с видом на море – там было дешево и не надо было мыть за собой посуду.

Однажды вечером Алиса нечаянно подслушала странный разговор. Она заснула после ужина и очнулась в полночь. Вспомнила, что сегодня гречанка пекла кадаифи – что-то вроде рулетиков с марципанами, и решила поживиться. Не стала надевать шлепки, пошла босиком и чуть было не вляпалась в неприятную беседу, которая шла на повышенных тонах между Лилей и Лианой.

– Ты так говоришь об этом, словно тебе стыдно! – кричала шепотом Лиля.

– Ты знаешь мое мнение! – сердилась Лиана. – Мне никогда это не было близко!

– Но как ты можешь! – Алиса так живо представила, как Лиля широко всплеснула руками, что даже отпрянула, хотя увидеть ее не могли – она стояла за розовым кустом, что частично закрывал вид из низкого кухонного окна. – Почему ты стесняешься нас?!

Лиана молчала.

– Потому что… – начала было она. – Меня это пугает.

– О, боже…