Спроси призрака

– Мистер и миссис Пёрк решили приобрести ещё не до конца проверенные лекарства – надежда их была сильна. Ещё изменили само питание Лили: теперь, как ты знаешь, я ей готовлю всегда только самую здоровую пищу. За столько лет приучилась я уже к этому, и добавляю, как ты выражаешься, «безвкусные соусы», хотя сколько они стоят и подумать страшно. О, батюшки наши святы! Чуть не забыла как раз! Раскладывай специи скорее, а то уж всё к готовности подходит!

Специи были разложены, блюда накрыты, чтоб «доходить», и Филиппа поспешила в гостиную накрывать стол. Элли не успела всего расспросить и решила разузнать всё у Бетти:

– А это уже было до Липпи?

– Что «это»? – не сразу сообразила та, погрязнув в бумажных делах, требующих строгих вычислений и точности.

– Ну, новая диета Лили, дорогостоящие лекарства. Ты же до Липпи всем этим занималась?

– Насколько помню, не я. Готовила я на остальную семью, а за дочерью они смотрели сами. В лекарства я не вникала.

– Но ты же говорила, что была медсестрой.

– Это так, но такими редкими препаратами занималась куча нанятых иногда из других стран докторов. А о подпольных изысканиях мистера Пёрка я вообще не знала – в первый раз слышу. Всё равно никто не сможет предсказать то или иное влияние неапробированных средств. В любом случае, врачам гораздо виднее.

– А как сама думаешь: может ли моя сестра выздороветь?

– Боюсь, что нет. Мне очень жаль.

Глаза Бетти погрустнели, и она опустила голову.

– Совсем-совсем никакой надежды?

– Если только молитвами Филиппы – она, кажется, хоть немного верующая.

Бетти тяжело выдохнула и начала водить пальцами по подолу.

– Как бы не стало хуже, – еле слышно добавила она.

Элли задумалась, чего бы ещё спросить, но раскатистый, трубный зов Филиппы перебил весь поток:

– Есть тут кто голодный?! Все к столу!!! Такого рагу ещё никто не пробовал: прямо с небес упало к нам в кухню! Хорошо, что я как раз там была и с пылу с жара его – сразу по тарелкам!

* * *

– Сейчас проверим «небесное происхождение» нашего обеда, – рассаживалась с аппетитом Анна, поглядывая на Лили.

– Проверьте, проверьте, – раскладывала всем дымящиеся вкусности кухарка. – Прекрасное и сытное нам скрывать нечего! Сейчас и желудки ваши начнут причмокивать пуще голодных синиц! Кто недовольным уйдёт, тот посуду мыть пойдёт! – пропела она.

Хозяйка странно покосилась на неё, и та спохватилась:

– Но недовольных, конечно же, не предвидится, не волнуйтесь. Ну… пусть пища сия пойдёт нам за лекарство! – И первая пустилась в кулинарное путешествие.

Даже Мари сегодня сидела не просто погрузившись полностью в свою тарелку, а иногда улыбалась чему-то – то ли «своему», чуждому среднему разуму, то ли происходящему вокруг.

– Гляди, Лили, какой светлый радостный денёк! – Кормила дочь Анна, показывая в окно. – Просто загляденье! И настроение у меня на редкость такое же светлое (сказала уже всем).

– Ясное дело! – с полунабитым ртом без задней мысли подтвердила кухарка. – Солнышко любые морщины расправит!

Анна, естественно не приписывавшая себя к пожилым, тем же странным взглядом осенила её снова. Бетти чуть не подавилась от сдержанного смеха, а Элли всё поглядывала на молчавшую сестру: ведь чем взрослее становилась, тем тяжелее было осознавать стёртое будущее Лили. Так хотелось что-то исправить, помочь – всё бы она отдала ради её выздоровления, – но в том-то и зрелость: надо начинать смиряться с обстоятельствами выше нас и сглаживать уже имеющиеся углы, не тратя бесполезного времени на переживания о несбыточном.

– Ну как вам кушанья-лакомства, миссис Пёрк? – спросила кухарка.

– Пальцы облизывать, по твоему выражению, я, как ни странно, не буду – но, как всегда, во рту всё тает.

– Тут скорее не пальцы, миссис, – тут язык проглотить можно. Не знаю, кто ещё в округе так душу обедами радует, как мы.

– Хвастовством свет пройдёшь, да назад не воротишься, – улыбаясь, сказала мажордом.

– Бетти, но ведь действительно вкусно! – поддержала няню Элли.

– Этого не отнять, конечно.

– Ну вот! – обрадовалась насторожившаяся Филиппа и обронила «к месту»: – И ворона своих детей хвалит.

Тут уже мажордом странно посмотрела в её сторону. Но в любом случае кухарка завсегда разгоняла и скуку, и грусть, а вкупе с сегодняшним солнцем и вовсе держала расположение духа встряхнувшимся и бойким.

Затрапезная беседа и далее лилась игривым и дружным ручьём, который то огибал стройные веточки в обличье правил приличия Анны и Бетти, то натыкался на камни в виде прямолинейности и задорности Филиппы, но, торопясь, перетекал их и стремился дальше. Половина обеденного времени миновала. Давнее давного в этой понурой гостиной не царила такая спокойная и умиротворяющая жизнерадостность.

Раздался стук в дверь. Как-то разом все вместе застыли.

– Чего сидишь, Филиппа? – «разбудила» её Бетти.

– Ох, взаправду, чего это я? Уже ползу, уже лечу!

За тридцать секунд ожидания сердце Элли напряглось непомерно, хотя приём пищи неторопливо продолжался.

В следующее мгновение в комнату зашла Филиппа и Великан.

– Добрый всем день! – Своим громогласным голосом он моментально развеял висевшие в гостиной фразы.

Лицо Анны два раза поменяло выражение – от бывшего радостного на раздражённое и в итоге на чопорно-этикетно-приветливое. Мари просто с интересом поглядела в его сторону, как и Бетти, а Лили обыденно продолжала смотреть в сад, не обращая ни на что внимания.

«Вот и всё… мне конец! – промелькнуло у Элли. – Что же теперь будет?»

А мысли эти пролетели не зря. И пора читателю прояснить стремительные происходившие где-то за полчаса до обеда события, которые ей очень не хотелось выдавать на всеобщую огласку. А выглядели они вот как:

– Вот ты и попалась, шельмовка! – прошипела сквозь зубы незнакомая женщина, державшая у горла Элли нож. – Думала, тебя никто не поймает? А управа-то нашлась!

– Господи! Кто вы? – Девушка вся тряслась, инстинктивно поставив между кончиком лезвия и своей шеей ладонь.

– Кто я?.. Я тебе сейчас покажу, «кто я»!

Женщина, сжав крепкий кулак, замахнулась, целясь в щёку Птички.

Та взвизгнула, упав на пол и прикрыв голову руками; забилась в угол у окна. Не увидев никакого сопротивления, незнакомка поумерила разгорячившийся норов и не стала атаковать – просто, как коршун, нависла над добычей и продолжала нарочито выкрикивать угрозы, не давая девушке прийти в себя. И когда та начинала приоткрывать глаза и опускать с макушки руки, снова замахивалась на неё. Это произошло несколько раз до тех пор, пока гнев окончательно не покинул нападавшую.

– Ты же совсем девочка, – Вгляделась женщина получше. – А такие поступки затеяла, зазорница. Как только не стыдно!