Моя дочь – оторва

– Илья, ты не заглядывал в окошко, когда покупал пиво? – спросил он.

– Нет.

– Ну и сиськи у нее, – засмеялся Коля. – Они у нее просто вываливаются из кофты, когда она нагибается.

– Видишь, не зря сходил, – хохотнул Сергей. – Если б не Ксюшка, я б тебе позавидовал.

Ксения хлопнула парня по спине.

Подростки протиснулись сквозь раздвинутые прутья и нырнули в беседку, чтобы никто из сотрудников садика их не заметил. Не успели друзья рассесться, как Сергей и Ксюша уже наполняли стаканы.

– За окончание четверти и за каникулы, – предложил Илья, когда выпивка оказалась в руках каждого.

– И за то, чтобы я доучился последнюю гребаную четверть в своей жизни, – усмехнулся Сергей.

– Мы тоже в школе последнюю четверть, – вставил Жорик.

Друзья бесшумно чокнулись пластиковыми стаканами и влили в себя грамм по двести дешевого светлого пива.

Заиграла бойкая мелодия. Ксюша посмотрела на экран: «Матхер». Поморщившись, она нажала на сброс. Если что-то срочное, мать позвонит еще раз. Подождав минуту, Ксения убрала телефон в карман.

– Че хотела? – спросил Сергей.

– Откуда я знаю? – удивилась Ксения и допила оставшееся в стакане пиво.

***

Я позвонила Ксюше – узнать, как она закончила четверть. Но вместо дочки послышался голос без единой эмоции: «Абонент не отвечает. Перезвоните позже», а дальше – короткие гудки.

«Не буду я звонить позже, – подумала я. – Вряд ли это будет приятный разговор». Тут же пришла мысль: «А зачем я вообще звонила?» Ведь я заранее знала ответ. Что-то вроде: «Мам, давай дома» – это лучший вариант, или: «Я че, наизусть должна помнить?» А может: «Откуда я знаю? Мне по фиг».

«Но дочка решила не грубить матери», – улыбнулась я, и постаралась выкинуть мысли о Ксюше из головы. На самом деле не так и важно, что она там получила.

Весь день сон не шел у меня из головы. Перед глазами стоял образ Владимира. Последний раз такие яркие сны мне снились в первые полгода после смерти Юры.

Я старалась думать о работе, о заказах, пыталась разобраться в новой программе-таблице потенциальных клиентов, но душой я была уже в завтрашнем выходном.

– Маша, ты не заболела? – спросила Вика.

– Голова немного болит, – соврала я. – Никак не могу сосредоточиться.

– Бывает такое, – с полным безразличием кивнула Вика и снова уткнулась глазами в экран.

Спрашивается: «Зачем интересовалась?» Я легонько пожала плечами, и встала. Подойдя к маленькому столику, я нажала кнопку электрического чайника. Насыпав в чашку полторы ложки кофе и три ложки сахара, я стала ждать, пока закипит вода. «Маша, нельзя пить так много кофе. От него сердце портится, бессонница мучает», – вспомнилась фраза Юры. И сразу всплыл мой, как мне казалось, романтичный ответ: «Пока ты рядом, моему сну и сердцу ничего не грозит».

В тот самый момент, когда я шла от столика к своему рабочему месту, в кабинет вошла начальница.

– Так-так-так, – скривив губы, произнесла она. – Бумаги разложены на столе, а вы, Мария, несете туда кофе.

– Там только распечатки, – оправдалась я. – Ничего важного.

– Да на работе, похоже, для вас вообще ничего важного нет.

Я, молча, вернулась к столику, где стоял чайник. Сделав один маленький глоточек, я слегка ошпарила язык. Поставив бокал, я вернулась к компьютеру.

Начальница еще секунд пять внимательно разглядывала меня, а потом вышла. Видимо, забыла, зачем приходила.

Через десять минут я вспомнила про кофе и выпила его в три глотка.

Чтобы хоть как-то убить рабочее время я решила, как ни странно, заняться работой. Я начала обзванивать крупных потенциальных клиентов. В этой группе отклик был меньше процента, но, если рыбка ловилась, то крупная.

Видимо, везде сидели такие же, как я – менеджеры-секретари. После двадцати звонков на моем счету было тринадцать отказов и семь фраз: «Мы рассмотрим ваше предложение. Если оно нас заинтересует – мы перезвоним».

Последние полтора часа закончились игрой в пасьянс «Паук» в две масти. Одну партию я запорола, зато в конце двух других была вознаграждена убогим салютом из разноцветных пикселей.

Сегодня на часы я посмотрела столько же раз, сколько за весь предыдущий месяц. «Наверное, Ксюша так же сидит в школе. Словно в заднице не просто шило, а целый дикобраз».

За пять минут до официального окончания рабочего дня, я уже собралась. Заглянула начальница.

– Свободны, – сказала она.

Слово в моей голове прозвучало, словно выстрел на старте спринтерского забега. Выключив компьютер, я надела пальто.

– Пока, девочки, – сказала я и выпорхнула из плена офиса.

Даже без надетого капюшона было жарко. «Пора переходить на плащ, – подумала я. – Под ним носить платье будет еще удобнее».

Купив в магазине килограмм бананов и маленький торт «Сказка», я быстро дошла до дома. Спроси меня кто-нибудь, откуда такое возбуждение, я бы не ответила. Из-за Ксюши? Нет. Лень работать? Нет. Может, из-за сна? Тоже ерунда. Я все списала на выходные.

Мне не терпелось покрасоваться в новом платье, и я решила нарушить свое давнее правило. Обычно в первый день я занималась домашними делами, а гулять шла во второй. Но завтра – воскресенье. Тем более я надеялась, что Лера составит мне компанию. Сходим в кафе, может даже в ресторан… «Нет, в кафе», – отдернула себя я. В ресторане нормально не поесть, не засмеяться. Все как-то пафосно. И дорого. А мне хотелось хоть немного повеселиться. Ради этого я была готова выпить бокал, а то и два красного вина.

Дома было тихо, почти мертво. Я быстро приняла душ и в одних трусах пошла на кухню. Такие вольности я позволяла себе только в первый год после свадьбы. Я набрала маленький чайник и поставила на плиту. Съев два банана, я начала резать тортик. Когда я переносила кусок торта из пластиковой упаковки на тарелку, на стол упала круглая вишневая мармеладина. Я сунула ее в рот и начала наливать чай.

Из бокала вырвалась плотное облачко пара. Быстро помакав пакетик в кипяток, я разбавила черный чай холодной водой.

Когда я принялась за торт, кусочек крема упал на трусы и сполз чуть ниже лобка. Я засмеялась, начав стирать сливки пальцем. Соски на груди тут же затвердели. «Да что ж со мной сегодня?» – пронеслась мысль.

Я помыла руки и умылась прохладной водой. Зайдя в комнату, я стянула испачканное белье. Перед зеркалом я оказалась совсем нагая. На мой взгляд, там отражалась молодая симпатичная женщина. Большие карие глаза, темно-русые волосы до плеч. Средняя, до сих пор подтянутая грудь, которую не назовешь ни большой, ни маленькой. По крайней мере, полоска живота выступала не дальше груди, как у большинства женщин моего возраста. Хотя Лера еще стройней. Правда, она не рожала, и все-таки младше на пару лет.

Я повернулась к зеркалу спиной. На бедрах виднелись следы злейшего женского врага – целлюлита. Впрочем, он был не так страшен. Для той, кто по двенадцать часов сидит, задница у меня смотрелась очень даже неплохо. Не плоский рыхлый блин, а довольно гладкий выпуклый персик. Я снова засмеялась. Казалось, будто я сто лет не стояла перед зеркалом. «И довольно упругая», – подумала я, ущипнув себя за попу.

Я надела комплект ярко-красного белья, и снова закрутилась около зеркала. В лифчике с обрезанными чашечками, которые лишь едва прикрывали соски, и в полупрозрачных трусиках, я смотрелась намного красивее и сексуальнее, чем голая.

Я легла на диван, и раскинула руки. В этот миг мне безумно захотелось, чтобы меня кто-нибудь увидел. Я представила, как мои волосы сейчас красиво разметались по подушке, рот изогнулся в приятной улыбке, а грудь бесстыдно выглядывает из-под бюстгальтера и просится прямиком в жадные мужские руки.

– Сегодня ты, Маша, нарцисс, – шутливо сказала я сама себе.

«Ты угасаешь как цветок, который никто не видит, – вспомнила я слова Леры. – Твой пятилетний траур не приносит счастья ни тебе, ни Ксюше, ни, поверь мне, Юре».