Заражение

Полная неуязвимость

Время действия: до отмены.

– Тварииииии!!! – зарычал он в лицо открывшего дверь мужика.

Взмах рукой и огненный шар неменьше метра в диаметре вышвырнул его обратно вместе с дверью и куском стены. В соседней комнате раздался оглушительный взрыв и загудело пламя. Подняв сестренку на руки, он смело шагнул ему на встречу. Огонь его стихия, он не причинит вреда.

Его губы беззвучно шептали:

– Мама, мамочка…

А по щекам катились слезы. Вокруг кричали сгорающие заживо люди, а он кутался в пламя прижимая к себе сестру.

Глава 13.

Неделя прошла относительно спокойно. Нет если сравнивать с той жизнью, что была до апокалипсиса, трудно назвать то, чем мы занимались: спокойной жизнью. Ежедневные походы на кладбище с целью убийства ходячих скелетов и зомби. Для той прошлой жизни было полнейшим бредом или сюжетом фильма ужасов, но сейчас стало обыденной необходимостью. Можно сказать работой. Ведь денежные отношения ушли в прошлое. Системные кредиты те же деньги, но их запас у Прапора довольно ограничен, а цены на продукты сильно кусались. Вот поднял голову старый добрый бартер.

Да, казалось бы, какие могут быть проблемы с кредитами если их система выдает за убийство не таких уж и страшных мертвяков. А они как показала практика, сколько не убивай не кончаться. Каждую ночь их поголовье восстанавливается. Население поселка стабильно растет за счет беженцев из пригорода и соседних сел. Не везде люди смогли само организоваться и нашелся лидер подобный нашему Петровичу. Казалось, кредиты должны течь в лавку Прапора если не полноценной рекой, то хорошим таким ручейком, а нет, не текут. Дело в том, что люди в своей основной массе не меняются и не меняют своих привычек.

На дворе апокалипсис и старый мир лежит в руинах, а они ищут работу или клянчат у главы помощь. Проявить инициативу… А зачем? Есть правительство пусть оно за нас подумает и поможет. Нет правительства. Как нет? Съели его. Ну туда ему проклятущему и дорога. Глава поселка есть, вот он пусть и думает. Вот и ходил Петрович хмурый словно туча.

Нет работы в поселке хватало. Круглосуточно жужжали бензопилы в ближайшем лесу, куча народу шкурила бревна на окраине поселка и устанавливала их в два ряда. Пространство между ними забивали землей и глиной, получалась мощная даже с виду стена, медленно, но верно окружающая границы поселка. Вдоль нее копали ров приличной глубины, куда в будущем планировали пустить воду с нашей речки переплюйки. В общем вроде все приделе и жизнь кипит, но всегда есть подвох.

Соотношение тех, кто прокачивал уровни и получал боевые навыки и тех, кто рисковать своей шкурой не желал и искал мирного труда, перевешивало не в пользу первых. В лучшем случае один из десяти шел в стражу или охотники. Кто-то же должен охранять и кормить эту ораву «мирных тружеников».

Подобных же нашей команде или команде Грома можно было по пересчитать пальцам. Нет мальчишки пятнадцати-семнадцати лет рвались в бой, несмотря на запреты родителей, но после гибели пятерых, что сунулись в соседний поселок к супермаркету. Подобные инициативы пришлось пресекать Петровичу и вводить запрет на выход из поселка подростков без сопровождения взрослых.

В нашем маленьком отряде все было тоже не так гладко, как могло показаться. Да мы качались и хоть медленно, но, верно, росли по уровням и набирали силу. Скелеты старого кладбища стали нам не противники, опыт и добыча с них уже не радовали, да и Прапор воротил нос при виде ржавых железок. За банку тушенки требуя несколько единиц лута и только лучшее что смогли добыть. Так что продовольственный вопрос встал в полный рост, а наши запасы показывали дно. Не так уж и много мы смогли прихватить с того супермаркета.

Но продовольствие не единственная проблема. Дом у меня большой, но он превратился в общежитие и это не устраивало Нату. Квартирный вопрос стал причиной их с Ломом регулярных ссор. Второй и не маловажной проблемой становились дети. Без присмотра их не оставишь, а их мама единственный хил в нашей маленькой команде. Выход нашелся. Зелья здоровья позволяли обойтись в вылазках на кладбища без нашего друида, но цены в лавке Прапора на них кусались. Единственный алхимик в поселке Сидор, любитель самогоноварения в той прошлой жизни и открывший в себе столь не тривиальный и нужный окружающим талант, альтруистом не был. Еще недавно призираемый всеми деревенский алкаш неожиданно для окружающих стал, по нынешним меркам, местным олигархом.

Так что единственная кто в нашем отряде на данный момент не взял десятый, была Ната и ее это похоже устраивало.

Вторым практически отколовшимся от нас был Палыч. Получив десятку, он, не раздумывая, взял специализацию «Ловчий» и теперь регулярно пропадал в рейдах с отрядом поселковых охотников. Нет, нас он не бросил и на нашем столе регулярно появлялась свежая дичь, но на вылазки с нами он соглашался все реже и реже. Все чаще находились у Палыча срочные дела и неотложные выходы.

– «Фер, но ты же знаешь как необходимо поселку мясо, людей нужно кормить… Петрович требует…» – эти фразы я слышал из его уст все чаще и чаще.

Так что хреновым я оказался полководцем, распадалась моя маленькая армия прямо на глазах. Лом хоть и не поддерживал поползновения супруги и игнорировал намеки на то, что стоит поискать другие способы обеспечить пропитание себе и детям, а не искать смерти среди вонючей нежити в компании жуткого некроманта, но глаза прятал все чаще.

С такими грустными мыслями я добрался до дома кузнеца. Никифорович, бывший учитель труда в нашей школе, а теперь сварливый пенсионер, всегда увлекался кузнечным делом. В нынешние времена его хобби вышло на новый уровень и стало приносить ему стабильный доход и уважение. Даже парочка учеников появилась из соседских пацанов что по сообразительней.

Бухнул пару раз кулаком по добротной калитке в двухметровом дощатом заборе. Тут же раздался громкий лай Мухтара. Злющий пес-дворняга никого кроме хозяина не признавал и покусал в деревне не мало народу, а сварливый дед чхать хотел на все жалобы. Участкового, приходившего по заявлениям покусанных, посылал откровенно и громким голосом. Через пару минут скрипнул отворяемый засов и дверь распахнулась. За ней стоял парнишка лет пятнадцати, русые лохмы торчали во все стороны, а лицо изрядно перемазано сажей. Во взгляде синих глаз светился немой вопрос.

– Хозяин у себя? – спросил я.

Его вижу впервые. Либо еще один ученик или просто подрабатывает на кусок хлеба.

– Да. В кузне работает.

– Я к нему, мы договаривались – сказал я, переступая границу двора и отодвигая мальчишку, загородившего дорогу.

Я слегка устал сегодня, да и рюкзак, набитый железом, знатно оттягивал плечи, что не способствовало особой разговорчивости и доброжелательному общению с окружающими.

– Я знаю. Дед Толя предупреждал, что вы придете. Проходите, он вас в кузне ждет – от тарабанил пацан скороговоркой. В его глазах читалось любопытство и страх.

Понятно, Никифорыч похоже наговорил парнишке про меня жути всякой. Мол придет страшный некромант и если что не так, скормит тебя своим мертвякам. Вот и трясется он теперь словно осиновый лист. Да это на него похоже, чувство юмора у старика своеобразное.

В деревне прознали о том, что я мертвых поднимаю и теперь за глаза звали некром, проклятым некромантом и т.д. и т. п. Не любят у нас темных колдунов и всяких кощеев. Сколько не пичкали народ голливудскими историями про сексапильных оборотней и добрых вампиров, а детские сказки, рассказанные бабушками на ночь глубоко под коркой у каждого. Нет петов своих я всегда развоплощал и по селу в компании зомби не ходил, но Гром будь он не ладен, да и местных из числа стражников мы на кладбище встречали не один раз. Петрович в приказном порядке их гонял на прокачку. Что логично и правильно, должны они по уровню быть выше или равны населению, а то какой с них толк. Да и живность вокруг потихоньку подрастала. Ели в первые дни волки попадались не выше десятки, то позавчера охотники притащили тушу матерого волчары двадцать первого уровня. Говорят повезло, в капкан попал, получилось его из луков расстрелять. Иначе порвал бы всю группу даже не вспотев.

В результате слухи о моих талантах разлетелись по селу. Люди стали коситься и побаиваться. Спасибо хоть пальцами не тычут, а так плевать пусть думают, что хотят. У меня других проблем хватает.

Парнишка опасливо отошел на пару шагов, а я, хмыкнув своим мыслям, потопал к кузнице, коптившей небо черным дымом. Мухтара обошел по большой дуге. Висевшая над его головой надпись вызывала уважение: Мухтар. Боевой пес. Уровень 9 (Никиф). Да наш кузнец с ником не мудрил, его спрашивать о том, где его собачка качнуться успела было бесполезно. А вот в селе сказали, что Мухтар в первую ночь аж ночь четырех волков порвал.

Обойдя добротный рубленый дом, добрался до кузни пристроившийся на заднем дворе и распахнул дверь. В лицо дохнуло жаром от газового горна и запахом каленого железа. Перешагнув порог скинул оттянувший все плечи рюкзак на свободный верстак у входа.

– Здарова Никиф – поприветствовал я обернувшегося на скрип открываемой двери хозяина.

– И тебе не хворать – пробасил он, протягивая мне лопатообразную ладонь – ну как много дохлятины в этот раз упокоил? Показывай, что принес.

Невысокий, широкий в кости и несмотря на возраст еще крепкий Никиф был совершенно лысым. Брезентовый фартук, пышные усы и густая седая борода лопатой делали его похожим на классического толкинского гнома. Да и характер у него под стать.

Я развязал туго набитый рюкзак и принялся выкладывать на верстак нашу добычу. Шлемы, кирасы, наголенники, парочка кольчуг все ржавое и древнее как говно мамонта. Но другой добычи с нежити на кладбище не выбьешь. Когда рюкзак опустел настал черед моего инвентаря. Жаль он у меня не впечатляющий. Я не воин и силы кот наплакал. Все свободные очки я вкладывал в интеллект. Так что на своем семнадцатом имел лишь пятнадцать в силе и то пять из них давала парочка колечек на пальцах, которые поменяю при первой возможности. Я маг и интеллект мне важнее. За каждую единичку силы я мог таскать пять килограмм веса. Но всегда есть подвох. Дело в том, что семьдесят пять предельный вес. Стоит его превысить на миллиграмм и я не смогу сделать и шага (проверяли кирпичами). До пятидесяти килограмм вес инвентаря не ощущается от слова совсем. Но стоит превысить это цифру, система начинает накладывать штрафы по экспоненте на ловкость и скорость. Ну и вся гамма ощущений навьюченного ослика, конечно, прилагается.

Никиф перебирал принесенное мной и безжалостно браковал, приговаривая:

– Хлам.

– Откровенный хлам.

– Полное дерьмо.

Забракованные вещи летели на пол жалобно дребезжа, словно жалуясь на вредного старика. При чем ржавый шлем из категории «необычное» и прибавляющий две единички к силе полетел в туже кучу. Я удивился, но спорить не стал. Пробовал еще в десятом классе и знал результат заранее.

В результате сортировки на верстаке осталось четыре предмета. Кираса, два шлема и наплечники, на мой дилетантский взгляд не лучшие из принесенных.

– Кирасу и шапки я заберу в оплату, а наплечники восстановлю. Навье не обещаю, но должны получиться не плохие с учетом волчьей шкуры что ты приволок. Самому интересен результат – пробурчал он свой вердикт – ну а этот ржавый хлам тащи к Прапору, может даст тебе за него банку тушняка или могу отдать моим пацанам. Пусть поковыряются, да что-то окончательно угробят, но могут и починить. Им пара единичек к навыку, а тебе Прапор даст явно больше, чем одна банку. Завтра зайдешь заберешь результат.

Я кивнул соглашаясь. Старик довольно хмыкнул в седые усищи и продолжил:

– Ладно кузня в твоем распоряжении, толь если что-то сломаешь уши с корнем вырву. Ты меня понял.

– Угу – угукнул я, пряча улыбку от его показного сурового взгляда.

Аж ностальгией пахнуло по школьным временам.

Никиф вышел из кузни прикрыв за собой скрипучую дверь и оставил меня одного в царстве молотов и наковален. Скинув кожаную куртку, положил ее на все тот же верстак, туда же лег верх от горки. На мне остались штаны и футболка. В помещении было довольно жарко, а мне предстоял тяжелый физический труд.

Подошел к расположенному у наковальни рабочему столу с тисками и выложил приготовленные на сегодня клинки. Прямой меч с обоюдоострой заточкой и кинжал, уменьшенная копия первого клинка. Повертел их в руках еще раз убеждаясь, что не ошибся в выборе. Внешне они мало отличались от сваленного на пол хлама. Единственное, что их выделяло, они относились к классу «необычное»: