Контракт

Вытянув свои, уже ставшие длинными ноги, она с удовольствием потянулась, держась руками за лавочку, на которой сидела и принялась про себя называть созвездия, что видела на небе, повторяя заученное за сегодня на занятиях.

Скрипнула дверь, аккуратно держа в руках тарелку с хлебом и сыром и кувшин с водой, Хилини чуть не споткнувшись в темноте, села рядом с ней, поставив принесенное на лавочку между ними.

– Снова зубришь, сестра? – Хилини отломила кусок хлеба, глотнув воды из кувшина, начала вслух перечислять созвездия, что сейчас были видны на небе. Услышав ее, Хава прекратила свои попытки, и укоризненно посмотрела на сестру.

– Ты, между прочим, должна мне помогать, а не показывать, насколько ты умна и как хорошо у тебя все получается. Я же не виновата, что у меня получается хуже запоминать названия, уж очень они на вид непонятные, сразу и не найдешь.

Хилини проглотила последний кусок сыра с хлебом, подвинув оставшиеся сестре, ответила ей:

– Если бы ты на занятиях поменьше засматривалась на мальчиков, что заглядывали к нам в окна, – Хава покраснела, услышав слова сестры.

– Ничего я не засматриваюсь! Ты, между прочим, если бы, хоть на чуть-чуть оторвалась от книг, увидела бы, как парни, про которых ты говоришь, на тебя смотрят, – осмотрев на сестру, Хилини отвернулась и снова начала смотреть на небо, усеянное звездами.

– Они мне совсем не интересны, по крайней мере, пока, – она усмехнулась.

– Знания, вот что мне интересно. За все время, что мы здесь находимся, а прошло уже два года, нас многому научили. Мы научились читать, писать, нам показали, что вокруг нас есть мир, про который мы и не подозревали. Менять это все на игры с парнями, нет уж, – Хава встала со скамейки, и взяв за руки сестру, подняла ее тоже.

– Посмотри на нас, посмотри, какими мы стали. Мы сможем взять от этого мира все, все до малейшей капли. Каждый человек в этом городе будет знать нас, это я тебе обещаю. И я кое-что хочу тебе сказать, я убиралась сегодня в покоях старшей жрицы, и, знаешь, к ней приезжали. Не знаю, кто именно, но кто-то важный из главного храма Семьи. Им нужны ученицы. Они говорили еще что-то про то, что времени прошло достаточно и Даад хочет видеть своих дочерей, учащихся и живущих здесь. И знаешь, что сказала старшая? – Хава снизила голос и шепотом сказала на ухо сестре: – Она назвала наши имена. Сказала, что завтра доставит нас в храм, – Хилини застыла в удивлении, услышав слова сестры.

– Завтра в главный храм? Звучит уж очень неправдиво.

Хава же надула губы в ответ.

– Ты мне не веришь? Вот увидишь, завтра за нами придут. Пойдем, надо спать, – она потянула сестру за собой. – Завтра я буду смотреть на твое удивленное лицо, – Хава засмеялась в предвкушении, после чего сестры зашли в дом, оставив на лавочке забытые миску и кувшин.

Хава снова открыла глаза, посмотрев снова на звёздное небо, и еле слышно вздохнула. Потом легко двинув поводьями, повела верблюда в сторону сестры.

***

Утром они подъезжали к одному из оазисов, одному из стоявших на протяжении всего караванного пути. Небольшое озерцо, окруженное со всех сторон высокими пальмами и сокрытое среди высоких барханов, воспринималось всеми, само собой разумеющееся, и мало кто знал, что его, как и остальные оазисы, поднял из глубин пустыни Акиф, один из Семьи, чтобы жители пустыни могли спокойно пересекать пустыню из поселения в поселение.

Торчащий из земли большой кусок скалы, был с его изображением, Акиф-скульптор, как называли его в народе. Даже сейчас, спустя многие года, к его изображению подносили дары в виде еды и фруктов.

Проезжавшая мимо скалы, стража кланялась ему, и Хилини с Хавой тоже пришлось наклонить голову в знак уважения.

– Акиф–скульптор, – наклонилась к сестре Хава, – Я помню его, как вчера. Он просил нас называть его дядя Акиф. Всегда был занят своими проектами, строительством и попытками изменить пустыню магией.

– Что, конечно, ему удалось в многих местах, и здесь тоже. Столько лет прошло, а его здесь помнят, – ответила ей Хилини.

– Так же, как и нас, сестра, – ответила ей Хава. – Не забывай это. Мы стали причиной падения их мира.

Хилини покрутила головой из стороны в сторону.

– Он никогда не желал нам зла.

Заехав в оазис, слуги поставили шатер, украшенный орнаментом и узорами богини Кадру. Прибывшие ранее в оазис небольшие группы людей, смотрели, как сестры не спеша заходят в него. Охрана встала по кругу, наблюдая за всеми, кто находился в оазисе. Часть слуг занялась приготовлением пищи, часть лошадьми и верблюдами. Вскоре весь оазис снова наполнился полуденной тишиной, даже стоявшая возле шатра стража, чуть расслабилась, неспешно переговариваясь с друг другом и кидая взгляды, на блестевшее рядом озеро.

***

– Сердце бури, – молодой проводник, полулежа привалившись к одной из колонн, сделал глоток лечебного отвара, что сделал приготовил Сержант и, поморщившись, продолжил: – Я видел там человека, в самой сердцевине этого бушующего урагана. Там было тихо, ни ветра не песчинки. Он стоял и, казалось, смотрел прямо на меня. Когда началась буря, то я с солдатами спрятался в одной из палаток. Мы привыкли к такому и, плотно закрыв вход, обсуждали сегодняшний день. и то, что нашли в пустыне этот храм, что нам всем очень повезло найти его. Это знак того, что наши боги скоро вернуться в мир и будет все, как раньше. Я помню, что увидел, как клинок пронзил стенку палатки, проходя насквозь через одного из моих друзей, – проводник прервался, и оглядев слушающих его людей, снова начал говорить: – Потом начался бой. Воины в сером внезапно оказались повсюду. Я увернулся от одного из них и вылез через дырку в палатке наружу. Буря бушевала везде, вокруг ничего не было видно, рядом раздавались только крики моих друзей и мелькали тени. Я побежал куда-то наугад и, неожиданно, буря исчезла. Посмотрев назад, я увидел стену песка и пыли, что стояла непроницаемой стеной. Впереди была тишина, и все, больше ничего. Была видна часть дороги, по которой мы пришли, и яркое солнце, а потом, я увидел его. Человек стоял на дороге и молча смотрел на меня. Он был одет в серые лохмотья, его седая длинная борода слегка шевелилась от ветра, а глаза его были черны, как ночь. Он не сделал не одного жеста, но я почувствовал движение позади себя, и, повернувшись, встретил удар саблей, который вы все видели.

Парень провел рукой по перемотанному повязкой животу

– Я потерял сознание и очнулся уже посередине бушевавшего урагана. Потом двинулся в сторону храма, и проходя мимо лагеря, увидел, что там лежат мои изрубленные друзья. Собравшись с силами, я побежал, остальное вы уже знаете.

Проводник прервался на еще один глоток, потом уже замолк, глядя на окружающих его людей.

– Что скажете, Тахир? – Кайден повернулся к мальчику, который стоял справа от него, внимательно рассматривая лежащего проводника.

– Сложно сказать, – ответил он. – Одно я могу сказать точно, он не врал, рассказывая все это, это было видно по нему. Это не бред от лихорадки, которая его сейчас бьет после ранения, и не выдумки. Этот человек, про которого он рассказывал, если он привел бурю и воинов сюда к нам, то очень силен. Но Древний ли он? Этого я не могу сказать, пока не увижусь с ним.

– Увидеться с ним? – переспросил Кайден – Зачем нам это надо? Мы победили, он бежал и явно не собирается возвращаться. Надо воспользоваться этим и уходить отсюда, – Сержант и Устин согласно качнули головами

– Кайден прав, мы не знаем, с чем столкнулись, и, пока есть возможность, надо уходить, – сказал Устин, покачивая здоровой рукой сломанную, закрытую и перевязанную.

– Нет, – ответил Тахир, осматривая всех стоящих. – Нам необходимо найти его. Он знает, кто я, раз напал на нас такими силами. Он будет преследовать нас, если мы будем убегать. Я определю, где он находится, и мы двинемся туда.

Все замолчали, принимая сказанное Тахиром.

– Ну что ж, – Кайден развел руками, – нам надо отдохнуть. Так или иначе, конечно, Устин не сможет сражаться, если что случиться. Плюс, у нас тяжело раненый проводник–

– Отдыхайте пока, – Тахир двинулся в сторону комнаты, где висел кусок стекла и на них напала тень.

– Я займусь поисками того, кто устроил нападение.

***

Расположившись вокруг горящей жаровни, каждый занимался своими делами. Кайден с Устином сидели рядом друг с другом, обсуждая произошедшее, Сержант, осмотрев еще раз рану проводника, остался довольным и занялся приготовлением ужина.

Радим согласился ему помочь и отправился, к сваленным рядом, вещам искать в сумках приправы, что убрал туда Сержант. Забрало же привалился к колонне возле проводника, принимаясь осматривать, доставшиеся от погибшего принца, оружие.

– Смотри! – обратился он к сидящему парню. – Видишь, на рукояти внизу рисунок, – Забрало поднес кистень поближе к его лицу. – Это герб. Явно, оружие было не для простых людей делано, а теперь оно мое. Нет, конечно, моя сабля тоже очень хороша, – он похлопал по лежащей рядом с ним сабле.

– Но, этот кистень, – Забрало встал на ноги и крутанул пару раз его, заставив воздух вздохнуть от этих движений. – Достойный брат моей сабле будет.

– Хватит наслаждаться, Забрало, – Сержант усмехнулся и позвал его: – Топай наверх, пока мы все будем есть, постоишь на страже. Я тебя потом сменю.

Забрало подобрал с пола саблю, засунул кистень за пояс и пошагал в сторону лестницы.

– Как рука? – Кайден дожевывал последний кусок лепешки, наблюдая, как Устин ругаясь, сквозь зубы ел одной рукой.

– Да, думаю, скоро привыкну, – ответил он. – Но месяц-два я точно боец никудышный. Когда я ломал ногу, еще молодой был, давно уже, долго все это дело залечивается, – Устин поморщился. – И надо же было так опростоволоситься, как неопытного юнца подловил меня.

– Не вини себя, – Кайден закончил есть и остался сидеть, обхватив ноги руками, глядя в горящий огонь. – Противник не был человеком, ты еще успел закрыться щитом. Не знаю, успел бы я среагировать, так как ты.

Устин чуть улыбнулся в ответ.

– Успокоил ты меня, но сломанная рука будет еще долго напоминать об этом.