Правила счастливой свадьбы

Надо признать, что Агата действовала куда разумнее фон Глазенапа. Признавать Пушкин не стал.

– Вам известны те двое, что обсуждали убийство в Клину? – спросил он.

Агата только головой покачала.

– К сожалению, нет… Но я знаю, как они проникли в салон…

– Каким же образом?

Агата показала на дверь.

– Проще простого: вошли через сад, убили и скрылись в переулке так же, как вошли… Никем не замеченные… Пушкин, найдите их… Они безжалостные люди… Не боятся давать дерзкое объявление в газете, не боятся убивать невест… Одной уже нет… Важно теперь спасти других… Ведь будут и другие… Они не остановятся на Астре Бабановой… Поймите, опасность угрожает всем невестам Москвы!

Искренность Агаты могла тронуть кого угодно. Пушкин чуть не поддался.

– Ждите здесь, – строго сказал он. – Вскоре вернусь. К вам будет несколько вопросов…

– Постойте! – вскрикнула Агата вслед уходящей спине.

Пушкин обернулся.

– Бедняжку убили ударом утюга по горлу?

– Служебная тайна, – ответил Пушкин и слишком заторопился в дом.

* * *

Получив срочную депешу из Москвы, состоящую из двух слов: «Спасай Погибаю», Ванзаров догадался, кто забыл подписать телеграмму. Его институтский приятель Мафусаил Карлович Вестлинг, именуемый не иначе как Зефирчик, был исключительной личностью.

Он умел проваливаться в замерзшую лужу при десятиградусном морозе и не схватить простуду. Вместо билета в Нижний купить билет в Варшаву и уехать в Саратов. Выйти в летний зной в полушубке и не схлопотать солнечного удара. Выпить по ошибке уксус вместо вина и не сжечь желудок. Выпасть из пролетки под лошадей конки и уцелеть… Ну и тому подобное.

Судьба наслаждалась, играя Зефирчиком как мячиком. И берегла для дальнейшего развлечения. То и дело попадая в чудовищные происшествия, после которых любой нормальный человек давно лежал бы под могильным камнем, Зефирчик умудрялся уцелеть. Не считая ломаных рук, ног и синяков на голове, после того как на него обрушились строительные леса вместе с рабочими. Зефирчик буквально притягивал неприятности, при этом оставаясь жизнерадостной и простодушной личностью.

Кличку он заработал за светлые кудряшки, как у амурчика, которые вылезли в трехлетнем возрасте, да так и остались. Зефирчик сиял добродушием, всегда готов был помочь и обладал таким невероятным багажом знаний, каким не владела ни одна энциклопедия. Он бы и дальше шел по жизни между вулканами и штормами, но матушка сказала, что больше не намерена терпеть холостую жизнь. Втайне надеясь, что жена будет мучиться с разбитой посудой, сломанной мебелью и жалобами дворника на случайно вырванный замок на воротах. А с нее достаточно. Но в сватовстве Зефирчик преуспел как никто…

Сегодня он был приглашен в гости к возможной невесте. Четвертой и последней. Чтобы подготовить друга как следует, Ванзаров повел его в «Славянский базар». Ресторан был знаменит кухней, обширным буфетом с холодными закусками, которые можно было съедать сколько влезет, заплатив рубль, и коньяком, что подавался в особых бутылках с золотыми журавлями.

По пути к столику Зефирчик умудрился дважды споткнуться. Всякий раз Ванзаров выручал. Оставив угощение на усмотрение официанта, Ванзаров потребовал отчет, что случилось с загубленными невестами.

– Да ничего особенного, Пухля, – ответил Зефирчик, называя чиновника МВД старинной институтской кличкой, что Ванзарова не обрадовало. – Я тут не виноват.

– Неужели? Признавайся и не смей утаивать… Что случилось с первой?

– Забавная история, знаешь ли… Надела она к моему визиту такое роскошное платье, что юбка по полу волочится… Ты только представь, какая глупость так одеваться… Ну вот, мы сидим, беседуем о всяких глупостях… Тут она встает, и знаешь ли, юбка спадает с нее с жутким треском…

– На подол наступил ботинком?

– И даже не заметил! – обрадовался Зефирчик. – Ну разве я виноват? Она – в слезы, а меня вон за порог…

– Допустим… А вторая?

– Еще смешнее… Понимаешь ли, у нее матушка достаточно молода, к тому же они похожи, как сестры… Да и вообще я платья плохо различаю… А прически тем более…

– Неужели ты сделал предложение вместо невесты ее матери? – не веря в догадку, спросил Ванзаров.

Зефирчик отважно опрокинул в рот бокал клюквенного морса, и только салфетка, подставленная Ванзаровым, спасла его манишку от красного пятна.

– Представь… Ну прямо как в «Ревизоре». Другая бы посмеялась, а эта, глупая, в истерику ударилась… Не понимают барышни комизм момента…

– Допустим, – сказал Ванзаров, стараясь сообразить, как спасти нынешнюю невесту от талантов Зефирчика. Давно не общавшись, он обнаружил, что с годами у приятеля усилились способности создавать бедствия. – Что натворил с последней?

– Вот зачем ты, Пухля, так говоришь, – обиделся Зефирчик. – Я вообще ничего не делал… Пришел, как полагается, в парадной форме… Мне сказали, что она сейчас выйдет… Присел на диванчик, тепло, знаешь ли, хорошо… Меня сморило… Не заметил, как прилег маленько…

– А проснулся на полу, свалившись с дивана, – закончил Ванзаров.

– Ну, в целом все верно, – замялся Зефирчик.

– Неужели газы выпустил?

Зефирчик хмыкнул.

– Я же не знал, что они семейством в гостиную вошли… И такие странные: обиделись… А ведь смешно, как в водевиле, вышло…

В общем, Ванзаров понял, что шансов сделать предложение у Зефирчика не больше, чем трижды выиграть на рулетке ставкой на «зеро». А виноват будет он. Надо предпринимать срочные меры для спасения.

Ванзаров спросил, как он намерен просить руки и сердца. Зефирчик предложил прочитать что-нибудь из «Искусства любви» Овидия или какой-нибудь сонет Данте к Беатриче, или, на худой конец, сцену на балконе Ромео и Джульетты. Причем каждый из вариантов – на языке оригинала. Идея была категорически отвергнута. Ванзаров вынул из кармана сюртука книжку, привезенную из столицы.

– Запоминаешь любое стандартное объяснение в любви, слово в слово, здесь их множество, и точно повторяешь… Никаких выдумок, Овидия и Шекспира…

Глянув на обложку «Полного письмовника для женихов и невест», Зефирчик скривился.

– Ну, Пухля… Это же так по-мещански… По?шло и глупо… Никакого стиля, формы, вдохновения…

– Зато надежно, – отверзал Ванзаров. – Невесте точно понравится. В твоем положении выбирать не приходится… Или свадьба, или голова с плеч… Учи признание…

Тяжко вздохнув, Зефирчик стал шевелить губами и ехидно ухмыляться простым, но таким искренним словам о вечной любви, которые говорят друг другу обычные люди. Не Данте с Джульеттами.

Как раз принесли закуски.

Ванзаров налил рюмку себе и запретил Зефирчику мутить голову водкой. Сам же выпил и вкусно закусил. Сегодня ему требовалось серьезно укрепить силы. Водка укрепляла не силы, но дух. К тому же, несмотря на юный возраст, Ванзаров умел пить не пьянея. Чего нельзя было сказать о Зефирчике, который начинал декламировать Марка Аврелия после второй рюмки.

* * *

К неприятностям Жанна Вейриоль относилась как к булавкам: укололась и забыла. Много лет она имела дела с источниками всех неприятностей, то есть дамами. И не с какими-нибудь приятными, а с капризными, вздорными, плаксивыми и обижающими по любой мелочи. То есть самыми обычными женщинами, которые шьют новое платье, желая выглядеть неотразимыми, а потому нервничают. Кто не знает, что сшить платье куда опасней, чем идти с рогатиной на медведя, тот не владел модным салоном. Мадам Вейриоль умела угадывать вкусы капризных заказчиц и научилась неплохо разбираться в людях.

Нынешняя неприятность сбила маску привычной услужливости ненадолго. Утерев глазки и носик, она уже говорила милые комплименты приставу, до каких мужчины большие охотники. Фон Глазенап был холост, а потому его жена не могла интересоваться салоном. Но дружба с местной полицейской властью никому не мешала. Утешая расстроенного ротмистра, Вейриоль говорила о его талантах так искренне, что фон Глазенап окончательно поверил. Когда из примерочной вышел господин, еще недавно влетевший с улицы как вихрь, она поняла, что неприятности только начинаются. И смело пошла к ним, забыв о приставе.

Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить: предстоит иметь дело с опасным человеком. Тем более – красивым молодым мужчиной младше тридцати. К тому же неженатым, что для любой женщины становится особым вызовом.