Тайны льда

– Раз. – Ванзаров загнул палец. – Ещё.

– Ну, знаешь… Много чего было… У тебя неблагодарная память, вспомни сам. – Борис Георгиевич применил приём дипломатических переговоров. – Не о том речь. Ты знаешь, что для карьеры мало талантов и стараний, нужны некие дополнительные факторы.

– Тебе не хватило женитьбы на дочери тайного советника Мертенса, члена Совета Министерства внутренних дел?

Прямолинейность брата была возмутительной. Борис Георгиевич возмутился. Но про себя.

– Родион, чтобы достичь желаемого, надо быть вхожим туда, где решаются судьбы.

– Ты про тюремные камеры? – спросил младший. – Захочешь посидеть – только скажи. Подберём сухую и чистую. Без мышей и клопов.

О, сколько надо терпения, чтобы общаться с полицейским чурбаном.

– Благодарю за приглашение. – Борис Георгиевич владел собой. Всё-таки пригодился опыт переговоров с туземцами. – Мне нужно иное. Не так давно я вступил в Общество любителей бега на коньках, это непросто, но меня рекомендовали. Теперь остался последний шаг…

– Купить коньки?

О небеса, ну почему это чудовище – его младший брат? Ванзаров умел доводить до бешенства лучше супруги Бориса Георгиевича. С виду – сама невинность. Или в самом деле безмозглый идиот?

– Коньки уже куплены, – терпеливо ответил старший. – Мне нужно найти подходы к братству.

Ванзаров позволил паузу, чтобы обдумать: совпадение или…

– Какому братству? – спросил он.

– Не делай вид, что не знаешь. Вы у себя в сыске за такими обстоятельствами всегда следите.

– Конечно, следим. Тебя какое братство интересует?

Тут Борис Георгиевич оглянулся, как настоящий заговорщик, перегнулся через стол и прошипел чуть слышно:

– Братство льда. – И принял самую непринуждённую позу, будто не он это сказал. – Подскажи хоть одного члена. Дальше я сам найду подходы. Поверь, Родион, если бы это не было так важно для карьеры, не стал тебя просить. Помоги, пожалуйста…

За всё доброе, что Борис Георгиевич сделал младшему брату, его следовало бы сдать ротмистру Леонтьеву. Пусть ему расскажет про карьеру. Но ведь это брат, тем более самый умный в семье. Тем более это могло оказаться случайным совпадением. Мало ли о чём болтают в коридорах министерства.

– Откуда ты узнал о братстве?

– Прости, не могу! – Борис Георгиевич развёл руками. – Скажу лишь, что мне по секрету сообщил человек, который рекомендовал меня на каток.

– Почему он не указал тебе члена братства?

– Он сам не знает, ищет туда дорогу. Это всё большой секрет. Даже название братства – большая тайна.

– Что такого в этом братстве? – спросил Ванзаров и поправил ошибку: – Спрашиваю, чтобы свериться с нашими данными.

– У них безграничные возможности. – Борис Георгиевич опять понизил голос, от волнения наверное. – Могут всё. Оказывают любую услугу. Протекцию и так далее. Понимаешь, как это важно для меня.

Ванзаров помнил, что брат спит и видит себя на вершине карьеры министром иностранных дел. Ну или хотя бы товарищем [16 - Заместителем министра.] министра.

– За такие услуги обычно требуют плату, – сказал он.

– Не больше, чем они дают своим членам. Ты поможешь?

– Когда арестую и допрошу кого-нибудь из членов братства, дам знать, – сказал Ванзаров и, перечеркнув приличия вместе с родственными отношениями, вышел из ресторана. Не простившись.

Борис Георгиевич был глубоко изумлён таким поведением младшего. Что поделаешь: родственников не выбирают. Иного брата у него не было.

10

26 января 1899 года, вторник. Москва

Иных дел, кроме как встречать гостей, занимать гостей, слушать болтовню гостей, кормить гостей, провожать гостей в сезон смотрин, у хозяйки дома нет. Конечно, в доме, где дочка стала невестой на выданье. А если у невесты приданое, да не абы какое, а одно из лучших в Москве, если принадлежит она к уважаемой фамилии, если хороша собой, то тут, матушка, только держись. Женихи с родителями, свахи с женихами, свахи без женихов, женихи без свах толпами валят. Отказать никому нельзя. В Москве если кто не дальний родственник, то знакомый родственника, или просто знакомый, или сослуживец мужа. У всех, как нарочно, повырастали сыновья-женихи. Откажешь принять – нанесёшь обиду. А порой так хочется.

Сезон сватовства в самом разгаре, пытка продлится до конца февраля и мясопустной недели. Елизавета Петровна так устала, что готова была заколотить дверь. Мало того, виновница её мучений принимала визиты женихов первые дня три, а потом заявила: с неё хватит, они дураки, им нужна не её любовь, а приданое. Прямотой дочери Елизавета Петровна возмутилась, но в душе была согласна: и дураки, и денег желают.

К гостям Наденька больше не выходила. Мать оправдывалась тем, что у дочери недомогание, головная боль, простуда, инфлюэнца и расстройство нервов. Женихов это не смущало, больше невесты их интересовали пункты приданого. Елизавета Петровна мстительно оставляла вопрос без ответа.

Сегодня она расправилась уже с двумя визитёрами. Надеялась немного передохнуть. Однако вошла горничная Лизка, сообщив, что пожаловал новый гость.

– Кто ещё? – спросила Елизавета Петровна, борясь с желанием угостить визитёра дубиной.

– Назвался господином Куртицем, – отвечала Лизка не слишком твёрдо.

– Опять? Ему было отказано. Снова пожаловал?

– Вроде тот, да не тот. – Лизка пребывала в неуверенности. Ещё расплачется, такая тонкая натура.

– Ладно, проси. – Елизавета Петровна в отчаянии махнула рукой.

Вошёл молодой человек крепкого сложения, не слишком высокий и не мелкий, в простом пиджаке и русской рубашке-косоворотке чёрного сукна. Поклонился довольно воспитанно. Елизавета Петровна поняла смущение горничной: гость был похож на брата, даже слишком.

– Иван Фёдорович, кажется? – Она нарочно изобразила ошибку. Что для дамы в её возрасте позволительно. Женихи похожи, как дворняжки.

– Алексей Фёдорович, – ответил он. – Иван мой брат.

Гость мял в руках фуражку-московку, с которой не расстался в прихожей.

С этим господином Елизавета Петровна решила не церемониться.

– Что вам угодно? – спросила она.

Молодой человек насупился, стал разглядывать персидский ковёр, украшавший малую гостиную. Ну так и есть: сейчас признается в большой любви. Не забудет спросить про приданое. Без приданого любви не вспыхнуть. Во всяком случае, у его брата Ивана Фёдоровича это так. Ох уж эти современные деловые юноши.

– Я вас слушаю. – Елизавета Петровна поторопила неизбежное.

Юный Куртиц тяжко вздохнул.

– Сказано, конечно: кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь, – проговорил он глухо.