Черный кабриолет, или кабриолет без дверцы. Из четверологии романа «Франсуа и Мальвази»

Новенький экипаж уже под вечер глядя, изрядно проехав по улице Трех Экю подъехал к так называемой гостинице «Лютеция»[9 - [1] – древнеримское название Парижа], остановившись у самого входа здания, обветшалого на вид и потому называемого еще лачугой «Лютеция», может еще и в насмешку за броское название. Эпитет гостиницы, каковой она уже давно стала, скорее всего с того времени как делами стала управлять сначала экономная, а потом уже и скаредная старушенция, с ярко выраженными признаками скопидомности, выражавшимися в том, что на приведение в порядок обветшалого вида наружности здания денег не выделялось, отчего внешность неплохого в общем-то здания приобрела нищенский колорит.

Вышедшие из экипажа Саидка и Дармаглот вытащили оттуда неподвижного Эртени и повели его за руки, хотя он совсем не перебирал ногами.

Затащив его на самый верхний третий этаж и не видя экономки, которая обещалась им показать пустующую, если так можно выразиться квартирку, без ее показов вошли в помещение.

Перед ними предстала просторная, но не сложная по планировке квартира, состоящая из двух больших смежных комнат, соединенных широким бездверным проходом. Первая комната была значительно уже и в левой стороне у окна имела кухоньку. Вторая же, шедшая сразу же за ней комната была большой как зала и своими цельными глухими стенами напоминала спортивный зал, разве что не для игры в мяч. Впрочем, когда туда вволокли неподвижного Эртени и уклали на диван, то по левой же стороне обнаружили сплошной ряд больших окон, забранных жалюзи.

Тут же появилась и экономка, и ей тут же был устроен разнос:

– Что это такое? Почему здесь такой бардак; где свечи, где мебель? Где посуда?…

– Есть посуда, и казанки на месте.

– Живо давай марафет наводи! – продолжал греметь Дармаглот. – Чтоб сейчас пришли и все было в порядке!

– А что с ним-то? – испугалась она, указывая на неподвижное тело.

– Что! Что! В титьку пьян, вот что!

На улице Саидка принял изнутри экипажа длинную палку смотанного ковра, перегнутую посредине. Оттуда же раздался вопрос.

– Слышь, командир, тебе подвески для люстры надо? А то столкуемся потом.

В кабинете министра в этот вечер появился последний посетитель в позе скромного просителя. Граф д`Аржансон даже и не поверил сразу что это был Джон Лоу, настолько тот был взволнован и озабочен предстоящим разговором.

Поприветствовав графа д`Аржансона скороговоркой, Джон Лоу, не дождавшись ответного приветствия принялся излагать свои подозрения, а в конце речи твердо утвердил мысль, что на рынок ценных бумаг попадают фальшивые акции его компаний.

– … И если так и далее будет продолжаться, это нанесет непоправимый ущерб нашему престижу…

…Чтобы не поднимать панику нам приходится нести большие издержки, а подобное может вызвать взрыв наших дел. И смею вам напомнить, месье д`Аржансон, как вкладчику, сие не может не касаться и ваших восьмидесяти тысяч ливров.

– Конкретно, вы можете указать кто может этим заниматься?

– Это все дело рук Картуша.

– Вы в этом уверены?

– Несомненно.

– Вы можете мне еще что-нибудь рассказать?

– Только добавить. Акции очень трудно распознать потому что они и подделаны на настоящих, но недействительных бланках.

Джон Лоу так же предоставил списки номеров выкраденных бланков и рассказал о главной беде, о пропаже печати.

«Странно, почему ограбление года сохранилось в тайне», – подумал министр, будучи предупрежденным на счет того же.

– Хорошо месье, – хлопнул ладонью по столу, – Конкретно по вашему делу, могу сказать, что в очень скором времени проблемы могут разрешиться. Завтра я даже могу взять вас с собой на некую такую базу, которую по своему поводу небезъинтересно бы было осмотреть и вам.

– На базу!?! – воскликнул банкир, вспомнив то, что ему говорила Кларик.

– Так значит завтра утром я за вами заеду.

Лейтенант Зэрук несмотря на свое клятвенное обещание удачно захватить базу и прежним составом, перед фактом реальной опасности унял свою бравость и договорился со своим непосредственным начальником. Получив от него в придачу еще двоих поехал к месту операции.

Обложив базу своей группой с той стороны, откуда залазил Рено, лейтенант Зэрук стал дожидаться когда двое отряженных, весьма пригодившихся ввиду нехватки людей, пробегут через поле и перережут выход с задней стороны дома, когда как они чуть заслышали дальний лай бросились к стене, довольно быстро перебрались через стены и всем нарядом кинулись к двери дома. Дверь оказалась открытой, из чего Зэрук решил, что нужно кричать:– « Всем находиться на своих местах! Будем стрелять!»

Так он и прокричал все время пока не понял, что поднять с постели тепленькими ему никого не придется и эта мычащая с перепугу старуха и есть все то что им в ходе операции выловлено, а вернее ничего.

То ли это место, о котором говорилось в доносе?

Нужно отдать должное силе духа лейтенанта Зэрука, что после такой неудачи он принялся выправлять издержки своей ошибочной тактики. Нужно было хоть кого-нибудь дождаться и уж тогда будучи уверенным в поимке хоть одного, захлопывать ловушку.

Зэрук прибег к новой тактике устроить ловушку в самом доме, пока внешнего шуму было наделано немного. Одного из подчиненных отослал прибить разлаявшуюся на цепи собаку, тем полицейским, что стояли у окон задней стороны был подан знак занимать заранее условленное место на крыше конюшни. Дом повторно был осмотрен на предметы для конфискации. Старуху отвели в подвал и заперли. Сами устроились в засаде перед дверью в местах поудобнее, замерли. Все еще скулила побиваемая собака и поэтому её пришлось оставить забившейся вглубь конуры. Все стихло.

Лейтенант Зэрук сидя с пистолетом в руке у самой двери не слышал этой тишины, ему еще предстояло писать рапорт, и как он знал из своей бедовой практики строить изложение своих мыслей было необходимо как можно ближе к правде, но и так чтобы явная ошибка не могла быть поставлена ему в вину, то есть врать как можно правдивей.

Впрочем он вспомнил, что министр грозился сюда к нему приехать и составлять скорее всего нужно было устную речь. Хотя как ему казалось никакой министр не смог бы забраться в такую глушь.

Прочищая ногти и сидя все так же облокотившись спиной на стену, услышал как заскулила затявкала собака.

– Почему ты ее в дом не завел?

– Вы же мне ее убить приказали?

– Я??!…

Зэрук в негодовании вышел за дверь, направился в правую сторону к конуре (с которой некогда прежде свалился Франсуа) и в которой торчала замотанная бичевой пасть собаки; в то же время почувствовал, что со стороны прохода к нему кто-то направляется. (Собака не зря затявкала…)

С крыши сарая поспрыгивали его подчиненные. Зэрук бросился в гущу завязавшейся драки, но сразу же заметил что кто-то юркнул в выход из прохода за край дровянника. Пока его сотрудники вдвоем подминали кого-то под себя Зэрук бросился вдогонку за вторым… выбежав в поле он увидел буквально в нескольких туазов от себя темный подвижный силуэт убегающего человека.

С криками «Стой!», Зэрук бросился за ним вдогонку, еле удерживаясь от соблазна выстрелить, ведь иначе у стены они оказались бы в равных условиях.

Подбежав к клумбе Картуш ногами пробил середину и зацепившись руками за канат наклонившись вниз исчез. Подбежавший к зияющей пустотой дыре лейтенант Зэрук сначало ничего не мог понять, не под землю же тот убежал? Но чувствуя тут какой-то подвох (тишина) он с психу выстрелил вниз.

Подбегающим сотрудникам (не тем что вязали Дармаглота) Зэрук крикнул :

– Огня сюда!

– Где я вам его возьму? – дерзко спросил Трике и не был спущен вниз тормашками лишь из-за простительности, которой порою тот корыстно пользовался в свой невоздержанный молодой возраст в два раза младше своего патрона. Но затрещину получил хорошую. Когда принесли огонь и взглянули вниз, то в той пустоте обнаружили только отверстие свежевырытого лаза, шедшего должно быть куда-то за ограду, не иначе. Не зря же беглец юркнул именно сюда, со знанием же дела, так что даже не стали мараться лезть проверять в этот узкий сомнительный проход.

…Провидение надсмеялось над ним, думал Зэрук, сидя на прежнем своем месте у дверей, но уже в кресле закинув ногу за ногу проклинал весь неудачно начавшийся и неудачно прошедший сумбурный день состоящий из одних неприятностей.

Знал бы он с каким позором он кончит сию эпопею в скором завтра!…

И вот сейчас после целого дня работы приходилось и ночью сидеть в засаде выжидать возможных визитеров, хотя ясно как в белый день никто здесь уже больше не появится. Таков уж он есть преступный мир.

За ночную работу им денег скорее всего не будет. Как началась эта проклятая идиотская война со всем случались перебои, даже с жалованьем.