* * *
Жизнь, ты прочна ли на изгибе?
Не зарекаюсь от сумы.
Ломай, Москва, меня на дыбе
Своей пронзительной зимы.
Кто здесь в кабацкой, целовальной
Москве, когда один как перст,
Как встарь на записи кабальной
За чарку не поставит крест?
В ком колоколом безъязыким
Здесь бьет набат стрелецких смут?
Кто еще может верить в лики
Святых, которых вон несут?
Могу поклясться троекрестно,
Могу поклясться на крови,
Москва, ты стала Лобным местом
Моей не выросшей любви.
Февраль 1977, Москва
* * *
Ждал в глуши Золотого берега
Я весёлого плеска весла.
Я открылся тебе как Америка,
Ты с крестом и мечом пришла.
Повседневность моя, реальность,
Как ужиться нам не любя?
Зря, конечно, мы поругались,
Я сегодня сбегу от тебя.
10 июня 1979
* * *
На сердце осени кошачьи лапы.
А где-то рядом явно листья жгут.
У дыма чуточку сургучный запах.
На прошлом плотно перетянут жгут.
Лежит подспудно прошлая весна.
Но вскрыв её однажды бандеролькой,
Хочу, чтоб стала ты на миг грустна,
И улыбнулась, хоть на миг, и только.
13 октября 1979
* * *
Как бывает вдруг теплей от спички,
Выпал первый снег – и хорошо.
Это ни в халате ли больничном
Город навестить меня пришёл?
Или это дневника погодно
Заполняемого белый лист?
Всё одно. Зима бесповоротна,
Первый снег невыносимо чист.
Первый снег, я – пустошь на отшибе.
Оглуши меня, запороши!
Набело, чтоб не было ошибок,