Ольга. Уроки престольного перволетья

– Да, верно, было дело, – согласился Игорь.

– А я знаю того киевского мастера. Местятой его кличут, – подхватил Адун. – Я двор засыпал вокруг мытни порченой плинфой, когда он рукотворчество каменное осваивал.

– Я бы поглядел на сей рукотворный камень. Сведёшь с мастером, боярин? – обратился тут же Яромир. – Ежели ты, князь, не возражаешь?

– С чего мне возражать? – князь пожал плечами. – Воля твоя. Может, и в самом деле, пригодятся твои затеи.

– Возьмём и сами каменные терема себе выстроим, как в Царьграде, – подхватил Асмуд и поднял кубок.

– Алатырь-камень[19 - Янтарь] ещё находят в Высоком, – добавил Яромир. – Пытаемся добывать. У нас на севере купцы алатырь с Варяжского моря везут, а тут у вас всё рядом, под боком у стольного града.

– Ох и разумного я родича заимел, – усмехнулся князь. – Такую кипучую ты деятельность развёл. Мои тиуны годами сдюжить не могут, а ты, и месяца не прошло, новшества сладил.

– Да разве сладишь за месяц новшества, – вздохнул Яромир. – На то годы уйдут. А я уж отбуду скоро – пора в Плесков возвращаться. Искусен продолжит укоренять начатое. А ты позволь, князь, и дочери моей свой удел навещать, раз или два в седмицу, до него ж рукой подать.

– Что ж не позволить…

– Будет тебе докладывать о камнеукладчестве, коли сдюжим, и про алатырь. Завтра тогда уж и съездим, покуда ты дружины будешь в Смоленск провожать?

Князь кивнул.

– У нас на Днепре ещё и красный алатырь находят, и белый, как воск. А не токмо, как у княгини на ряснах, – неожиданно раздался низкий голос сотника Валигура. Но все присутствующие посмотрели не на сотника, а на Ольгу. – У княгини дюже баский самоцвет, разумеется.

– Княгинюшка наша сама как самоцвет, – подхватил Асмуд.

– Красота к красоте, – льстиво добавил Адун.

Князь воззрился на Ольгу так, будто впервые увидел.

– Ваши северные камни? – спросил князь, переведя взгляд на Яромира.

– Дар свадебный гостей, – быстро ответила Ольга, не желая озадачивать батюшку.

– Чей же?

– Не припоминаю, князь.

– Свенельда, воеводы, дар, – звонко молвила Предслава. – Верно? – И посмотрела на Свенельда.

– Верно, княжна Предслава. Мой.

– Красная вещица и дорогая. Не поскупился воевода, – усмехнулась Предслава и метнула взор на Игоря.

– Самоцветы северные, Варяжским морем рождённые. Обрамление – работа мастеров новгородских, – невозмутимо пояснил Свенельд.

– Видно, воевода ещё в Новгороде их заказал, – не унималась Предслава, навязывая всем какую-то свою настойчивую мысль.

– Вновь ты права, княжна.

– А глядится, будто узорочье из греков. Тонкая работа, – оценил Адун.

– У нас на Севере золотых дел умельцы имеются, не хуже греческих, – подтвердил Яромир.

Гости ещё о чём-то говорили, поднимали кубки. Но Ольга не слышала их, в её душе зародилось смятение – слова золовки, вроде бы и похвальные, звучали как-то двусмысленно. Будто она, Ольга, сделала что-то непотребное, незримо связавшее её с воеводой, потому и получила сей дар. Эти слова были призваны заставить её супруга задуматься о том и возбудить в князе недовольство. Мелькнула мысль – как Предслава узнала, что дар был от Свенельда? Но Ольга тут же объяснила самой себе это обстоятельство тем, что, вероятно, воевода самолично показал своей полюбовнице узорочье для будущей княгини.

Если намерения золовки Ольга истолковала верно, то выходит, что как будто не замечавшая её доселе родственница таила к ней явную неприязнь. Впрочем, то не диво – батюшка ведь её предупреждал. А может, Предслава старалась уязвить воеводу?

Ольга украдкой взглянула на Свенельда. Воевода был спокоен, что-то обсуждал с Асмудом. Но едва она посмотрела – ответил быстрым, коротким взглядом, чуть склонил голову и следом как ни в чём не бывало продолжил разговор с десницей, лишь незаметным движением вдогонку приложил руку к сердцу – будто в благодарность за её выбор или же в извинение, потому что в обращённых перед тем к ней глазах Свенельда Ольге почудилось сочувствие…

После вечери князь зашёл в Ольгины покои: хмурый взгляд супруга не предвещал ничего доброго.

– Благодарю тебя, княже, за прошедшую вечерю. Была сердечно рада встрече с батюшкой и братом, – сказала она торопливо и вполне искренне.

Игорь приподнял брови, удивлённый её неожиданной решимостью и нарушением запрета на разговоры. Недовольное выражение на его лице, однако ж, сменилось задумчивым – исполненные благодарности слова, пожалуй, можно было и простить.

– Да, душевные посиделки вышли, семейные… – он помолчал, о чём-то размышляя. – Вот только зачем эти рясна надела? Разве не ведаешь, что даров чужих мужей тебе носить не пристало?

– Прости, княже. Не подумала. К наряду подошли – вот и надела.

– А ты должна думать. Должна думать обо всём, что твоего супруга и князя касается. Кривотолки я слушать не желаю....

– Велишь вернуть сей дар?

– Велю тебе их снять и мне немедля отдать, – раздражённо сказал Игорь. – Прочее – не твоя забота.

Ольга сняла очелье, отцепила привески и протянула супругу.

– На стол клади.

– Остальные свадебные дары тоже изволишь изъять?

– Изъять? Укоряешь, что ли, князя своего?

– И в мыслях не было. Прости неразумницу, – поспешно отозвалась Ольга.

Князь какое-то время смотрел на неё и вдруг усмехнулся.

– Какая ж ты неразумница? – смилостивился Игорь, удовлетворившись, верно, её жалким, испуганным видом. Подошёл к ней, погладил по щеке. – Просто молода да избалована батюшкой, дочка любимая. Дурного ты не видела. Вот благодарности и не ведаешь. Научишься благодарности, и впредь дурного не увидишь… А отчего ты, прекраса моя, на вечерю в Пировальню не спускаешься, рядом с супругом за стол не садишься гусляров да потешников послушать? Смущаешься? Или не любо? – князь пытливо посмотрел ей в глаза, будто всё названное Ольга не делала по собственной воле.

Какого же он ждал от неё ответа? Думал ли узреть радость на её лице?

– Желаешь меня видеть на вечере – явлюсь. Мне всё любо, что тебе угодно. Благодарю тебя, – пробормотала Ольга, потупив взор.

– Ну вот же! Золотые слова! На лету всё схватываешь! А говоришь – неразумница! – Игорь довольно рассмеялся. – А дрожишь почему? Боишься меня?

Ольга помотала головой.

– Верно, бояться меня тебе незачем, но слушаться и любить должно… Я же тебе не враг, а супруг. Но и твой князь – не забывай об том. Так отчего дрожишь? Ответь.