Остров Укенор

Унимо тоже шагнул в сторону выхода.

– Хорошо, – Иллиари лукаво улыбнулся, показывая свои ладони с длинными синеватыми пальцами. – Я понимаю, что у вас другие дела, тар Унимо. Но я вижу, что вы не против избавиться от него. Так чего проще? Если вы только захотите, он останется здесь, а уж я позабочусь о том, чтобы не упустить его.

Тьер испуганно посмотрел на Мастера Реальнейшего. Он ведь не станет так делать? Ведь нет?

Но Ум-Тенебри, казалось, задумался.

– А что, – заметил он, разговаривая словно сам с собой, – почему бы и нет. Хоть какая-то польза от этого злобного бессмертия.

– Отлично! – Иллиари светился, как рыба-фонарь, и выглядел лет на десять моложе. – Вот и договорились. Вам не о чем будет беспокоиться, совершенно не о чем!

Его липкая, суетливая радость была неприятна, и Унимо поморщился. Но пробормотал:

– Да, хоть какая-то польза.

И когда Иллиари закивал головой, Тьер, наконец, не выдержал:

– Эй, почему вы так говорите? Как будто меня здесь нет? Но я ведь здесь, слышите? Я здесь! Я здесь!!

Иллиари и Унимо ещё о чём-то разговаривали, а Тьер кричал, кричал, пока не потерял сознание.

Воздух осенней ночи после душной комнаты трактира чудо как хорош – словно горячий ягодный чай после долгой прогулки в зимнем лесу. В конце ночной вахты неожиданно прояснилось. Мятные леденцы звёзд были щедро рассыпаны по чёрной скатерти неба, и только внизу, в долине Кахольского озера, поднимался, скрывая крыши спящих домов, густой сливочный туман.

Унимо захотел оказаться подальше от Трактирной стороны – именно поэтому они с Тьером сидели на холме неподалёку от Университета, на смотровой площадке в садике, где студенты Факультета Трав и Деревьев выращивали диковинные, привезённые с дальних островов растения. Осенью, впрочем, обитатели сада напоминал скорее толпу неопытных путников, которых холода застали в дороге: зябко кутались они в свои огромные южные листья и посматривали, не появится ли вдалеке огонёк жилья.

Пока Тьер приходил в себя, Унимо вспоминал стихи – кажется, бывшего Мастера Слов.

Но больше всего он хотел бы

стать маленьким белым мышонком,

чтобы кто-то пришёл и вынес его,

спрятав в кармане пальто,

с чёрного хода

этой лаборатории.

Но безмолвие лучше всего отвечает

на любой из немых вопросов,

и секунды молчания

капают на висок

расплавленным воском.

Так что лучше кричи,

человеческий сын,

что есть силы,

топи корабли,

круши города,

насылай эпидемии,

провоцируй войны –

чтобы они

хоть немного поняли,

как тебе больно.

Унимо вздохнул. Тьер открыл глаза. И спросил:

– Ты ведь не отдашь меня ему, да?

Унимо вздохнул ещё раз. Нужно было сделать то, что не нравится. Добить белого мышонка, угодившего в мышеловку.

Человек, говорят, – не вещь. Все эти «не отдавай, не бросай» едва ли уместны, всё это правильно. Но попробуйте объяснить это тому, кто говорит вам: «Не бросай меня…»

– Почему это не отдам? – Вопрос на вопрос – опасная игра даже для Мастера Реальнейшего. Унимо сидел на кованой скамейке, запрокинув голову. Его полосатый шарф, связанный самой королевой, легко соскользнул на землю. – Мне будет проще, Мастер Познания будет счастлив. Тар-Кахол будет в безопасности. Всем будет лучше. Идеальный вариант, – продолжал Унимо, поднимая намокший шарф.

– Не всем! – горько возразил Тьер.

– Ах да, не всем, – улыбнулся Унимо, заглядывая в лицо Тьера. Серые в крапинку камешки на дне моря, которые лежат, пока какой-нибудь ловец моллюсков не перепутает их с раковинами… – Тебе будет плохо. Но кому-то всегда плохо, так уж всё устроено. Минус и плюс. А тут, если посчитать, скольким людям при этом будет хорошо, получается выгодное дело.

– Но ты так не считаешь! – воскликнул Тьер.

Унимо снова улыбнулся (говорить, что считает или не считает Мастер Реальнейшего, не разрешается даже ему самому):

– Кстати, интересно было бы узнать, как к искусственному бессмертию отнесётся Дракон Естественного Порядка Вещей…

Тьер понял свою ошибку.

– Ладно, я обещаю, что больше не буду… устраивать ничего такого, – предложил он, кутаясь в плащ, который Унимо заставил его надеть. – Я буду сидеть тихо-тихо, как мышонок. Как будто уже умер. Могу всё время молчать, если тебе так нравится. Что пожелаешь.

Мастер Реальнейшего легкомысленно рассматривал звёзды. Он нашёл Северную звезду и теперь пытался найти Корону Королевы, едва заметную в это время года.

– Знаешь, что прежде всего изучают студенты Факультета Звёзд и Светил? – спросил Унимо. – Поэзию. И старые сказки. Чтобы знать, как называть новые звёзды.

Тоскливый ужас Тьера стал практически осязаемым, патокой лип к рукам, иглами – к мокрым собачьим лапам. Какие уж тут звёзды.