История Смотрителя Маяка и одного мира

Это море катило на берег свои солёные волны, смягчая острые камни и колючие кусочки стекла. «Всё будет хорошшшо», – шептало оно, и как было ему не верить…

– Что там с Верлином? – помрачнев, спросил Форин.

И узнал, что бывшего Мастера Слов унесли в Дом Радости, где Грави обещал, что сделает всё, что сможет, но «вернуть то, что утащило реальнейшее, так же безнадёжно, как выкинуть в открытом море бутылку с посланием и сесть на берегу ждать, что она приплывёт обратно».

– Понятно, – кивнул Смотритель, – а где Трикс?

Тут Тэлли улыбнулась, и Унимо тоже – он был рад, что так получилось, что бесправный и безголосый Трикс смог нарушить приказ самого Форина.

– Он ушёл, – просто ответил Унимо.

И Смотритель, к удивлению своего ученика, кивнул совершенно радостно:

– Ну и отлично. Надеюсь, он найдёт себя, я верю в него.

Впереди ещё был целый день – настоящее сокровище. Форин кратко ответил на вопросы о своём сражении с Флейтистом, умолчав о главном, и заставил и Тэлли, и Унимо пообещать, что в течение дня они не будут говорить о реальнейшем. Те только пожали плечами, но спорить не стали. В конце концов, не каждый день – следующий после того, в котором человек спас целое королевство, а то и мир.

Поэтому они просто бродили по улочкам Тар-Кахола: любовались на разноцветные крыши улицы Горной Стороны, толкались в толпе радостных оживлённых студентов Университета, забрели в Тёмный город, который в этот весенний день казался принарядившимся на свадьбу лучшего друга разбойником.

Камни мостовых послушно ложились под ноги, а солнечные зайчики наперегонки бегали по переулкам, бросаясь врассыпную от звука шагов и ныряя во все фонтаны по пути. Форин чувствовал, что каждый кусочек этой огромной мозаики на своём месте, а даже если какой-то отвалится, то это не так страшно – мир всё равно останется тем же самым. Впервые эта уязвимость и прочность жизни предстали перед ним в своём изысканном переплетении.

Зашли они и в Дом Радости. Грави поздравил Тэлифо и сообщил, что это лучшее из того, что сделал Форин для Шестистороннего. Долора, Морео, Сола, Кора и Сорел сидели вокруг Верлина и читали по ролям «Солнечную трагедию» Котрила Лийора. Невозможно было определить, понимает ли Верлин что-нибудь, но почему-то его потухший, мёртвый взгляд теперь не вызвал у Тэлли такого тягостного впечатления, как раньше.

В саду Дома Радости Форин, Унимо и Тэлифо встретили бывшего короля, который сидел на скамейке и чертил что-то на песке, не замечая никого вокруг. Разве что бывшего принца Таэлира, который внимательно следил за тем, что пишет отец, и изредка прнимался горячо с ним спорить, выводя Оланзо из дремотного оцепенения.

Исходив почти полгорода, путешественники-однодневки решили зайти отдохнуть в «Кофейную соню». Несмотря на будний день, в этом гостеприимном заведении было немало посетителей – и почти все они улыбались, пересказывая друг другу последние новости. То и дело слышалось: «Удалось не начать войну», «Их выпустили из тюрьмы», «Теперь уже не видно ни одного птичника». А хозяйки, наливая кофе своим гостям, одобрительно подмигнули Тэлли, узнав её по портрету в газете.

Проходя мимо Стены Правды, они заметили, что на ней почему-то нет ни одной надписи. «Пока вся правда ещё витает в воздухе», – задумчиво прокомментировал Форин.

Днём стало так тепло, что казалось, будто уже наступило лето. Стрижи чертили в воздухе свои немыслимые узоры, разгадать которые было не под силу мудрейшим из людей.

Когда они проходили неподалёку от приюта имени Астиана Ум-Тенебри, Унимо опустил взгляд в пыль мостовой, а потом спросил у Форина, пользуясь тем, что они не в реальнейшем:

– Он ведь погиб, да?

Смотритель промолчал. Только осторожно провёл рукой по плечу Унимо – что было для него невероятным проявлением нежности, – и, спустя молчание, означавшее «да», ответил:

– Ты ведь и сам знаешь, правда?

На площади Рыцарей Защитника, где они остановились утолить жажду из сверкающего на солнце фонтана, Унимо поперхнулся ледяной водой: у стены, рядом с лениво показывающими фокусы уличными артистами, сидел Флейтист. Впрочем, Флейтистом его теперь можно было называть только по старой памяти: его мёртвая флейта лежала рядом, как и старая выгоревшая на солнце шляпа, в которую добрые прохожие всё равно кидали бронзовые, а то и серебряные монеты.

В глазах Мастера Эо Тар-Кахол медленно уходил под воду, смытый неукротимой стихией: обломки домов кружили в водоворотах узких переулков, изредка раздавались крики тех, кто уцелел на крышах самых высоких домов, – но прохожие даже не замечали этого.

Форин вполне серьёзно кивнул старику, но поспешил увести своих спутников, поскольку Унимо уже ощутимо начал каменеть.

– Хорошо, только жаль, что здесь нет моря, – задумчиво произнёс Смотритель, когда они устроились на лавочке под раскидистым буком неподалёку от Восточных ворот.

Вдруг через городскую стену с пронзительным криком перелетела чайка. Все они запрокинули головы и удивлённо разглядывали птицу, пока она не превратилась в белую точку – как она могла залететь так далеко от Мор-Кахола? А потом ветер принёс и морские брызги – те, что взмывали в воздух, когда волны падали на камни Исчезающего острова в тщетных попытках сдвинуть его с места…

– Ты ведь уходишь завтра, да? – тихо спросила Тэлли.

На этот раз Унимо тоже знал ответ.

– Нимо, отправишься на «Люксии» до Маяка – нужно ведь освободить бедного капитана. А потом можешь делать, что хочешь. Только не забывай каждый вечер зажигать свет – ну, ты помнишь, – вместо ответа сказал Смотритель, потому что день, каким бы он ни был долгим, уже подходил к концу.

Унимо улыбнулся, хотя, на самом деле, ему хотелось плакать. Он думал о звёздной красоте Маяка и о Мице, всеми силами продираясь к своей улыбке. Потому что он знал, что иначе точно расплачется Тэлли. А, может, и сам Форин. Но они все сдержались, и боль плескалась вокруг, как не имеющий формы, но от этого ещё более реальный океан…

Ближе к вечеру, когда путешественники, приятно уставшие после целого дня, за который они незаметно обошли почти весь Тар-Кахол, направлялись домой – то есть в булочную королевы, – Унимо с удивлением заметил, что на деревьях появились жёлтые листья. Он посмотрел на Форина, но ничего не сказал. Всё-таки это был день Смотрителя, и не так важно было, чтобы всё оставалось на своих местах.

А в сумерках последнего весеннего дня пошёл снег – большие белые хлопья, – и на земле от каждого их шага оставались следы, чтобы тут же быть засыпанными новым волшебством.

notes

Примечания

1

«Реальнейшее» (лат.).

2

«Без завещания» (лат.).

3

В Шестистороннем Королевстве – привилегированное сословие, состоящее из городских и поместных аристократов.

4

В Шестистороннем Королевстве – уважительное обращение к шейлирам, подчёркивающее их титул, аналогичное «господин».

5

Дигет – период времени, принятый в Шестистороннем Королевстве и состоящий из пяти дней (как правило, четыре дня работы и пятый – выходной).

6

«Тот страшен, кто за благо почитает смерть» (лат.).

7

«Реальное» (лат.).

8

«Предзнаменования благоприятны» (формула римских жрецов, гадавших по полёту птиц) (лат.).

9