Рассказы

–И про чаек!

–И про Альфреда из старой хижины! – громче всех зазвенел голос рыжей девчущки.

–А я вот не верю ее сказкам! – чуть ли не с обидой крикнул пухлый мальчик в черных, как смоль, толстых варежках. – Где докозательства?

–Хм, – кивком приняла вызов бесстрашная Лия, – Ты, конечно, можешь не верить. Вот только у Альфреда есть старый желтый журнал на пружинах с трещинками от ветхости. Он отмечает в нем своих гостей. Ему ведь за всем нужно следить, понимаешь? Так вот. Знаешь ли ты, что мое имя там первое? Да-да! Сказать по правде, так мы ним вместе это море и нашли.

–Вот это да…

–Не может быть.

Отовсюду слышались восхищенные возгласы детей, до боли прельщавшие беспощадной рассказчице.

–А сколько ему лет, твоему этому Альфреду? – не унимался пухлый недоверчивый мальчишка.

–Лет сто. А может и двести. А то и вся тысяча, кто же точно скажет? Известно только, что он такой дряхлый, что из его штанин и рубашки то и дело сыпется песок. Я сама видела! Иногда на заре, когда у неба в ходу все краски сразу, а гостей все нет и нет, он медленно шагает в воду и исчезает, бог знает куда. Мне даже кажется, – заговорщицки прошептала Лия, – что он умеет это. Ну, это! Вы поняли?

Мириады вопросительных знаков стайками взлетели из детских глаз.

–Растворяться в воде.

–Ах…

–Не могу поверить…

–Это еще пустяки. Столько всего подвластно его всемогущим рукам, что и не расскажешь сразу.

–Но как попасть туда?

Поразительно банальный вопрос, главный для каждого в компании новоиспеченных слушателей, наконец-то был озвучен, и многим казалось, что тут-то Лия и оступится, не найдясь с подходящим ответом. Но чего чего, а ответов на этот вопрос ей хватало сполна.

–Конечно, не бесплатно.

–Эх…

–Ну вот! – кулаком стукнула рыжая девочка по озябшей древесной коре.

–Но сколько же нужно?

–У Альфреда своя система оплаты. Диковинки.

–Диковинки?

–Ну конечно! Ты что хочешь, чтобы он бесплатно пускал любую заблудшую душу?

–Но у меня нет диковинок…

–Что, ни одной?

Рыжая девочка обреченно и понуро кивнула головой.

–Знаешь, у меня ведь у самой не было ни одной. Но их не так-то трудно сделать! Хотя, конечно, и не легко…

–Ох, я хочу их сделать! Я справлюсь!

–Даже не знаю, – закусила губу Лия.

Но легкая дымка недоумения переросла в плотный шум неугасаемого любопытства и желания во что бы то ни стало создать «диковинки» и попасть на море.

–Нужно с чего-то начать, – твердо сказал упрямый мальчик в черных варежках.

–Пожалуй! – согласилась командирша в дутых ботинках, в душе невероятно счастливая от нахлынувших единомышленников. – Я вам покажу свои и мы что-нибудь придумаем.

–Как нам звать тебя?

–Лия. Просто Лия.

Но в мире, где имя не гамма звуков, дающая человеку элемент образа, не благозвучная радующая язык мелодия, а безликая череда букв и чисел, «Лия» – это много, чересчур много.

–Как это?

–Что же ты удивляешься? Альфред дал мне это морское имя. Не запишет же он в журнал «Эль 42»!

–Я тоже хочу такое красивое название, – заплакала рыжая Би 80.

–Тебе не стоит ронять слезы из-за такой ерунды. Совсем скоро каждый получит имя, соизмеримое с красотой диковинок. Не сдаваться!

После сумбурных и шатких рекомендаций Лии-вершительницы-судеб дети, ни минуты не остужая горящие глаза, прокрались в самые забытые уголки черного города, надеясь отыскать то самое.

Тот вечер сиял и счастливо смеялся над всеми вехами истории города М. «Не сдаваться! Не сдаваться!» – кричалось, шепталось, напевалось и молилось про себя по всем углам в домах, где были дети.

В доме №3 по правой улице кудряшка Ка 65 худыми ножками, своими хрустальными травинками взобралась на кривой табурет цвета стали и тонкими детскими пальцами нарисовала дерево отцовским кремом для обуви. « Выходит, и у дерева есть душа, – прошептала она, выводя ветви на потолок, – легкая, как моя!» А буквально через пару кварталов неуклюжий, нахмуренный, с бровями сапогами Эр 4 разливал воду по двадцати одинаковым чашкам, и капельки проворно отскакивали на его нос и губы. Затем кофейной ложечкой гладким и плавным жестом он прошелся по всем двадцати, воссоздав фальшивую, но серьезную мелодию.

А где-то на другом конце города в глазах огненной Би 80 разгорался пожар чуда. Под одеялом, подальше от каждого свидетеля, от комнаты, злой и пустой и похожей на гроб, где тепло от собственного дыхания, где легче себя понимать, где колется сквозь простынь кровать, здесь, здесь она создаст свое чудо, за которое получит свободу и настоящий мир , где можно дышать, мир с лакомствами и стекающим с подбородка мороженым, мир с шелестом и грохотом, с писками и топотом, с тишиной и рокотом, этот удивительный мир.

Скоро все это будет, вот-вот, только бы чуточку терпения маленьким настырным мышатам.

Странно и неожиданно возникло утро и слипшиеся глаза заморгали, пытаясь разогнать прочь туманы. Куда-то в пургу, в колкие холодки, вышли десятки коротких ножек и зашагали, сокращая дистанцию, разделяющую их с глубоким синим великаном, плюющийся пенными языками волн.

Лия встала раньше всех, раньше каменных взрослых и пластилиновых детей. Не спеша собрала вещи и мысли в общую кучу – день предстоял ответственный. Детские сердца, пылкие и горячие, ищущие иной жизни, пойдут за ней, как за предводительницей. Но прежде нужно тщательно рассмотреть их дары морю, их пропускные «диковинки».

Поспешно выскочила во двор морская странница, напустив самый серьезный вид из всех, что могут существовать в арсенале детей, чьи лица всегда сияют.

Темень, мрак, метель – природе чаще всего плевать на ваши планы – мертвый больной воздух и хруст мятого снега под сапогами. Январь хлестал щеки тех, кто решил этим утром порвать с монотонной реальностью.

Сугроб за сугробом, сминая без устали зимнее ночное безобразие, Лия вышла в пустой двор. «Что-то будет. Что-то важное.» – звенело в голове.

–Лия! Ты уже здесь! – кричала Би 80, семеня и спотыкаясь.