В плену гамулов

Катерина поставила на стол баночки с кедровыми орешками, залитыми прозрачным золотистым мёдом.

– Будем сегодня пить чай. Пока шла от станции метро, все думала, что мы пьем слишком много кофе.

– Согласна, Катюша, заварим ромашку с мятой. Нужно уравновесить душевное состояние, а то, знаешь, такие новости… Читала? – Вера Михайловна многозначно подняла и опустила брови.

– Да, в аэропорту перед вылетом в Москву полистала ленту новостей. Думаю, год будет неспокойный, – Катерина задумчиво приложила ладонь к щеке и подперла локоток другой рукой. Вера Михайловна в знаке согласия сжала губы.

– Что за скорбные лица? – вошёл с вопросом Сергей Федорович, начальник отдела. – Вспомнили о надвигающейся проверке?

– Почти, – сказала Вера Михайловна с улыбкой.

– О, сноубордистка вернулась. Рассказывай, чем живет Сибирь? Не замёрзла?

Катерина рассказывала о впечатлениях, а коллеги с удовольствием ее слушали и обсуждали поездку. Плавно тимбилдинговая беседа перетекла в рабочее русло, и коллектив закрутился-завертелся в ежедневной суете.

***

В вагоне метро толкались пассажиры. Инженеры и специалисты ехали из душных офисов домой, школьники – с экскурсий и прогулок, бабушки с фикусами и корзинками ехали из центра в спальные районы просто так, чтобы побыть среди людей. Катерина мельком подумала, что не хотела бы доживать до девяноста лет, чтобы не стать обузой родственникам и старой развалиной, у которой все болит. Представила себя с морщинистым лицом, как гриб-сморчок.

«Так, что за пессимистичные мысли?», – подумала она. – «Мы все будем жить долго и счастливо. Так говорит всегда мама. Хм… Удивительно, что мы вырастаем, а голос родителей все равно звучит в наших головах».

Катерине повезло. Она успела занять сиденье в вагоне, когда поднялся молодой человек на выход. Теперь можно выдохнуть: не придётся стоять в колыхающейся, как желе, толпе. Запустила руку в карман пальто и достала телефон. Новости не радовали и с каждым часом накручивали нервы: если в течение дня не было времени их прочитать, то к вечеру палец уставал скроллить ленту. На душе было неспокойно, в области грудной клетки была неимоверная тяжесть. Релаксирующий эффект от отдыха в сибирском посёлке улетучивался.

«О, непрочитанное сообщение висит с самого утра в мессенджере. Кто мне пишет?»

***

Лёгкая улыбка вернулась на ее лицо. Она была довольна. В душе ворочалось приятное волнение. Ей нужно было срочно выйти из метро, чтобы подышать морозным февральским воздухом.

Нет, всё-таки она не смогла сдержать улыбку. Сняла кожаную перчатку и приложила руку ко рту, будто захотелось откашляться. На самом деле Катерина пыталась скрыть от прохожих улыбку, которая так и лезла на лицо.

«Я само спокойствие!». Глубоко вдохнула, попыталась вернуть душевное равновесие и сжала губы, чтобы они ненароком обратно не начали растягиваться от удовольствия.

«Катюша, хочу ещё раз извиниться за нашу скоростную и даже молниеносную встречу на горе. Я был ошеломлён твоей красотой и грациозным скольжением по склону, поэтому, не раздумывая, упал к твоим ногам. От одновременной встречи моего лица с твоей потрясающей спиной и снежной трассой Геша искры посыпались из глаз, а спина все ещё немного побаливает от восторга. Надеюсь, синяки после полёта вверх тормашками уже затянулись. Хотел бы пригласить тебя куда-нибудь, чтобы загладить свою вину. Как на счёт выставки Эдварда Мунка? Если ты откажешь, я буду выглядеть, как главный герой его картины «Крик».

Катерина представила, как горе-сноубордист схватился ручонками за голову и верещит, словно персонаж норвежского живописца. Она настолько живо нарисовала в голове этот образ, что просто не могла сдержать хохот.

«Какой самонадеянный! Даже не знаю – идти ли с тобой на встречу. Ты не в моем вкусе, честно говоря. Да и вообще, выглядишь старше лет на пять-шесть», – подумала девушка, положила телефон в карман и зашагала от Павелецкой, мимо храма иконы Божией Матери «Взыскание погибших», домой.

Глава 3. Тишина

«Странно, так и не отвечает», – подумал Егор, – «игнорирует?». Нахмурился от снова подступившей обиды и решил переключиться на что-то приятное.

Он стоял у стеллажа с любимыми книгами, статуэтками, сувенирами, привезёнными из путешествий. Взял коробку с открытками: ему нравилось отправлять друзьям и самому себе карточки и письма с красивыми марками из других стран, а также покупать наборы с репродукциями известных картин, чтобы потом рассматривать их.

Егор достал почтовые открытки Le mont sant michel, свои винтажные находки, которые привёз три года назад из Европы. Путешествуя по Франции, он однажды гулял по набережной Сены. В тот день остановился у лавки букиниста, чтобы рассмотреть товары: старые журналы и книги. Среди старья обнаружил блокнот с открытками, который принадлежал какому-то французу. Судя по отметкам выцветшей ручки, хозяин блокнота купил его, по-видимому, в отпуске. Открытки были датированы тридцатыми годами прошлого века. Егору тогда на набережной понравилось, как бережно были написаны ровным почерком комментарии к каждой фотографии. Он, конечно же, купил его. И сегодня в нем это собрание открыток так же вызывало трепетные чувства – почти сто лет прошло, как карточки принадлежали другому человеку, кто-то их так же листал, рассматривал, хотел приклеить марки и отправить привет из родного городка. Блокнот особо никакой ценности не представлял, но, когда Егор листал его, рассматривал каждую деталь, трогал плотную бумагу, он думал, как же это ценно, что человек может бережно хранить воспоминания.

Снова посмотрел в телефон – ничего. Отложил его и вернулся к коробке. «Надо было, наверное, задержаться на горнолыжке, ещё неделя отпуска, и зачем я поменял билет и вернулся в Москву? Все равно она не отвечает», – подумал он.

Достал следующий набор почтовых карточек, на этот раз современных. Цветные пейзажи Андорры были куплены в начале 2020 года. До начала пандемии ещё можно было успеть попутешествовать, без проблем съездить заграницу, покататься на доске. И он как раз был тем счастливчиком, который съездил в отпуск в горы Европы и вернулся в столицу до начала локдауна. Егор рассматривал, как у подножия живописных гор расположился маленький городок, освещённый тысячами огней.

«Как же этот пейзаж похож на кемеровский Шерегеш!», – размышлял он, – «но в маленьком княжестве между Францией и Испанией, безусловно, инфраструктура более современная и изысканная. Может, и наши отечественные курорты достигнут такого уровня. Если, конечно, финансы прекратят утекать из страны».

Егор был экономистом, и поэтому эта тема его волновала. Задумчиво потрогал пальцем отклеивающийся уголок одной открытки. В Андорру он ездил с бывшей девушкой Аришей – называл ее так любя. И друзьям пришлось обращаться к ней так же, как называл Егор. Он вспомнил темно-русые крупные волны длинных волос, большие чёрные глаза и совершенно очаровательную улыбку. Какая красавица внешне! Но внутри – пустышка, как оказалось впоследствии. В груди заныло. Егор вспомнил прошлые неудачные отношения и вздохнул.

«Я же к ней со всей душой, а она только позволяла себя любить», – эта мысль вскрыла его старую душевную рану. Ариша была практиканткой в его отделе и по совместительству – сестра одного из главных руководителей. Горы Андорры ассоциировались теперь исключительно с ней.

На дне бокса лежали его самые любимые почтовые открытки – вариации на тему творчества Сандро Боттичелли. Они были выполнены в цвете сепии. Одно время он прикреплял эти карточки магнитами к холодильнику и любовался ими утром за чашечкой кофе. Сейчас же хранил их в коробке и время от времени доставал и рассматривал их или использовал как закладки в книги. Он посмотрел на репродукцию картины «Портрет молодой женщины», хмыкнул своей мысли, что изображённая дама чем-то похожа на Катерину, такие же волны русых волос, острый носик с небольшой горбинкой. Почему же она молчит?

Ткнул на экран телефона – тишина.

– Что ж, видно, не судьба, – сказал он сам себе. – Надо заняться делом. Не буду терять драгоценное время. Разберу багаж и поглажу белые рубашки для офиса.

Он направился к длинным сумкам для транспортировки спортивного снаряжения. Зазвонил мобильный.

Глава 4. Мама

Звонила Лариса Николаевна, мамина сиделка.

– Егор, Зоя Дмитриевна опять упала из инвалидного кресла. Представь, тянулась за очками на столе. Ведь могла просто позвать меня из соседней комнаты. И что имеем? Разбита губа! Поговори с ней, пожалуйста!

Медсестра передала трубку матери.

– Алло, мам! Мы же это уже обсуждали – по любому вопросу обращайся к Ларисе, зачем рисковать? – встревоженно возмутился Егор. – Я же не зря оплачиваю дорогостоящий круглосуточный уход за тобой.

– Сынок, я не больная! Хватит делать из меня немощную. Все, что выше пояса – у меня работает отлично. Просто немного не удержала равновесие, – как всегда простодушно заметила мама, будто ничего не произошло.

– Давай договоримся, что ты будешь себя беречь! – смягчился Егор.

– Хорошо, – очередной раз пообещала обойтись без экстрима мать. – Когда ты возвращаешься в Москву?

– Я уже прилетел вчера, поздно вечером.

– О, так быстро! И Паша с тобой вернулся? Я думала, вы недели две будете покорять вершины.

– Нет, он ещё остался на неделю. А у меня дела на работе, – соврал Егор. – Сама понимаешь, начальник отдела в нефтедобывающей компании не может надолго оставить подопечных. Планирование затрат, отчеты, в общем, вопросы серьёзные.

– Ты у меня молодец! На таких держится наша страна, – похвалила его мать. – Когда тебя ждать в гости? Мы с Ларисой планируем организовать на выходных музыкальный вечер и позвать Любовь Никитичну, Лидию Леонидовну и, конечно же, Петра Алексеевича. Составь нам компанию, будем играть «Времена года» Чайковского.

Егор закатил глаза от перспектив пребывания в обществе шестидесятилетних интеллигентов. Нет, он любил, как мама играет на фортепиано, но без компании ее друзей, они почему-то навевали на него тоску и задавали слишком много лишних вопросов.

– Хм-м, я, к сожалению, на выходных буду занят, обещал другу сходить на выставку одного художника. Но на неделе зайду обязательно, – пообещал Егор.

– Что за друг? – поинтересовалась мама.

– Ты его не знаешь, – начал косить от разговора Егор.

– Передавай ей привет.