Будет страшно. Дом с привидениями

Правда, друзья сразу сказали мне: девчонка чокнутая. Но я не придал этому значения. Все мы немного не в себе в этом возрасте. А вся «чокнутость» Аленки состояла в том, что она обожала всякого рода мистику и немного гадала на картах Таро.

Мне было все равно. В то время я считал себя ярым скептиком и к ее увлечению относился снисходительно.

Мы стали встречаться, и как-то раз, прогуливаясь по вечернему городу, она предложила мне сходить в этот самый дом. От нее я и узнал, что до две тысячи девятого года в нем орудовал и прятал тела жертв маньяк Николай Клементьев. После того как он умер и его логово нашли милиционеры, вход в дом опечатали, а окна первого этажа забили досками.

Аленка убедила меня, что никакой беды не будет, если мы найдем способ посмотреть на место преступлений. И нам удалось без труда проникнуть внутрь через окно. Я еще удивился, как сильно прогнили доски, которыми оно было заколочено. Тогда мне было непонятно, что сам дом заманивал нас к себе…

Итак, мы оказались на первом этаже. Солнце уже садилось, оно подсвечивало все вокруг своими оранжево-красными лучами. Один из них высветил надпись, сделанную краской на заплесневевших обоях. Там было написано: «И ты тоже». Мы не придали этому значения.

Мы ходили по комнатам и коридорам, все было пыльное, грязное. Кое-где в квартирах оставалась мебель – сломанная и рассохшаяся. Она выглядела жутко. Остатки паркета под ногами противно скрипели, где-то капала вода. Пахло отвратительно.

Я старался ни к чему не прикасаться. Алена же наоборот – нежно проводила пальцами по старым дверным косякам, брала и разглядывала остатки утвари. Потом потащила меня по винтовой лестнице на третий этаж.

Там когда-то были расположены две квартиры. Моя девушка не задумываясь выбрала ту, что правее.

«Смотри, как здесь здорово!» – сказала она. Я осмотрелся. Высокие потолки, входная дверь огромная и тяжелая, похоже, что из цельного куска дерева. Внутри после узкого коридорчика – широкая, светлая прихожая. У стены – осколки зеркала, которое когда-то висело в массивной черной раме.

Мы прошли в первую комнату. Из мебели здесь был только огромный резной буфет. Судя по всему, очень старый. Алена кинулась к нему как к родному, обняла, погладила шершавые боковины.

«Неужели ты все еще тут? Не украли тебя. Вот чудо!» – «Ален… Не пугай меня. Ты что, бывала здесь раньше?» Моя девушка рассмеялась: «Да, я тут родилась. И мы с семьей жили в этой квартире до самого расселения. Это наш буфет. Папа говорил, что не потащит его в новую квартиру. Так он здесь и остался… Удивительно!» – «Ого! Что же ты раньше не сказала, что это дом твоего детства?» – «Ой, ладно! Детство – это скучно. Маньяк интереснее. Хотя мама мне рассказывала, что я тоже с пеленок… ненормальная». – «В каком смысле?» – «У меня спальня была в той комнате. – Алена махнула в сторону, показывая вход. – Так я, едва говорить научилась, все тыкала пальцем в угол и твердила, что там чудик. Чудо-юдо. А потом, когда подросла, часто играла с кем-то невидимым. Мама переживала, но врач уверил ее, что многие дети придумывают себе несуществующих друзей. А потом я выросла, и все прекратилось». – «А ты сама помнишь это чудо-юдо?» – «Нет! Я же мелкая была. Пошли посмотрим, что там от моей спальни осталось».

И мы пошли. Как я потом понял, зря. Там не было ни следа от детства Алены.

В том самом углу, где она видела своего «чудика», стояла старая, ржавая кровать с панцирной сеткой. На ней лежал матрац без простыни, почти не тронутый пылью и плесенью, и подушка без наволочки. На полу валялась нехитрая посуда – алюминиевая кружка и ложка, треснутая фаянсовая тарелка. Но ужас вселяли отнюдь не эти предметы. Стены комнаты были в бесконечных надписях. Одна находила на другую и не всегда можно было разобрать слова. Но многие из них мы прочли. Чем-то похожим на запекшуюся кровь было написано:

«Только смерть имеет значение. Жизни нет. Смерть – это пища. Кровь – это нектар. Боль – это смысл. Топить. Тепло. Кровь. Кровь. Кровь. Жидкость, которая жизнь. Если воткнуть и провернуть. Пища».

Эти слова и фразы повторялись по кругу, создавая затейливый узор, что-то вроде граффити, за которым было не различить цвета обоев.

Пока я всматривался в буквы, пытаясь понять, как и чем они нанесены, Алена начала рыдать. Потом выбежала из комнаты и сразу кинулась к лестнице.

Я, конечно, рванул за ней.

«Он жил там! Там, в моей комнате! Понимаешь? Маньяк, который лишил жизни стольких людей, спал в моей комнате, ел в моей комнате и… писал свои жуткие надписи в моей комнате!» – Последние слова она почти выкрикивала, у нее была настоящая истерика.

Уже намного позже, когда успокоилась, Алена объяснила: узнав из прессы, что Николай Клементьев орудовал в заброшенном доме из красного кирпича, перечитала все статьи и пересмотрела все сюжеты, но так и не поняла, что им двигало и где именно он жил в пустом доме. В ее сознании он обитал в подвале или на чердаке, но никак не в комнате, где она росла, где училась делать свои первые шаги. По большому счету, Алена и не надеялась найти следы пребывания Клементьева. Она потащила меня в здание, чтобы снова оказаться в своей старой квартире и немного поностальгировать… Но увиденное шокировало ее.

Прошла, кажется, неделя после этого случая. И мы никак не касались в разговорах темы той вечерней вылазки.

В следующий раз эта тема всплыла, когда мы сидели с друзьями в студенческом общежитии, пили пиво, и знакомые девчонки уговорили Аленку погадать им. Она пару раз раскинула карты, но ответы получались невнятные, ими были недовольны и вопрошающие, и сама Алена.

Тогда кто-то заметил, что мы пытаемся заглянуть в будущее в неподобающей обстановке – ну какая мистика может быть в общаге? Надо найти место, которое будет подпитывать Таро энергией и поможет узнать ответы на вопросы.

Я рассмеялся. В подобные вещи я никогда не верил и попытался убедить девчонок, что гадать абсолютно бесполезно в любом месте. А «подпитываться энергией» может только лампочка от провода или мобильник от зарядки.

Но вдруг Алена предложила: «Пошли в заброшку на Каштановой! Не струсите? Там точно гадание получится по высшему разряду».

Я подошел к ней и шепнул: «Ты сама-то этого хочешь? Тебе там стало плохо в последний раз, помнишь?» – «Плевать! Мы пойдем в другую квартиру. Зато ночь получится веселой. И мне очень любопытно, правда ли в этом доме есть что-то паранормальное». – «От любопытства кошка сдохла…»

Мне не нравилась идея с гаданием в этом чертовом доме. Просто не нравилась – и все. Но Аленку моя фраза про кошку сильно рассмешила. Она хохотала так искренно, будто я рассказал анекдот.

Этот смех разрядил обстановку, и я согласился пойти в дом.

А потом несколько лет слышал в ночных кошмарах, как повторяю, словно на бесконечном репите: «От любопытства кошка сдохла… от любопытства кошка сдохла… от любопытства кошка…»

Алексей замолчал и принялся пинать носком кроссовки камешки, разбросанные в пыли у лавки, на которой они с Катей сидели. И вот наконец собрался с духом и продолжил рассказ:

– В итоге мы полезли в дом впятером, снова через окно. Были мы с Аленой, две ее подружки – Таня и Мира, которым не терпелось погадать, – и еще один парень, Костик. Он за Мирой ухаживал, ему нужно было показать себя героем.

В доме было темно, хоть глаз выколи. Такое чувство, что свет уличных фонарей в него не проникал. Мы включили фонарики на телефонах и пошли за Аленой – она взяла на себя смелость выбрать подходящее место. В итоге она расстелила куртку в центре одной из квартир пятого этажа и уселась с самым загадочным видом.

Таня и Мира глупо хихикали и предлагали в дополнение к гаданию устроить спиритический сеанс, вызвать какого-нибудь духа. Костик, как и я, молчал. Мы просто ждали, когда девчонкам наскучит это мероприятие или они испугаются и попросятся домой.

Аленка нахмурилась. Она долго тасовала свою колоду Таро, глядя в пустоту. И вот даже ее глупые подружки замолчали, словно загипнотизированные движениями ее рук.

Алена достала первую карту и перевернула ее.

«Башня» – так называлась эта карта. На рисунке в башню била молния.

И в ту же секунду мы все услышали гром у нас над головами. Это было так странно и страшно одновременно, будто мы попали в фильм ужасов, – природа создавала спецэффекты словно по заказу. Хлынул дождь. Хотя, когда мы лезли в дом, не было ни намека, что погода испортится.

Аленка достала еще одну карту. На ней было написано «Дьявол». А затем еще одну – «Смерть».

Никто, кроме нее, не знал значения этих карт. Но я бы соврал, если бы сказал, что не испугался. Даже притом что в то время мне было плевать на всю эту мистику.

«Знаете, я, кажется, передумала гадать», – поежилась Таня.

Но Мира оказалась более смелой: «А я нет. Сделай мне расклад, пожалуйста. Хочу узнать, как учебный год закончится».

Аленка еще раз перетасовала колоду, но сильный порыв ветра внезапно вырвал карты у нее из рук, и они разлетелись по всей комнате.

Это очень напугало девчонок. Алена сказала, что сеанс окончен, и попыталась собрать колоду, хотя в свете фонариков отыскать все карты было непросто. Мы кинулись ей помогать. Но нервы у Тани и Миры не выдержали, они рванули к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж, к окну, через которое мы пролезли в дом.

Костя побежал за ними. И вскоре их шаги и голоса стихли, я был уверен, что ребята уже на улице.

Мы же с Аленой все еще ползали по грязному полу, собирая Таро.

Вдруг она замерла, ее тело неестественно выгнулось, из рук выпал телефон, которым она освещала пространство рядом с собой. А дальше я увидел то, что хотел бы забыть. Забыть навсегда…

Алексей снова замолчал. Катя заметила, что руки у него стали мелко дрожать. Он перехватил ее взгляд и полез в карман джинсов:

– Я не курю. Но, когда вспоминаю ту ночь, сигарета помогает немного успокоиться. – Он прикурил и молчал, пока огонек не коснулся фильтра. А потом продолжил рассказ.

– Алена словно превратилась в марионетку. Неестественное положение рук и ног, странная поза… Знаешь, как будто ее кто-то держал на ниточках.

Рот у нее открылся, словно она хотела позвать меня на помощь. Глаза наполнились ужасом. Но она не издала ни звука.

Когда я попытался подбежать к ней, что-то невидимое рвануло ее с места и поволокло к винтовой лестнице. Я хотел догнать, но не успел…