Будет страшно. Дом с привидениями

– Ну допустим. А в чем твой интерес? Почему ты прицепился к дому?

– Надеюсь, ты поймешь меня правильно. Я не сумасшедший. Я живу довольно далеко отсюда. Но уже несколько лет меня преследуют видения, связанные с домом. В них я как будто становлюсь его очередной жертвой и вижу все глазами этой жертвы. Понимаешь? Я умирал в доме на Каштановой уже много раз. Это очень страшно. И я должен узнать, как дом остановить.

Роберт сидел на втором этаже дома из красного кирпича. Разумом он уже потерялся где-то между мирами, и потому не чувствовал боли. В одной руке он держал собственный глаз.

Час назад Роберт хотел вырвать и второй – чтобы не видеть красоты собственной дочери, которую он возжелал. Но пока справился с первым, немного успокоился.

Гала, все такая же обнаженная и прекрасная, села напротив него на грязный пол заброшенного здания и раздвинула ноги.

– Хорошо, что ты отказался от меня, папочка. Вряд ли из тебя получился бы хороший отец.

Роберт взглянул на нее и застонал.

Его страдания заставляли ее улыбаться.

– Я так рада, что во мне нет ничего от тебя! Вся моя красота – от мамы. Посмотри!

Она провела руками по груди, коснулась пальцами лица и губ.

Роберт силой заставил себя отвернуться.

– Ах, нет! Кое-что мне от тебя все-таки передалось. Это жестокость. Точно! Жестокость! – Гала рассмеялась звонким девичьим смехом. – Знаешь, мама была очень скромной и мягкой женщиной. Она уехала в деревню, когда ты отказался от нее, и там, в глуши, появилась на свет я. Мы жили очень скромно, мама часто не ужинала, чтобы я могла поесть. Ведь у нее не было никого, кто мог бы помогать ей финансово. Ты знал об этом? Нет… Ну конечно! Ты же вообще о ней ничего не знал. Тебя интересовало только ее тело. И то недолго.

Гала поднялась с пола и завертелась перед Робертом в соблазнительных позах.

– Слушай! А у тебя есть еще дети? Мама же была у тебя не единственной. Больше никто не залетел? А? Не знаешь? Я была бы рада брату или сестре. После смерти мамы я осталась совсем одна. Угу. А скоро вообще стану сиротой. Когда и тебя не станет.

Роберт не отвечал. Он заставлял себя отворачиваться от Галы, но его голова будто принадлежала не ему – она упорно пыталась повернуться за девушкой. Художник боролся с непослушной башкой, пытаясь руками повернуть ее туда, куда хотел.

– Наверное, мне надо рассказать о себе, папочка. Мы же совсем друг друга не знаем, а скоро снова расстанемся навсегда. Хочешь узнать меня получше?

Роберт снова застонал, давая понять, что уже совсем ничего не хочет. Но Гала взяла его за руку и повела куда-то внутрь дома. Немолодой художник безвольно поковылял за ней, словно его вели на поводке. Они поднялись по лестнице на пятый этаж и вошли в комнату с эркером. Окна здесь выходили во двор здания, одно из них было разбито и распахнуто настежь.

Гала отпустила руку своего папаши, и тот безвольно сполз по стене на пол. Сама же она присела на подоконник у разбитого окна.

– Классно здесь, правда? Вид очень красивый… Но о чем это я… Ах да! Когда я подросла, мама вернулась в город, чтобы устроиться на работу и отдать меня в школу поприличнее. Вначале все шло очень даже неплохо. Она смогла снять для нас комнату тут, в этом доме. Да-да. Мы жили прямо здесь. Вечерами я любила сидеть на подоконнике и смотреть на городские огни. Мечтала о будущем, понимаешь? Наверное, для тебя будет сюрпризом, что я хотела стать художником. Пойти по твоим стопам. Да… Хотя мама никогда о тебе не говорила. Она придумала легенду о капитане дальнего плавания, который однажды не вернулся из рейса. Просто и красиво. Я верила. Ну так вот. Когда я была в девятом классе, решила, что пойду подучиться на курсы для юных художников. Знаешь о них, да? Туда можно поступить бесплатно, если пройти конкурс. Ну у меня и не было иного пути, кроме как идти бесплатно, потому что мама к тому времени стала сильно болеть и у нас опять начались сложности с деньгами. Два месяца я готовилась, рисовала, старалась, всю душу вложила в свои работы. Пришла сдаваться конкурсной комиссии и – меня не приняли. Знаешь, кто решил меня не брать? Правильно – ты. Ты же протираешь штаны в этой комиссии каждый год. Мама, когда узнала, очень рассердилась. А потом, находясь в легком бреду под своими лекарствами, рассказала, кто мой отец. Я слышала о тебе от других художников. Они часто говорили, что многие твои картины – пророческие. От чего же ты не предвидел, чем закончится твоя жизнь, папочка?

Роберт сглотнул. Он и правда совсем иначе представлял себе свои последние часы.

– Узнать, что в поступлении мне отказал собственный отец, было очень больно, папочка! Очень больно. Да… Но еще больнее мне стало, когда мама спустя пару недель умерла. Здесь, в этой комнате. На своей кровати. Не буду вдаваться в подробности. Но после ее смерти я решила, что и мне незачем жить. И выпрыгнула вот из этого окна. – Гала посмотрела вниз, потом на отца и снова вниз. – Ты мне не веришь? – Она забралась с ногами на подоконник и… выпала на улицу.

Роберт, собрав остатки сил и разума, подбежал к окну и выглянул во двор. На асфальте внизу никого не было.

– Это было пару месяцев назад, папа. – Гала возникла у него за спиной буквально из ниоткуда. – Я давно мертва.

Роберт замахал руками, отталкивая от себя дочь – она стояла совсем рядом, едва ли не касаясь обнаженной грудью его груди. Он не мог выносить такой близости. Она сводила его с ума.

– Я мертва, папа. Но мне очень нравится играть здесь с тобой, – сказала она и улыбнулась.

Алексей проснулся от собственного крика. Подушка и простыня под ним были мокрыми от пота. Он нащупал в темноте мобильный телефон, посмотрел на время – три утра. Открыл мессенджер и набрал сообщение Кате: «Сегодня ночью я видел, как умер Роберт Иванов. Давай встретимся днем, надо кое-что тебе рассказать».

– Я запутался. Совсем запутался с этим домом на Каштановой, – пожаловался Алексей. – И, думаю, мне понадобится твоя помощь, чтобы разобраться…

Они прогуливались по городскому парку. Солнце было теплым и ярким, вокруг раздавались радостные голоса, носились неугомонные дети, кто-то смеялся… В такой атмосфере было не страшно разговаривать о призраках.

– Рассказывай, что там тебе приснилось?

– Помнишь, я говорил, что вижу сны, в которых умираю так, как умирали жертвы дома? Так вот, раньше я видел смерти, в которых жертвы либо сами принимали решение о самоубийстве, либо их кто-то убивал. А смерть Роберта Иванова мне до сих пор не снилась. Я увидел, как все это с ним произошло только этой ночью. Оказалось, что дом создал фантом девочки, которая выбросилась из окна пятого этажа. Эта девочка была дочерью художника. Используя ее внешность, дом свел Роберта с ума, завладел его волей. Сначала он заставил его вырвать себе глаз, а потом часами изводил его душу, заставляя чувствовать себя ничтожеством, недостойным жизни. Пока Иванов не решил повеситься. Получается, дом может создавать что-то вроде призраков или фантомов и использовать их, чтобы убивать.

– Ну и зачем мне обо всем этом знать? Я, кажется, уже говорила тебе, что хочу забыть об этом доме.

– Да, Кать, но я хочу предупредить: боюсь, что скоро видения начнут посещать и тебя.

– Почему это?

– Я такой же, как ты. Я тоже выжил в этом доме. И хотел забыть о нем. Но у меня начались эти сны.

Катя молчала. Несколько минут, которые показались Леше вечностью, она просто шла по дорожке парка, глядя себе под ноги.

– Знаешь… – сказала она наконец, – если бы у меня начались видения или такие сны, я бы сходила к врачу. К неврологу или психиатру. Не знаю, кто этим занимается.

– Ты считаешь, я спятил?

– Я просто рассказываю, как поступила бы я.

Леша тяжело вздохнул:

– Понимаю тебя. Ты только отделалась от всего этого кошмара, и тут я… Но ведь ты не будешь отрицать, что бомж из твоих видений – это Роберт Иванов. И это не может быть случайностью.

– Ну и что? Может быть, я видела его где-нибудь раньше. И он сам собой всплыл в памяти во время отключки. Это не доказывает существования привидений и кровожадной сущности дома… – Катя поежилась, словно от холода.

– Да, но признайся – ты чувствуешь, что я прав! – Леша многозначительно посмотрел в глаза девушки.

Она выдержала его взгляд и помотала головой:

– Я не понимаю, что чувствую. После всей этой истории с комой я иногда даже не уверена, что живу сейчас по-настоящему…

– Хорошо, – сдался Леша. – Давай я расскажу тебе свою историю. И тогда примешь решение, помогать мне или нет. И если откажешь – я больше не буду тебя беспокоить.

– Давай…

Они присели на лавочку, и Алексей достал планшет. Он открыл фотографию девчонки лет двадцати с длинными черными волосами и удивительно светлыми голубыми глазами. Она держала в руках колоду карт и улыбалась, загадочно глядя в камеру.

– Это Аленка. Девушка, с которой я встречался пять лет назад. Это ее последнее фото, и сделано оно в доме из красного кирпича.

Алексей немного помолчал. Потом спрятал планшет и начал свой рассказ:

– В 2010 году мне было двадцать один. Я был веселым третьекурсником, в котором играли гормоны и душа которого требовала любви. Тогда-то в компании друзей я и познакомился с Аленкой. Она сразу мне понравилась. Я обожаю брюнеток. А Алена… такая яркая, такая красивая… И эти голубые глаза! В общем, она свела меня с ума с первой встречи.