Пряничный город

На следующий день дорога выдалась трудная. Кое-где начали попадаться небольшие холмы, кряжи, которые постоянно приходилось объезжать, маневрируя между ними, а полозья саней цеплялись за их выступы, спрятанные под сугробами. К вечеру вдалеке на небольшой возвышенности они заметили очертание крыш. Оставив повозку в перелеске – последнем перед огромным полем, разделяющим их с таинственной деревней – они поседлали лебкухенов и, взяв с собой все самое необходимое, тронулись в путь. Сироп остался ждать их в повозке, надежно закрытой на ключ. Чтобы задобрить ворчливого мурлана, Бланш насыпала в тарелку две горсти карамельных шариков и взяла с него обещание вести себя хорошо.

Ехали они молча. Стружка хрустела под копытами лошадей, которые отфыркивались и пытались вырвать поводья из рук, чтобы достать мордой до лакомых сладких хлопьев под ногами. Путешественники проделали немалый путь и теперь были совсем близки к разгадке тайны, крывшейся в их картах.

Проехав половину поля, они увидели, что деревня представляла собой небольшое поселение с раскиданными тут и там добротными деревянными постройками. Когда-то она была окружена изгородью с воротами. Створки давно прогнили и покосились. Остались только воткнутые в землю столбы с причудливой резьбой и, как показалось Бланш, надписями. Она молча проехала мимо них.

Оказавшись в деревне, друзья поняли, что дома, которые издалека выглядели крепкими, на самом деле не являлись таковыми. У одних была полностью проломлена крыша, а у других стену как будто снесло рукой могучего великана. Они спешились с лебкухенов и покрепче привязали их, решив, что дальше нужно будет обследовать поселение пешком. Путники нашли небольшой колодец, сарай, различные стойла и даже строение, чем-то напоминавшее кузню.

– Поторопились мы, приехав сюда зимой. Сейчас здесь ничего не разберешь под этими сугробами, – Чоко взрыл стружку носком сапога. – Но я хотел убедиться, что карта не врет, и вижу доказательство перед собой, – он оглянулся вокруг.

Бланш молча кивнула, согласившись с ним, и начала рассматривать стену, кусок которой вырвала неведомая сила. Бревна обгорели, но обугленные концы были не черного, а мертвенно серебристого цвета.

– Подойди сюда, – позвал ее Чоко.

У располагавшегося напротив дома обрушилась часть крыши, однако несколько комнат остались в целости. Путники зашли внутрь. Стало понятно, что здесь долгие годы никто не жил. Кое-где виднелись проросшие за лето и уже высохшие растения. Истлевшие обрывки материи лежали то тут, то там. Вероятно, местные птицы с удовольствием растаскивали куски одеял, подушек, тонких листиков бересты для своих гнезд.

Друзей поразило то, как в комнате располагались предметы. Нетронутые вещи лежали на своих местах. Кровати остались не заправлены, на столах красовалась диковинная посуда. Несложно было догадаться, что здесь когда-то обедала пара жителей. Рядом в печке стоял горшок с неснятой крышкой. У самого входа висели теплые верхние одежды из толстой шкуры. Бланш и Чоко старались ни к чему не прикасаться, но все увиденное произвело на них серьезное впечатление. Отвязав лошадей, они продолжили исследовать деревню. Им начали попадаться другие жилища. Причем чем дальше они продвигались, тем сильнее были искорежены дома, а некоторые и вовсе разрезаны пополам как торт. В тех из них, где стены защитили комнаты от наметов, валялось множество брошенных предметов, даже игрушки.

Стало совершенно очевидно, что местные жители сбежали, не успев ничего взять с собой. Судьба домашнего скота, который, по-видимому, содержался в хлевах, оставалась загадкой. Может, животных угнали сами жители, а может, оставили их на произвол судьбы, и те стали добычей брауни. Бланш внимательно осматривалась и тут вдалеке увидела еще одну постройку, сильно отличавшуюся от остальных. Она находилась неподалеку, на краю деревни. Ребята сели на лошадей и, погоняя их, поскакали к необычному сооружению. Приехав на место, они увидели вокруг кучу обломков. Пахло сыростью и старым горелым деревом. Конь Чоко занервничал, рванул вперед и угодил копытами в груду наваленных бревен, скрывшихся под снегом. От испуга он встал на дыбы, чуть не задев коня Бланш. Кое-как успокоив лошадей, всадники начали внимательно осматривать картину, представшую перед их глазами. Одна единственная постройка, оставшаяся нетронутой, имела дверь. Ее стены были укреплены большими железными пластинами.

– Аборигены никогда не используют такие, – сказал Чоко, спрыгнув с коня и подойдя к двери.

Он открыл рюкзак, взял небольшую лопату и откопал дверь так, чтобы ее можно было открыть. Замок заклинило, однако старые стены постройки немного искривилась, и в некоторых местах появились щели. Чоко взял лом, подставил его в зазор и с силой навалился. Дверь поддалась. Парень взял фонарик, работавший на сплаве асвита, и посветил внутрь. Их взору предстала печальная картина: на полу валялся странный инструмент, многочисленные полки были повреждены, а возле двери валялись мешки с песком. В самом углу они увидели очертания сидящего существа. Бланш, оставшаяся в седле и державшая второго лебкухена, застыла от ужаса, уже готовясь к своему стыду во всю пришпорить коня и умчаться обратно к повозке. Чоко посветил фонариком и подошел поближе к странному силуэту.

– Смотри, у него каска, это же рабочий! – воскликнул Чоко.

На погибшем незнакомце был надет специальный жилет с металлическими пластинками внутри, который использовался при опасных работах. Его одежда застыла в этом положении, хотя от тела под ней ничего не осталось. Оно давно превратилось в крошку, а после в обычную пыль, лежавшую пятном на полу.

– Авария на производстве? – пытаясь придать голосу уверенности, тихо спросила Бланш.

– Я пока вообще ничего не понимаю, – Чоко медленно развернулся, вышел из вагончика и сел на лебкухена. – Скоро будет смеркаться, нам нужно ехать обратно.

Несмотря на то, что сама деревня находилась на возвышенности, несколько домов спускались в низину. Проезжая мимо, Бланш заметила черное пятно, которое сильно выделялось среди белоснежной стружки.

– Смотри, там что-то есть!

Они подъехали поближе. Вдруг лебкухены навострили уши и резко встали. Как бы всадники их не пришпоривали, лошади отказывались идти вперед и постоянно норовили развернуться и пуститься в галоп.

– Не будем с ними спорить, они что-то учуяли, – сказал Чоко.

Он слез с коня, привязал его и взял ружье. Держа ствол на прицеле, он начал подходить к странному предмету.

– Бланш! – вскоре позвал он.

Девушка привязала второго лебкухена рядом, и, борясь с глубокими по колено сугробами, подошла к Чоко и в онемении застыла. Перед ними лежал мертвый брауни. Это был волк с широкими лапами, треугольными, поставленными ушами, и красивой точеной мордой. Большие глаза были закрыты, а из зияющей пасти виднелись острые белые клыки. Он умер недавно. Его матовая, цвета темного шоколада на лапах и молочного на туловище, шкура была все еще гладкая и однотонная. Стружка наполовину присыпала труп.

– Так, попробуем вытащить его.

Чоко взял волка за лапы и попытался вытянуть из сугроба, однако ничего не получилось. Зверь был вкопан намертво.

– Что за ерунда! Дай-ка мне лопату, – сказал Чоко и принялся за работу.

Вдруг вместо легкой стружки он поддел густую пенообразную жидкость. Парень машинально отбросил ее, и она с хлюпом шлепнулась на землю. Они с Бланш молча переглянулись.

– Видимо, здесь когда-то была вода, он пришел пить… – задумчиво начал он.

– Зимой? Под такими сугробами? – не согласилась Бланш.

– Несостыковка, – произнес Чоко в растерянности. – В любом случае, – он порылся в рюкзаке, взял специальную колбу для образцов и аккуратно, не касаясь субстанции руками, зачерпнул ее, – думаю, приключений на сегодня достаточно.

Бланш тоже хотела поскорее оказаться в безопасной повозке. Они сели на лебкухенов и благополучно добрались до края деревни. Снова проезжая между огромных столбов, служащих ранее главным въездом, Бланш остановила коня.

– В чем дело? – забеспокоился Чоко.

– Смотри, это не просто узоры, – девушка провела по бороздкам рукой. – Это надписи… Погоди!

Она вытащила блокнот и начала зарисовывать все знаки, которые увидела на столбах. Вскоре получилась сносная копия надписей на опорах с двух сторон. На обратном пути они пустили лошадей в галоп, не желая больше задерживаться в этом странном и дышащем смертью месте. Пока Чоко устанавливал защитное ограждение для лошадей возле каравана, Бланш скорее забежала внутрь. Сняв на ходу тяжелую верхнюю одежду, она села за стол и принялась переписывать иероглифы со своих зарисовок на лист, но уже не вертикально, а в строчку. С каждым записанным символом ее удивление нарастало. Уставший Чоко зашел внутрь и закрыл дверь на ключ.

– Я даже не знаю, правильно ли мы сделали, что остановились напротив деревни. Может, запрячь лошадей и отъехать отсюда подальше… – устало сказал он, глядя на Бланш и явно ожидая ее одобрения.

– Это язык Патэдэ! – она подбежала к нему, показывая записи. – Смотри, из этих знаков складываются слова. Не зря же меня учили! – девушка смеялась от радости. – Сейчас мы его знаем только в письменном варианте, прямой контакт с аборигенами давно потерян. Но они жили здесь! Ты можешь представить!?

Бланш не удержалась и обняла своего опешившего друга.

– Мы сможем узнать, что здесь произошло, – уже спокойнее произнесла она, – если мы найдем этих жителей. Смотри, это значит «вход», это – «птица».

Она увлеченно рассказывала, как расшифровывала знаки и соотносила с их алфавитом.

– Я наверняка что-то здесь упустила, потому что часть надписей была под сугробами или испорчена, но отдельные слова я понимаю.

Чоко кивнул в знак того, что он ее слушает, и начал доставать из холодильника еду.

– Стало быть, здесь проживали Патэдэ, – дождавшись, пока Бланш выговорится, сказал он. – Насколько я знаю, они далеко не всегда были миролюбивым народом.

– Да ты пойми, – Бланш отложила блокнот, – этот язык все считали мертвым. Очевидно, что из деревни бежали в спешке. А значит, кто-то из них мог выжить!

Чоко внимательно смотрел на нее, подперев рукой подбородок, но при словах «выжить» его взгляд стал твердым, и парень скептически прищурился.

– Ты же сам хотел приехать, встретить местных жителей и узнать, что случилось, – Бланш не понимала, почему он не торопится поддержать ее, и уже начинала злиться. – Это нас шанс! Я знаю этот язык, а ты – опытный исследователь. Мы можем изучить карты, ты покопаешься там у себя в архивах, – она активно жестикулировала руками в воздухе, – и сможем понять, куда они ушли. Здесь не так много обитаемых мест. Они в любом случае должны были осесть где-то возле источника воды и дичи, и мы узнаем всю правду из первых уст, потому что я, – она снова подняла блокнот в доказательство своих слов, – я знаю их язык.

Чоко задумчиво молча жевал, глядя на нее, и она ничего не могла прочитать в его взгляде.

– Почему ты так смотришь? – разочарованно спросила она.

– Потому что дело не только в аборигенах, – наконец произнес он. – Будь это пожар или землетрясение, я поддержал бы тебя всеми руками. Но ты ведь сама видела, что здесь больше вопросов, чем ответов. Ты прости, я вообще плохо сейчас соображаю и предлагаю обсудить это утром, – он встал из-за стола.

– Обсудить утром, – передразнила его Бланш. – Везет тебе. Я вот не умею спать, не решив проблему до конца! – крикнула она уходящему в спальню Чоко.

Открыв свои записи, она смотрела на иероглифы, а мысли ее унеслись далеко в некогда цветущую деревню, возведенную таинственными поселенцами, которые жили в красивых домах и владели забытыми знаниями.