Птица обрела крылья

Неохотно согласившись с доводами супруги, вечером Джереми предстал перед ней в лучшем, самом новом своем наряде и, увидев Вивиан, одетую в богато расшитое мелкими узорами зеленое платье, застыл от восхищения, а его тело тут же наполнилось похотью. Но помня о том, что его дорогая супруга носила под сердцем его первенца, молодой человек сумел укротить пылающий в его груди и чреслах огонь. Вивиан была для него всем: его любимой женщиной и матерью его ребенка. Он боготворил ее.

К счастью, теперь Вивиан нечего было бояться показывать свою шею: следы, оставленные пальцами Джереми, прошли, и скрывать их шарфом больше не требовалось. В этот вечер белую шею миссис Уингтон украшало тяжелое бриллиантовое ожерелье. Длинные выше локтя белые шелковые перчатки скрывали ее запястья, однако, тоже чистые, и теперь ничто не напоминало о тех ночах, когда мистер Уингтон заставлял свою супругу плакать от отвращения к нему.

Накинув дорогие теплые плащи, Уингтоны вышли из дома, сели в свою блестящую черную карету, и вскоре, войдя в богатый огромный полу–замок Адмирала Бэкли, приветствовали гостей и чувствовали на себе завистливые взгляды.

Недаром все особы женского пола смотрели на миссис Уингтон с завистью, а мужчины – с восхищением, ведь она затмевала своей красотой всех присутствующих на балу дам. Кто–то из джентльменов даже пошутил о том, что миссис Уингтон явно не знакома была с правилами приличия, которые говорят, что нельзя затмевать красотой виновницу торжества, а именно мисс Бэкли.

Вивиан, в своем зеленом платье и со своими огненными волосами, уложенными в модную прическу и украшенными небольшой бриллиантовой тиарой, была так ослепительна, что, когда Уингтоны подошли к мисс Бэкли, стоявшей в центре огромного, украшенного цветами бального зала под руку с женихом, та была неприятно удивлена красотой гостьи и подумала, что не стоило посылать приглашение этой рыжеволосой выскочке племяннице графини Крэнфорд, которая вышла замуж за мистера Уингтона лишь по счастливой случайности.

«Вы взгляните на эту безобразницу! Уверена, она нарочно вырядилась, чтобы привлечь внимание к своей жалкой особе! Она так давно не выходила в свет, но, кажется, решила сделать это именно сегодня вечером, именно на празднике в честь моей помолвки! – даже не улыбнувшись на теплые поздравления супругов Уингтонов, с неприязнью подумала дочь Адмирала. Взглянув на лицо герцога Найтингейла, своего будущего супруга, девушка с изумлением и гневом обнаружила, что тот явно был восхищен этой мерзавкой, и явно не скрывал этого. – Но что это такое? Мой жених готов упасть к ее ногам несмотря на то, что рядом с этой Вивиан стоит ее супруг! Какая наглость! Просто вопиющее оскорбление! Я обязательно расскажу об этом отцу, и он уж объяснит моему герцогу, что он должен презирать таких, как эта стерва, и что его взгляд должен быть обращен только на меня! Всегда!»

– Миссис Уингтон, позвольте мне сказать, что вы прекрасно выглядите. Это платье так идет цвету ваших волос, – натянув на лицо улыбку, сладким тоном сказала мисс Бэкли и обратилась к своему жениху. – Ваша Светлость, вы не находите, что миссис Уингтон, несмотря на свою болезнь, просто сияет своей яркой обжигающей красотой?

– Не знал, что вас терзает недуг, миссис Уингтон, – вежливо сказал герцог Найтингейл, обращаясь напрямую к гостье, и его душа наполнилась беспокойством о ней.

– О, мисс Бэкли, я не имею проблем со здоровьем, – тоже с улыбкой, разгадав противную игру счастливой невесты, бросила Вивиан. – Но позвольте и мне высказать свое восхищение вашим нарядом: этот фасон просто прелестен… Однако, скажу вам по секрету, желтый цвет – не самый выигрышный вариант, так как придает лицу болезненный оттенок.

Это слова, сказанные доброжелательным тоном, заставили мисс Бэкли, которая, хоть и считалась миловидной, но рядом с миссис Уингтон выглядела маргариткой рядом с распахнутой алой розой, почувствовала в груди самую настоящую ненависть. Отныне она возненавидела Вивиан и в душе поклялась найти любой возможный способ, чтобы дискредитировать ее и превратить ее брак в Ад. Потому что рыжая выскочка слишком задела струну ее гордости, и прощения за это ей не было.

– Благодарю вас за совет, миссис Уингтон, но я люблю желтый цвет и не собираюсь отказываться от него, – холодно сказала мисс Бэкли. – Вижу вы удивлены моим замечанием насчет вашего здоровья? Ответ прост: не принимая ни одного приглашения на бал или ужин, вы дали обществу пищу для сплетен.

– Если позволите, мисс Бэкли, я желал бы разъяснить наше долгое уединение в Уингтон-холле, – решительным тоном вступил в беседу Джереми: он с едва заметной насмешливой улыбкой наблюдал за тем, как милые дамы грациозно метают друг в друга словесные кинжалы, но решил, что пора бы этому абсурду быть остановленным. Он видел, что Вивиан прекрасно справлялась с заносчивой мисс Бэкли сама, но его супруга была в положении, и эта перепалка могла слишком взволновать ее. – Мы отклоняли все приглашения по той причине, что я и моя супруга предпочитаем проводить наши вечера вместе, сидя у уютного пламени камина в нашей гостиной. Уверяю вас, мисс Бэкли, уютнее и дороже таких вечеров в мире не существует ничего, и, возможно, вы вспомните мои слова, когда станете супругой Его Светлости. – При последних словах Джереми взглянул на герцога Найтингейла и улыбнулся.

Герцог ответил мистеру Уингтону легкой улыбкой, но предпочел промолчать. Однако он молчал не потому, что считал действия и ядовитые слова своей невесты справедливыми, но потому что, вновь встретив прекрасную мисс Коуэлл… Нет, нынешнюю миссис Уингтон, он почувствовал в душе всплеск чувств и эмоций, самым ярким из которых было сожаление. Он сожалел о том, что прекрасная огненоволосая девушка с изумрудными глазами стала супругой другого мужчины. Сожалел, что занимал слишком высокое положение в обществе для того, чтобы подавить свою гордость и здравый смысл… Здравый смысл? Разве так необходимо слушать его глас? Именно здравый смысл заставил его сделать предложение мисс Бэкли, этой темноволосой дочери знатного богатого человека. И сейчас, наблюдая за тем, как его будущая супруга без какой–либо причины напала на ни в чем не повинную миссис Уингтон, он понимал, что совершил ошибку. Он не желал жениться на ней. Он желал эту рыжеволосую девушку, эту волшебницу, эту сирену. Но она была замужем, а он – связан словом чести жениться на той, что никогда не имела и не будет иметь место в его сердце.

– Прошу, не держите на нас обиду, но вскоре мы намерены возвратиться домой. Шумные мероприятия, как уже сказал мистер Уингтон, нам не по душе. – Вивиан присела в книксене. Джереми вновь принес хозяевам бала поклон, и, со словами «Еще раз примите наши искренние поздравления», супруги скрылись в толпе гостей.

– Вы слышали, Ваша Светлость? – с иронией в голосе спросила мисс Бэкли жениха. – Они приехали, чтобы принести нам поздравления и вскоре покинуть наш бал! Думаю, им не стоило приезжать совсем!

– Чтобы вы знали, моя дорогая мисс Бэкли, я ничем не отличаюсь от Уингтонов, и, когда вы станете моей супругой, не ожидайте частых поездок на балы, – ровным, но решительным тоном ответил герцог, смерив девушку холодным взглядом отчего насмешливая улыбка на ее лице исчезла.

– Конечно, будет так, как вы скажете, Ваша Светлость, – ответила на это мисс Бэкли, но ей вдруг стало настолько неуютно рядом с герцогом, что она решила покинуть его и обсудить несчастную миссис Уингтон со своей подругой. – Но я покину вас ненадолго.

Не получив ответа, мисс Бэкли направилась в дальний угол бального зала, где, как она знала, занимала один из мягких широких стульев ее дорогая подруга мадемуазель де Круа.

Несмотря на то, что, до того, как герцог сделал предложение дочери Адмирала, сплетники сватали ему и красавицу–француженку, мисс Бэкли не держала зла на мадемуазель де Круа, так как справедливо считала, что все эти – лишь грязные сплетни, но к дружбе и даже просто беседе с ней с не стремилась. Все изменилось, когда мисс Бэкли оказалась официально помолвлена с герцогом Найтингейлом: поняв, что ее шанс упущен, хитрая француженка поспешила навязать выигравшей сопернице свое общество, а затем стала одной из самых близких ее подруг.

Уединившись в одной из комнат дома, девушки с удовольствием излили на рыжую ведьму потоки проклятий и оскорблений, а затем пришли к выводу, что ее необходимо было проучить.

– Но проучить ее будет мало, – угрюмо сказала мисс Бэкли. – Я хочу, чтобы она страдала… Хочу, чтобы она уехала из Лондона в какую-нибудь глушь, и больше мы о ней не слышали. Эта нахалка… Ненавижу ее!

– Я искренне понимаю твои чувства, моя дорогая, – сказала мадемуазель де Круа, и на ее лице засияла загадочная улыбка. – И, кажется, я знаю, что нам нужно сделать, чтобы разрушить ее уютную счастливую жизнь.

В зале было жарко и душно: гостей прибыло так много, что глаза Вивиан устали от блеска драгоценностей в огнях сотен свечей, освещающих зал, разноцветных платьев дам и костюмов джентльменов. Не одна миссис Уингтон считала, что пора было бы проветрить бальный зал, но из-за хрупкого здоровья мисс Бэкли, которая категорически запретила впускать в дом морозный свежий воздух, большие окна были плотно закрыты, и собравшиеся продолжали обливаться потом. У дам была возможность обмахиваться кружевными веерами, но это мало помогало в такой жаре. Гостей спасали лишь прохладительные напитки и пунш.

Вскоре в зале появился мистер Энтони Крэнфорд. Один.

Заметив кузена, направившегося прямиком к столу с закусками и пуншем, Вивиан извинилась перед пожилой матроной, с которой имела скучную беседу о пользе чая, и поспешила к Энтони.

– Энтони! Какой великолепный наряд! – поприветствовала девушка своего кузена.

Тот выглядел весьма задумчивым, но улыбнулся ей в ответ.

– Добрый вечер, дорогая кузина! – бодро откликнулся молодой человек. – Ты, как всегда, выглядишь принцессой из английских легенд… Но, Господь всемогущий, как здесь жарко! Я только прибыл, но уже не прочь скинуть с себя сюртук!

– Увы, мисс Бэкли чересчур дорожит своим здоровьем и не желает открывать окна, – с иронией сказала Вивиан. – Признаться, я не прочь покинуть этот дом хоть прямо сейчас.

– Да, да, такая духота тебе сейчас ни к чему! – тихо рассмеялся Энтони и с наслаждением пригубил бокал пунша. – Вивиан, я хотел спросить тебя… Возможно, этот вопрос покажется тебе неуместным и странным, но не знаешь ли ты о том, что случилось с Эмили?

– Эмили? – вскинула брови Вивиан. – Я знакома лишь с одной Эмили – той, что работает горничной в доме твоей матушки… Но не думаю, что тебе интересна ее скромная особа.

– Она вдруг исчезла из Гринхолла, и никто не знает, что стало причиной ее загадочного исчезновения и о том, где она сейчас, – тихо сказал Энтони.

– О? – Миссис Уингтон искренне удивилась. – Она просто исчезла?

– Просто исчезла, – повторил ее слова кузен. – Возможно, твоя Джейн владеет информацией о судьбе этой бедной девушки?

– Право, не думаю… Но я спрошу ее об этом. – Вивиан хитро взглянула в глаза Энтони. – Но зачем тебе эта информация? Эмили всего лишь горничная твоей матушки!

– Мне интересна ее судьба, – пожал плечами молодой Крэнфорд. – Только и всего.

Но Энтони лукавил: таинственное исчезновение его любовницы, которая до этого шантажировала его и вымогала мистера Крэнфорда сделать ее своей содержанкой, радовало его тем, что проблема в лице этой девушки испарилась. Но что-то было не так, что-то беспокоило его. Ведь Эмили не могла просто так пропасть. Если она покинула Гринхолл по собственному желанию, то по какой причине? Неужели она сдалась и решила отказаться от своего шантажа?

– Я спрошу Джейн, – вновь сказала Вивиан и лишь сейчас поняла, что Энтони прибыл один, без Шарлотты, которую обещал сопроводить на сегодняшний бал. – Но почему с тобой нет нашей дорогой Шарлотты? Я так ждала ее приезда!

– Мисс Сэлтон неважно себя чувствует, – нахмурился Энтони. – Но она передала тебе свои извинения за то, что в этот вечер оставляет тебя одну среди волков…. А вот и твой супруг. – Он широко улыбнулся, увидев приближающегося к ним Джереми. – Что за выражение лица, Уингтон? Неужели ты объелся лимонов?

– Добрый вечер, Крэнфорд, – угрюмо бросил в ответ Джереми, а затем, довольно грубо взяв супругу за локоть, обратился к ней просто ледяным тоном: – Мы едем домой.

– Уже? – удивилась та. – Но разве это не будет дурным тоном? С нашего приезда прошло не более часа.

– Я знаю. Но нам пора ехать. Тебе нужен воздух, а в этом роскошном хлеву он отсутствует напрочь.

– Как скажешь, любовь моя… Но что с тобой? Кажется, ты чем-то расстроен? – осторожно спросила Вивиан.

– Доброй ночи, Крэнфорд. Увидимся завтра, – вместо того, чтобы дать ответ своей супруге, бросил Джереми другу и потянул Вивиан к дверям.

– И вам не скучать, голубки, – изумленно приподняв брови, сказал им вслед Энтони: он был изумлен странным грубым поведением Джереми не менее своей кузины.

Настроение молодого Крэнфорда было испорчено: Уингтоны сбежали, его возлюбленная мисс Сэлтон приболела. Поэтому, проведя на балу не более полутора часов, Энтони принес свои извинения хозяевам бала и с равнодушием и облегчением поехал домой.

В карете царила тишина, и был слышен лишь цокот копыт белых лошадей, тянущих новенькую карету Уингтонов.

Вивиан, укутанная в свой теплый подбитый мехом плащ, с беспокойством смотрела на своего супруга, молчаливо ожидая, когда он заговорит с ней и объяснит свое решение покинуть бал так скоро. Но Джереми был в таком дурном расположении духа что не желал ни смотреть на жену, ни разговаривать с ней: он отвернул лицо к окну и не повернул его к Вивиан даже тогда, когда карета остановилась во дворе Уингтон-холла.

– Любовь моя, что с тобой? – ласково спросила Вивиан: ледяное молчание Джереми и его строгий неприступный вид пугали ее, ведь она помнила тот вечер, когда он побил ее ладони хлыстом.

– Поговорим в спальне, – было ей ответом.