Письмо в бутылке

Письмо в бутылке
Анна Мирославская

Это письмо написала Сью – смертельно больная девочка. Адресовала она его своему любимому – человеку, которого из-за болезни не увидит никогда. Она уже знает, что не сможет дожить до дня встречи с ним, но страстно желает рассказать ему о своих чувствах. Не сдерживая себя на бумаге, она честно рассказывает и о своей болезни, и о своих мыслях, и о своих мечтах… И отправляет это письмо в бутылке в океан. Дойдет ли оно до него? Когда это произойдет? Вопросы, на которые ответит только время… Содержит нецензурную брань.

Анна Мирославская

Письмо в бутылке

Привет, любимый! Как дела? Что делаешь? Как погода?

Знаешь: я даже толком не знаю, что же тебе сказать… Потому что мы с тобой не знакомы. Но – поверь – я знаю, что ты существуешь, что ты есть! И по этой самой причине пишу тебе, для тебя это письмо… Мое самое последнее – прощальное – письмо…

Мы с тобой не знакомы совсем! Так давай же познакомимся хотя бы немножко!

Меня зовут Сью, мне 15 лет. Мне никогда не будет 25! Даже, наверное, 18… И я никогда не увижу компьютеров следующего поколения… Никогда не побываю на Тибете или Кипре! И у меня никогда не будет выпускного вечера, свадьбы, дня рождения моего ребенка… Твоего дня рождения у меня, к несчастью, тоже никогда не будет… Я никогда не смогу почувствовать твоей любви, твоих рук на своих плечах… И ты никогда не поцелуешь меня, никогда не сможешь обнять… А я вряд ли смогу передать тебе свои чувства!

Знаешь, Любимый, мне очень грустно и тяжело… Нет: не страшно! Совсем-совсем не страшно! Просто я хорошо знаю, что будет в следующем году… Через год! Когда меня не станет! Да: иногда я начинаю ругаться с моими родными, потому что мне в действительности хочется прожить все то, чего меня лишила моя болезнь! Потому что я очень-очень хочу встретиться с тобой и никогда не расставаться! Потому что я хочу жить той жизнью, которая других людей страшно отягощает! Потому что я люблю тебя… Люблю жизнь! Я люблю жизнь до ужаса, до дрожи в коленках! И никто никогда не сможет отнять у меня этой любви!

Я очень люблю учиться… В обычной школе! Но сейчас не могу этого делать. Потому что я больна! Мечтаю поступить в колледж! Я очень люблю работать! Сейчас иногда работаю у мамы в мастерской: мы с ней делаем и продаем открытки ручной работы! Я мечтаю о своем первом рабочем дне… О первом отпуске… Где-нибудь у океана, рядом с тобой… Ветер дует в лицо, развевая мои длинные-длинные русые волосы… Ты стоишь рядом, обнимаешь меня крепко-крепко… И едва слышно дышишь мне в ухо…

Мне спокойно, радостно и хорошо… Ничего не болит и все, о чем я только лишь беспокоюсь – закат, огромное красно-оранжевое солнце, темные воды океана, прибой, влажный и немного холодный серо-желтый песочек под ногами… Снежки зимой! Большой снеговик с оранжевой промерзлой морковкой посередине заснеженного поля… Каток, коньки, я и ты… Смех, радость, веселье… Мне очень часто снятся эти счастливые дни нашего с тобой несбывшегося будущего, когда мне вечерами мама приносит снотворное… Просто… Просто я не могу уснуть из-за непрекращающейся боли, которая в основное время моей жизни целиком и полностью заполняет каждый сантиметр моего тела. Уже много месяцев я живу с ней. С ней просыпаюсь, с ней засыпаю, с ней смотрю телевизор, с ней же хожу гулять… Не с тобой, а с ней!

Я люблю гулять по моему небольшому городку. Да: я живу в небольшом городе, в котором все всё обо всех знают… Часто я одеваю свою серую кофту с капюшоном, серые спортивные штаны, старые потрепанные кеды, перчатки (а то ведь руки мерзнут!) и гуляю бесконечно долго по тропинкам и пешеходным дорожкам, которые вдоль и поперек устилают городок! Смотрю на то, как живут другие ребята, другие люди, как они по утрам уходят на работу, в школу, кто-то – в ясли… По вечерам возвращаются… Во дворах их домов стоит радостный смех, когда дети играют с их домашними животными… Кто-то празднует ранней осенью день рождения прямо на улице! Клоун топчется по газону!

Все это напоминает мне мою – воображаемую – жизнь… Ту, которой нет и никогда не будет, но которая должна была быть… Все это – вроде как чужой фильм, в котором я – всего лишь зритель в кинозале. Сосед по лавке громко чавкает попкорном… Ему на***ть: у него все есть, все будет! По этой причине он такой обжора и жирдяй… Вот бы поменяться с ним местами! Хотя… Тогда ведь у меня были бы его мозги, а это равноценно катастрофе! Нет: лучше умереть…

Я даже не знаю: чего я хочу больше всего сейчас. То ли как можно дольше прожить, ожидая следующего утра… Или все же поскорее умереть в этом теле и начать новую жизнь? Кто сказал, что следующая жизнь будет счастливой? Может, туда не стоит торопиться? Или – наоборот – все, что я сейчас испытываю – это самая последняя моя боль, а все последующие жизни я проживу в радости и счастье? Иногда эти дурацкие мысли разъедают мой мозг до основания – и мне становится слишком плохо. Тогда я просто перестаю думать об этом… Смотрю на рыбок в аквариуме, который мама поставила на первом этаже нашего нового светлого дома, наполненного воздухом. Она купила их и дом специально для меня, когда врачи показали ей результаты медицинского обследования, в тот год, когда я узнала, что по-настоящему больна…

Наверное, сегодня я должна бы гулять с тобой по осеннему парку, держась за руки и глядя в твои влюбленные глаза… Но жизнь решила, что я не достойна этого! Что я должна прожить сегодняшний и все последующие дни так, как живу… Наверное, сегодня мы могли бы просто познакомиться… Или, может быть, расстаться друг с другом в самый первый раз! А, может быть, это сегодня должен был состояться наш самый первый поцелуй… Как знать? Никто не знает, как все могло бы быть, ведь это – просто-напросто предположения! А вот настоящая жизнь куда страшнее. В ней все слишком просто и слишком легко: рождение, обучение и смерть…

Знаешь, милый, когда узнала о том, что проживу короткую жизнь, я осознала бесцельность прожитых лет… Первая мысль, которая появилась в моей голове в тот самый момент: «Значит, все это было зря?..». Но на мой вопрос ответа не прозвучало… Помню, как сидела на белой кушетке диагностического отделения клиники, в абсолютно белой (стерильной) лаборатории, в белой пижаме и бахилах зеленого цвета, теребила ногти на руках… Сердце билось часто и как-то резко. Голова слегка побаливала… В глазах были цветные искорки… Ноги вспотели, а руки заледенели… Я ни о чем не думала… Только ждала… Иногда внутренний голос произносил вслух у меня в голове: «Только бы все было хорошо… Только бы все было хорошо… Только бы все было хорошо». Но ничего не было хорошо…

Через полчаса в лабораторию вошел врач в белых кедах, белых штанах, таком же белом халате, с шапочкой на голове, очках на носу. В руках он держал папку с какими-то листами, в которые очень тщательно всматривался, периодически перелистывая… Знаешь: этот момент я запомнила навсегда – момент, в который мне произнесли мой приговор… Да: я понимаю, что испытывают преступники, которым выносят смертный приговор! Правда, меня осудили за законопослушание… Но не это важно…

Время, которое я провела в лаборатории, казалось мне бесконечным, растянутым… Казалось: прошла целая вечность! В тот момент, когда врач вошел, я подняла голову, а сердце забилось еще чаще и еще громче, руки немного затряслись, а в голову ударила кровь… Мне показалось, что на путь от входной двери к кушетке у врача ушла чуть ли не целая вечность… Все было как при замедленной съемке! Звук его мерных шагов звенел в моей голове как колокол…

Вот наконец он подошел ко мне, присел на кушетку по левую сторону от меня, положил папку себе на колени, глянул на мое лицо и, натянув на серьезное и усталое лицо профессиональную улыбку, приготовился говорить… Я запомнила его слова точь-в-точь на долгие годы…

«Как дела, Сью?..» – спросил он ради приличия.

«Хорошо…» – быстро и кратко ответила я, завершив предложение вопросительной интонацией.

«Ну что? Готова узнать результаты?..» – в очередной раз уточнил доктор.

Он как будто тянул время… Не хотел говорить. Но это не спасло бы меня: все уже было известно. Я уже была больна… И за день до этого, и в тот день утром… И в тот самый момент… Все это время болезнь была во мне! Вопрос заключался только лишь в том, что я этого не знала! Знание не спасло бы меня от смерти! Равно как и незнание ответа на вопрос о том, больна ли я. Но я должна была это узнать!

Вот врач и тянул… Он понимал, что я проживаю последние секунды своей счастливой жизни, в которой у меня все еще впереди, в которой все будет хорошо, в которой я буду счастлива… Но говорить все равно было нужно. И я была у него не одна. Вот он и продолжил:

«Мне очень хотелось тебя обрадовать. Но я, к сожалению, не могу этого сделать… То, что с тобой происходит – это не просто недомогание. Это серьезная болезнь! Ты действительно больна. А лечения от болезни не существует… И – да: все будет плохо… Очень плохо! Тебе нужно к этому привыкнуть. Тебе нужно к этому приготовиться. Тебе нужно это запомнить. В нашем с тобой случае нет ни одного шанса позитивного исхода и ни единой надежды на выздоровление! Теперь мне нужно вот что у тебя узнать: ты понимаешь все, что я тебе сказал сейчас?».

Я с минуту молчала, так и не набравшись сил принять все и сразу… Все то, что произошло в те короткие в астрономическом исчислении, но такие долгие для меня, минуты… Потом, когда я более или менее осознала все происходящее, просто легонько махнула головой в ответ на его вопрос. Потом задала свой – уточняющий: «То есть… Я скоро умру? Это последние дни моей жизни?». Доктор немного подождал, а потом ответил: «Отвечаю по порядку на твои вопросы. Да: ты умрешь. Относительно средней продолжительности жизни человека – очень скоро… Нет: сейчас проходят далеко не последние дни твоей жизни. Тебе сейчас… Э-э-э… 13 с половиной… Правильно?».

«Да… 13 с половиной…» – повторила я за ним.

«Ну вот… Значит, у тебя есть шанс закончить базовую школу!» – кратко и четко произнес доктор.

Я просто молчала минуты три… Я просто не могла понять, что же случилось. Наверное, я не совсем осознавала все происходящее. Даже не знаю. Но доктор прервал тишину.

«Знаешь: тебе нужно рассказать мне о твоих мыслях… Чтобы я мог тебе помочь справиться с тем, что происходит… Потому что я знаю, как тебе можно помочь. Ты просто скажи, что ты чувствуешь!».

«Что я чувствую?.. Да ничего… Только вот спина болит, голова, тело ломит… Спать немного хочется! Да: я не доживу до собственной свадьбы!» – сказала я.

«Ну, симптомы ясны. Хочу сразу сказать: это только начало… Все будет гораздо хуже! Со временем тебе все надоест, жизнь станет невыносимой… Но ты об этом не думай! Хорошо? Всему свое время… Мы тебе просто все обезболим! Спать хочется? Это поправимо! Стимуляторы пропишем – и будешь как «огурчик»! На этот счет не следует переживать. Не доживешь до собственной свадьбы? Это да… И я не знаю, что тебе сказать… Первый раз в жизни я услышал такой ответ на свой вопрос. Могу предложить альтернативные способы достижения счастья! Например, побольше гуляй, чаще себя балуй, позволяй себе все, что хочешь и можешь делать, езжай куда-нибудь, займись любимыми делами, оставь бессмысленное! Можешь бросить школу: диагноз не изменится. Ты неизлечимо больна и школьные знания тебе никогда не пригодятся! Времени у тебя мало. Но вот выходить замуж не советую…» – быстро, тихо и прерывисто произнес доктор.

«Так, наверное, и сделаю… А мама в курсе?» – уточнила я в конце беседы.

«Нет… Пока нет… Она придет через час. Ты пока посидишь в игровой комнате, а потом вместе с мамой поедешь домой. Вообще-то не знаю, как ей об этом сказать: ты ведь у нее одна! Что с ней будет? Может, сестренку тебе посоветовать завести? Не люблю такие новости приносить, но от этого никуда не деться… В общем, сестра отведет тебя в комнату, потом – когда мама придет – тебя пригласят в кабинет ко мне… Ок?».

«Ок!».

Через полтора часа у выхода из клиники меня встретил доктор и мама, вся зареванная. У нее был грустный вид, красные и мокрые от слез глаза, искривленная улыбка… Она стояла рядом с доктором, в светло-желтом джемпере, серой узкой юбке до колена, своих туфлях, держала руки внизу, теребила ногти…

Через полчаса после этой сцены мы сидели в нашем авто: она вела, я – на переднем сидении. Обе – пристегнутые. Молчали. Ехали медленно.

Вечер прошел у телевизора. Тишина. Новости. Мелодрамы. Рыбки. Потолок. Я – в постели. Ночь. Ветви деревьев на потолке. Луна на черно-синем небе. Вой собак. Я закрыла глаза… Так началась новая жизнь. Жизнь – подготовка к скорой смерти.

«Мам… Когда я умру – не плачь слишком долго! Возьми мне сестренку! А лучше – еще и братика! Я им комнату подготовлю? Хорошо?..» – как-то раз сказала я, доедая кусок едва теплой запеченной рыбы. Мама промолчала. Но потом спросила в ответ:

«Ты действительно этого хочешь?».

«Мам… Я хочу, чтобы ты жила… И не хоронила себя вместе со мной. Просто представь, что у тебя появлюсь новая, маленькая я… Правда, лицо у меня будет немного иное… Ты можешь даже назвать ее моим именем. И вроде как никто не умирал… Почему я хочу, чтобы их было двое? Просто мне часто было грустно. А так в доме будут дети, которым будет хорошо вместе. И ты всегда будешь занята чем-то… Думаю, так будет лучше! Поверь…» – выразила я свое мнение. К тому моменту я уже смирилась с тем, что меня ждет. По этой причине вела себя так спокойно. Я вообще-то не люблю истерик. К тому же – без повода…

Мама ответила, что подумает…

Я через три дня повторила свой вопрос.

Она ответила примерно следующее:

«Только если ты этого действительно хочешь…».

Я обрадовалась, услышав такой ответ, и попросила у нее денег на ремонт двух комнат, которые находились на втором этаже. Уточнила: «Ты хочешь девочку и мальчика? Или нет?». Она ответила, что неплохо бы обоих полов…

Так я начала готовиться к новой жизни…

Теперь – по прошествии полутора лет – я уже закончила ремонт комнат, но продолжаю дополнять интерьер новых комнат незначительными вещицами. Мама обрадовалась, когда увидела комнаты готовыми. Я в тот день, в который показала ей результат, за многие месяцы впервые увидела самую настоящую, неподдельную радость на ее лице. Помню, как она стояла со мной в дверях комнаты, смотрела на все, что я сделала и улыбалась, спрашивала что-то, уточняла: что и как работает. Мы здорово провели тот день!

Мы, кстати, с ней в тот день решили, что… Когда я умру, она не станет плакать и сидеть у гроба, а просто придаст мое тело огню в торжественном зале и сразу же обратится в органы усыновления. Прямо в тот же день! Не теряя ни секунды! Потому что я действительно буду рождена специально для нее второй раз, в новом теле! В тех детях, которым суждено сменить меня…

Я не могу сказать, что мне часто бывает весело. Разве что – если я не думаю о собственной жизни… А это бывает редко…