Дьявольский рейс

Дьявольский рейс
Анна Луна

Однажды летним воскресным вечером последний дачный автобус, переполненный пассажирами, направился в город… Это рядовое событие стало водоразделом судьбы для многих людей, оказавшихся не по своей воле в смертельной опасности. Именно в такой ситуации идет проверка на прочность и выясняется, кто есть кто.

Автор обложки: Оксана Северная.

Анна Луна

Дьявольский рейс

Пролог

Уже пять дней Рыжик был в коме

Юноше сделали операцию по удалению гематомы мозга, и в сознание он еще не пришел. Все эти дни Лена находилась рядом. Она протирала влажными салфетками исхудавшее юное лицо, слабое и такое беззащитное сейчас, тонкими пальцами поправляла больничное одеяло и осторожно клала на него прозрачные, в едва заметных золотистых крапинках руки больного.

Окружающие не знали, кем приходится эта безмолвная женщина пареньку. Работники стационара видели, что ее навещают муж и сын. Склонив головы, они в чем-то долго убеждали ее в коридоре. Пробегающие мимо медсестры смотрели на сосредоточенные лица посетителей, слышали приглушенный разговор и понимали: родные пытаются увести ее домой.

Но Лена не поддавалась на уговоры. Она только молча качала головой в знак согласия, потом забирала принесенную ей еду и сменную одежду и снова уходила в палату.

Работникам нейрохирургического отделения женщина казалась странной и даже немного тронутой. Об этом они часто шептались, когда пили чай. Лена иногда слышала их неосторожные высказывания, но не реагировала на злословие. Она заходила в бытовку, здоровалась кивком с отдыхающими там сестрами и врачами, брала ведро и швабру и шла в реанимацию.

Эти пять дней она мыла, чистила и убирала за больными, не брезгуя никакой работой. Главное – не навредить, чтобы у сотрудников больницы не появился повод ее прогнать. Забинтованную руку женщина старательно прятала в розовую перчатку для уборки. Но к вечеру та начинала ныть. Лена выпивала таблетку обезболивающего и забывала на несколько часов о раненой руке.

Ночью, как правило, дремала рядом с кроватью Рыжика, просыпаясь от каждого шороха в надежде, что он пришел в себя. Но все было как всегда: тихо сновали медсестры, выполняя свою работу с больными, заходили врачи во время осмотра. Ладонь Рыжика, которую держала в руках Лена, по-прежнему была неподвижна.

Здесь не раздавалось громких звуков, не звучал смех, и не было ярких красок. Белые простыни, стены, униформа врачей, халаты обслуживающего персонала, жалюзи… Лишь мелькающие розовые руки Лены вносили какое-то разнообразие в застывшую атмосферу реанимации. Все правильно: ничто не должно нарушать покой и тишину лежащих здесь больных.

Когда приходил Сергей Иванович, врач Рыжика, Лена с надеждой и болью вскидывала на него уставшие глаза, но слышала неутешительный ответ:

– Пока ничем вас, Леночка, порадовать не могу. Остается молиться, чтобы он пришел в себя. Субдуральная гематома – это вам не шутки, тем более, наверняка не сразу была оказана помощь. Сколько часов он был еще в сознании и активно двигался?

Лена махала кистью руки из стороны в сторону и показывала два пальца (означало «приблизительно, два часа»).

– Вот видите, все это время накопившаяся кровь давила на мозг, калечила его, поэтому и восстановление идет медленно.

Так они беседовали каждый день: Сергей Иванович объяснял, успокаивал, обнадеживал. Лена внимательно слушала, чтобы не пропустить важную информацию, соглашалась и лишь изредка что-то показывала жестами: увы, пока по-другому она объясняться не могла.

Много дум роилось в ее голове: что делать дальше, куда двигаться, как вернуть свою жизнь в привычное русло?  Но одна мысль постоянно возвращала ее в тот страшный день…

Глава 1

Субботним вечером Вадик Макаров привез друзей на дачу. Их было пятеро: трое парней и две девушки. Общались давно, так как жили в одном доме, ходили в соседний лицей, а Вадик с Олей еще и сидели за одной партой почти десять лет.

Казалось, они знали друг о друге все: обожаемую каждым музыкальную группу, любимое мороженое и даже фирму их футболок и кроссовок. Друзья вместе ходили в кино, на каток, в тренажерный зал и бассейн. Летом загорали на пляже и купались в Онежском озере, соревнуясь, кто дольше продержится в ледяной воде.

Друзья читали одни и те же книги и яростно их обсуждали, и каждый доказывал, что его мнение – самое правильное. Вадик и Оля увлекались бальными танцами, а Марина, Сергей и рыжий Петька ходили на их конкурсы и выступления в качестве поддержки. Когда у футбольной команды, в которой играл Сергей, были соревнования, компания перемещалась на стадион и болела за товарища. И так же дружно, всем «гамузом», шли они выручать вечно попадавшего в какой-нибудь переплет Петьку.

Лидером их группы был Вадим – дьявольски привлекательный рослый брюнет, с выразительными шоколадными глазами. Умный, начитанный и рассудительный, он притягивал внимание не только девчонок, но и парней – в лучшем смысле этого слова…

В школе хотели с ним дружить все: одноклассники подходили с вопросами по домашнему заданию, девушки интересовались увлечениями Вадика, чтобы потом блеснуть при случае эрудицией, а районная шпана при встрече почтительно здоровалась за руку. Вадим немного свысока, снисходительно обращался с почитателями.

– Хай, Бро! – говорил он, насмешливо прищуривая карие глаза, опушенные мохнатыми ресницами. – Как оно, ничего?

Однако родной «банде» никогда не изменял и новых людей туда не допускал – это было святое!

Особую зависть у школьных барышень вызывала его крепкая дружба с Олей, приятной, стройной блондинкой. Девушка, с точки зрения завистливых одноклассниц, ничем особенным не выделялась.

– Подумаешь, учится хорошо! Так и мы не дурочки», – обиженно говорила одна из поклонниц Вадика. – Таланта нет никакого, а лучшего парня лицея отхватить умудрилась.

– Конечно, она миленькая, так и это не новость. Таких красоток вокруг полно, я тоже парням нравлюсь, – поддерживала ее другая.

Ворчали тихонько, наблюдая за сладкой парочкой из углов школьного коридора, но устроить с девушкой разборки боялись: знали, Вадим никому не простит неуважительного обращения с подругой.

Когда друзья окончили школу, их жизненные пути разошлись, но общаться они не перестали, и как только выдавалась такая возможность, собирались вместе. В это лето как раз так и сложилось, что они почти одновременно успешно сдали последний экзамен сессии. Девушки, Оля и Марина, окончили третий курс экономического факультета и весьма гордились тем, что справились с тяжелейшим зачетом по зарубежной экономике. Вадик, обучаясь на медицинском факультете, грезил о хирургии, находясь под впечатлением от прочитанной в детстве трилогии Юрия Германа о враче Володьке Устименко. Из другого города приехал Сергей, учившийся в летном институте.

Рыжий Петька Степанов в их команде был белой вороной. Он работал слесарем в автомастерской и колеса машинам крутил весело, с огоньком, шуткой-прибауткой. Когда Петю спрашивали, почему он не поступил в университет, тот вопросом на вопрос со смешком отвечал:

– Сначала скажи, зачем все хотят высшее образование получить?! Чтобы потом работать уборщицами и сантехниками? Я сразу понял, где мое место, и не стал баловаться с «вышкой». Ха-ха-ха. Вот деньжат подзаработаю, а там видно будет.

На самом деле Степанов никуда вовремя не поступил не потому, что был глупее остальных. Нет. Так сложились обстоятельства, которые и повернули его жизнь в рабочее русло.

Рыжик, так звали Петра друзья, был худеньким юношей с легкими веснушками на коже. Внешность довольно обычная, но обманчивая, до той минуты, пока он не начинал улыбаться. Еще Лев Толстой писал, что у некоторых людей улыбка освещает лица и делает их прекрасными.

Это как раз про Петьку. Стоило парню засмеяться, как лицо его преображалось: от белых и слегка неровных зубов будто исходило свечение, а на щеках появлялись привлекательные луночки.

Петр прекрасно знал о действии своей улыбки на людей, особенно на девушек, и ловко этим пользовался. Сообразительный Рыжик посылал им «выстрелы» из ямочек. Он вставлял туда два пальца, сложенных для щелчка, резко выпрямлял указательный и делал эффектный «щелк» в сторону какой-нибудь красавицы. Жест производил неотразимое впечатление, и все начинали улыбаться.

За невероятное обаяние Петька и получил ласковое прозвище «Рыжик», а не Рыжий, как назвали бы на его месте другого.

Несмотря на противоположные характеры и увлечения, Вадим и Петя были лучшими друзьями. Они жили в одном подъезде, хоть и на разных этажах. Встречались каждый день. Чуть что –Рыжик бежал к другу либо за советом, либо с какой-нибудь идеей. А тот делился с ним сердечными проблемами, особенно после очередной ссоры с Олей.

Друг отрывал дверь, на стареньком помятом диване молча выслушивал Вадима и весело говорил:

– Да ладно тебе, Бро, забей! Зачем сопли на кулак наматывать? Все равно ведь помиритесь. Пошли лучше пивка по кружечке вдарим. Не зря древние египтяне говорили: «Уста совершенно счастливого человека наполнены пивом».

Петька любил иногда для красного словца упомянуть вскользь какое-нибудь крылатое выражение, или анекдот, или присказку. Знал он их великое множество, потому что память у него была, крепкая, как говорят, долговременная. Если понравилось что-то услышанное, увиденное или прочитанное, запоминал на всю жизнь.

Вадим другу верил, и если сначала злился, то после первой бутылки пива расслаблялся, отходил и на второй день мирился с Олей. Иногда пива было недостаточно, и они искали приключения. Подвыпивший Вадим цеплялся к прохожим, нарываясь на драку, а Рыжик, наоборот, сглаживал конфликты. Так и дружили, не соперничая, а дополняя друг друга. Встречались с компанией, ссорились и мирились, ходили в школу, где каждый лидерствовал по-своему.

Петр любил атмосферу лицея: сутолоку на переменках, горячие золотистые пирожки в буфете, которые веселая тетя Юля продавала с такой скоростью, что очереди никогда не было. Ему нравилось наблюдать за красивыми девчонками в коротеньких юбках и на таких высоких каблуках, что большинство мальчишек рядом с ними стоять боялись: не хотели показаться недоростками. Петька же всегда задирал одноклассниц, «подкалывал» по любому поводу. Девушки старались держаться от него подальше.

Еще Рыжик обожал посиделки в холле на диване, песни под гитару в кругу и на коммунарском сборе, который он нежно любил… Поэтому всегда и всеми силами старался попасть в отряд. Самое удивительное, что на выездном сборе, который проходил вне стен родного лицея, Рыжик преображался. Из легкомысленного и беззаботного парня он превращался в серьезного молодого человека, свято чтившего законы сбора и не позволявшего никому нарушать их.  За такую преданность Петра часто выбирали комиссаром отряда.

Но стоило ему вернуться к прежней, будничной жизни, как перед одноклассниками представал все тот же Рыжик. В школу он чаще ходил не на занятия, а для развлечений. На уроках сидел с полусонным выражением лица или забавлялся, уничтожая очередного электронного монстра на экране телефона. Жажда знаний, работа мысли –все это было не для него! Зачем напрягать силы, если выше тройки не получишь? Когда надоедало играть и на уроке становилось смертельно скучно, он лениво и совершенно беззлобно начинал перепалку с учителями.

– Степанов, убери телефон! – начинала воспитание Татьяна Григорьевна, преподаватель истории.

– Он вам что, мешает? – вопрошал Рыжик, не прекращая хулиганского занятия. Класс бросал учебные дела, чтобы понаблюдать за начинающимся представлением. Петька был школьным героем, а с точки зрения учителей – лентяем и злодеем, поскольку никто не мог так профессионально и артистично отвлекать педагогов на занятиях – и даже срывать уроки.