Драконья лётчица, или Улететь от полковника не выйдет

– В корпусе остался дракон, привязанный к курсанту Воронковой. Пара сложилась, первый полет прошел успешно и…

– Полет прошел успешно?! – Глаза ворона заполыхали яростью. – Мне сказали, что дочь упала с вашего хмырхова дракона! Это вы называете «успешно»?

– Это была досадная случайность. Слишком сложный, не отработанный для первокурсника маневр, но я страховал курсанта лично!

Сейчас полковнику очень хотелось почесать кулаки о толстомордого Жербона, распустившего и племянника, и свой поганый язык. Интендант давно сидел в печенках у всего корпуса, но его связи где-то наверху и талант аккуратно сводить на нет все проверки из любых инстанций не давали Хордингтону возможности избавиться от капитана Сайледина раз и навсегда.

Неизвестно, сколько бы еще длился этот спор, но незатихающее нервное рявканье хищного дракончика и его беспокойное приплясывание все же отвлекли внимание мужчин, а через секунду, втянув воздух ноздрями, Кайр пулей влетел в кусты.

Треск и эмоциональная ругань парня эхом разлетелись по всему лесу.

Вернулся он, согнувшись под тяжестью большого чернобурого лиса со слипшейся от крови шерстью, еще живого и хрипло дышащего. На залитой кровью морде яростно сверкал один глаз, второй был поврежден, и на его месте сейчас красовалась сочащаяся сукровицей короста, склеившая веки.

– Они рядом, – хрипло и отрывисто протявкал зверь, аккуратно положенный на траву.

Полковнику с трудом удалось усмирить Менчика, решившего, что двуликий сгодится ему как перекус.

– Наши артефакты должны вам подойти, сейчас. У меня с собой… – Он снял подсумки, потом дополнительно стреножил Менчика и, крепко примотав упряжь недовольного дракона к толстому дереву, подошел к слушающим рассказ раненого Воронковым.

Бледная Кася стояла ни жива ни мертва и не верила своим ушам. Земли кланов двуликих всегда считались оплотом стабильности. Никакие бандиты не беспокоили их своим посещением, ибо это означало форменное самоубийство без возможности хорошо поживиться. Оборотни всегда гнались за врагами до победного, шли по следу, пока не добивались своего. Конечно, и среди двуликих встречались всякие гады, но их выявляли, искали и находили, а потом безжалостно уничтожали, выпалывая, как сорную траву. По крайней мере, это знала про общество двуликих сама Кася.

Тот факт, что клан кошачьих графства Нейрандес решил оказать протекцию приюту попаданок, был, несомненно, хорошей, хоть и немного странной для Касандры новостью. Однако то, что караван, перевозивший обитательниц приюта на новое место жительства на границе земель, подвергнется разбойному нападению, было вообще из ряда вон выходящим случаем.

– Слепая Мархуш. Они там. Ждут подмоги. – Лис кашлял, поскуливал и еле дышал. – Цветет карфл, он мешает. Артефакты… Боятся задеть женщин. Граф послал запрос летунам. Они убили Эсси…

Глаза зверя закатились, и он потерял сознание.

Полковник торопливо выкладывал из подсумков лечебные артефакты, пытаясь выяснить у мрачных Воронковых не совсем понятные ему вещи, а еще он таки умудрился, проходя мимо, сунуть девушке злополучный шеврон.

Разумеется, это не прошло незамеченным, но воронам было не до того. Разборки в корпусе казались сейчас детскими играми рядом с настоящей опасностью.

– Слепая Мархуш? Карфл? – активируя артефакты и пристраивая их на шкуре лиса, коротко осведомился Иерр. Бросив взгляд на Касандру, дрожащими руками крепящую шеврон на ворот больничной пижамы, торчащей из-под смутно знакомого плаща, он клятвенно заверил: – Под мою личную ответственность!

Чернобурый зверь под его руками задергался, очертания его поплыли, и теперь на траве валялся израненный темноволосый парень. Артефакты на его теле чуть светились, некоторые уже мигали, затухая. Магический заряд утекал подозрительно быстро.

– Слепая Мархуш – это почти проклятое место, где два раза в год цветет карфл. Растение, которое не дает двуликим принять человеческий облик. Если долго там находиться, то можно утратить его насовсем. Останется только зверь. Уничтожить карфл нельзя. Это наше достояние, – предупреждая вопрос полковника, резко отмахнулся Наркир и бережно поправил съехавшую пластину артефакта на лбу сородича. – Хмырхов цветок часто нужен детям. Когда приходит пора первой смены облика, им дают настойку этих цветов. Смесков становится все больше. Любовь не выбирает расу, а на детях нет вины за чувства родителей.

– Значит, бандиты не зря выбрали это место? В зверином облике вы не можете держать оружие и пользоваться артефактами? – Иерр, как кадровый военный, сразу уловил суть проблемы. – Но какой смысл в этом всем? Они же окружены!

– Видимо, ждут помощи с воздуха, а родов, способных противостоять в полете контрабандистскому дирижаблю, слишком мало. Мы были не готовы. Катапульты уже давно архивная редкость. – Ворон резко встал. – Забирайте раненого, полковник, и мою дочь, раз вы взяли ее под опеку, вручив свой шеврон. Надеюсь, этот красный зверь достаточно силен, чтобы доставить их в безопасное место? Мне надо поднять в воздух стражей рода…

Не успел Иерр даже возразить, как оба Воронковых стрелой устремились ввысь, развивая максимально возможную скорость.

Рядом с ним робко переминалась с ноги на ногу ошарашенная таким поворотом девушка и пытался перегрызть зачарованную упряжь психующий от запаха крови хищный дракон.

Чем руководствовался тогда Иерр Хордингтон, он потом, спустя время, вряд ли смог бы объяснить. Только был убежден, что решение, которое он принял в спешке, на тот момент казалось ему единственно верным из пришедших на ум вариантов.

– Курсант Воронкова! Э-э-э… Касандра, вам надо… – Иерр смотрел во встревоженное лицо девушки, пытаясь понять, справится она или нет. – В общем, Менчик не поднимет троих. Курсант, надо довезти раненого и доложить в эскадрилью. Это приказ! Я попытаюсь помочь тут. Вы сможете, Касандра!

Не давая девушке опомниться, а себе передумать, Хордингтон принялся распутывать когтистые лапы и крылья зверя, размышляя о том, что ни лиса, ни девушку он здесь оставить не может.

А еще двуликим нужна помощь, и он единственный, на кого не подействует проклятая трава. Вылетая на поиски Касиного дракона, Иерр надел боевой комбинезон летуна и потому был хорошо вооружен. К тому же с контрабандистами у него были очень серьезные старые счеты.

– Это «кровосос», направление Менчику я задал! Держите. – Узкую ладонь девушки грубо пробила тонкая игла артефакта, заставив Касю тоненько взвизгнуть. – Тише, сейчас пройдет. Не дайте натуре дракона подавить себя! Ваша воля сильнее. Летите, курсант! Помните, что от вашей скорости зависят жизни.

Полковник закинул девушку в седло, а бессознательного двуликого закрепил ремнями, как мешок с картошкой, подальше от облизывающейся хищной морды Менчика.

– Ваша жизнь тоже в ваших руках, Касандра, – распутав узел упряжного повода, строго рявкнул он, приводя напуганную девушку в чувство. – Слышите? Вы должны! Летите, Воронкова! Докажите всем, что вы можете! Что ни я, ни ваш отец в вас не ошиблись!

Широкая спина Хордингтона стремительно исчезла в кустах. А Кася, оставшись одна, внезапно встретилась взглядом с развернувшимся к ней алым драконом. Раздвоенный длинный язык ящера прошелся по ее ноге, задрав штанину, вылезшую из носков. Рептилия оскалилась и довольно зашипела.

В голове у девушки вдруг нарисовалась яркая картинка стремительного полета, скалы и кровавого пиршества голодного хищника в укромном местечке между камней. Менчик решил, что добрый полковник снабдил его провиантом, чтобы не голодать в полете до штаба эскадрильи.

– Ах ты, червяк-переросток! – Испуг у Каси исчез, и появилась слепая, всеобъемлющая ярость. Как тогда в детдоме, где три взрослые девчонки, издеваясь над маленькой Касандрой, пытались заставить ее косой мыть грязный унитаз. Тогда они, искусанные и исцарапанные, сбежали от разъяренной малявки, не обращающей внимания на их тяжелые кулаки. Кася изворачивалась, лягалась и грызла как зверь, напугав гадин совершенно невменяемым выражением лица. Потом был больничный изолятор, куда ее поместили одну, всю в синяках. Она ведь и пришедших за ней воспитателей покусала. Больше детдомовские задиры к ней не лезли, гадили исподтишка.

Сейчас, при осознании ответственности, ее опять накрыло этим чувством, которое услужливо подкинула память вместе с эпизодом из прошлого. Может, в роду землян Птичкиных были берсерки…

Ремень упряжи щелкнул, резко ударив по алой морде, и еще, и еще, пока, блеснув злющими глазками, Менчик не взвыл и не отдернул зубастую башку подальше. Ремешки на упряжи тоже были особенные.

К тому же в голове дракона явственно появилась простая и лаконичная, вполне доступная его крошечному мозгу картина, разъясняющая ему политику взаимоотношений. Маленькая девчонка, кромсающая и жующая куски его драгоценной тушки. У девчонки был длинный нож, зубы и когти, а потом она внезапно выросла и стала давить его огромной ногой, как червяка.

Зверь ничего не понял и с подозрением, недоверчиво косился на мелкую пигалицу, а потом Касандра, вспомнив приказ полковника, продублировала его установку маршрута.

Виски алого сдавило, как всегда, когда он пытался взбрыкнуть, и ящер, решив, что подстережет эту странную добычу как-нибудь потом, после выполнения задания, взвился в небо и взял нужный курс.

Глава 7

Лететь на шустром и гибком Менчике было непросто. Несмотря на седло, девушке все время казалось, что сейчас эта ожившая лента шелкового, скользкого, как ртуть, пламени выскочит из-под нее и улетит.

Требовалось сосредоточиться.

«Небо не прощает слабости!» – вспомнила она слова отца, сказанные им, когда младший из сыновей впервые вставал на крыло.

А еще у Касандры перед глазами, как наяву, все время полета маячило серьезное лицо полковника Хордингтона.

«От вашей скорости, курсант, зависят жизни!» – эта фраза билась в мозгу пойманной в клетку птичкой с каждым ударом сердца, с каждым взмахом алого крыла ее воздушного коня.

За спиной иногда слабо и жалобно взвывал и поскуливал раненый лис. Сосредоточенная на управлении летящим хищником, Кася даже не рисковала обернуться, чтобы посмотреть, как там мужчина, в сознании или нет.

Когда ей наперерез рванули из облаков две большие темные тени, она даже не дернулась. Максимально напряженный разум наездницы легко считал с сознания собственного средства передвижения сигнал отсутствия опасности, признание сородичей и знакомый блеск охранных артефактов летунов эскадрильи.

Краем глаза Касандра увидела, как военные обменялись парой знаков и, выполнив маневр, начали прижимать ее к земле, вынуждая идти на посадку. У совершенно измотанной событиями дня девушки на этот счет не было ни малейших возражений.

«Видимо, база эскадрильи», – отметила она внизу квадрат пустого пространства в обрамлении прямоугольных приземистых зданий и длинных, стремящихся в небо тонких башенок. Как она потом узнала, сигнальных вышек.

Приземляться было страшно. Касандра понятия не имела, что надо делать при посадке. Братья просто скидывали ее со спины еще в полете и подхватывали на руки уже на земле. Менчик, вероятно, тоже с удовольствием бы ее скинул и подхватил, но только для того, чтобы набить урчащее брюхо. Энергии на погоню мелкая рептилия истратила прорву и теперь отчаянно хотела жрать. Кася чувствовала это очень отчетливо. Все чаще вместо простых четких образов мозг Менчика заливало на мгновение нетерпеливой яростью хищника, у которого перед носом крутят добычей, дразня и не давая насытиться.

«Фух… Кр-р-рскр-р…»