Драконья лётчица, или Улететь от полковника не выйдет

Менчик был небольшим хищным драконом, полуприрученным и не очень адекватным. Курсантов к нему не подпускали даже на пушечный выстрел. Содержался ящер отдельно от остальных и отличался буйным норовом. Даже сейчас, в ошейнике, обвешанном артефактами, он почти не слушался Климента, злобно рявкал, пытаясь взлететь и стряхнуть капитана, репейником повисшего на упряжных ремнях. Метель, у которой этот недомерок мог спокойно проползти под брюхом, нервно забила хвостом, взревела и попыталась прикрыть полковника собой.

– Ну, ну, – Иерр ловко обогнул верную крылатую подругу и, проходя мимо, потрепал ее по чешуйчатой шее, – все будет хорошо. Отдохни, – шепнул он ей, подскочил к Менчику и одним прыжком взлетел на него. Оказавшись у зверя на спине, полковник сразу намертво сдавил ногами скользкое тело и до предела дернул на себя вырванные у Горностайчика ремни.

Взлет вышел почти вертикальный. Алый дракончик плясал под ним, как огненный ручеек, крутился атласной лентой и хитро складывал крылья, кидаясь из стороны в сторону словно припадочный. При этом он еще пытался, изогнув шею, цапнуть полковничьи сапоги то с одного бока, то с другого.

Намотав ремни на запястья, Иерр нащупал в выемке у седла два артефакта и, поморщившись, пришлепнул один из них на кисть левой руки. Тонкое острие пробило кожу, и центральный кристалл на круглой кнопке, присосавшейся к кисти, покраснел.

Парные артефакты, прозванные среди летунов «кровососы», позволяли на какое-то время слиться сознанием с драконом и внедрить в мозг зверя список необходимых задач. Конечно, воспользоваться ими без вреда для собственной психики мало кто мог, воля летуна должна была переломить инстинкты дракона.

Второй экземпляр был резко вдавлен в хребет Менчика. Алый ящер даже не дернулся. У него в этом месте уже давным-давно образовалось обросшее чешуйками отверстие, так что дракон, в отличие от своего наездника, никаких неудобств не испытывал. Но это было только до того, как железная воля Хордингтона ворвалась в его сознание и направила в погоню, нарисовав образ огромных иссиня-черных птиц.

«Добыча! Погоня!»

В мозгу хищника мелькнуло удовлетворение и азарт. Желание летуна-человека догнать и отобрать он понял хорошо и перестал сопротивляться. Пока приказ соответствовал стремлениям и желаниям крылатого ящера. Стремительный алый всполох разрезал небесный простор, стрелой рванувшись в нужную сторону.

На плацу с облегчением выдохнули наблюдавшие за этим капитан Горностайчик и целитель Листиков. Каждый раз, когда седлали Менчика, это была лотерея, ценой которой могла стать жизнь.

Интендант скрипнул зубами, сжав их так сильно, что его давно расплывшийся подбородок попытался принять некогда мужественные квадратные очертания.

– Идем, Осеррий, – ткнул он племянничка, раззявившего рот вслед полковнику. – Выдам другую форму, пока остальные не увидели! Позорище!

Жербон дернулся, как от пощечины, услышав после своей фразы ехидное фырканье двуликого за спиной. Судя по всему, капитан Горностайчик, которому до интенданта было не добраться, не собирался оставлять курсантов в неведении о неприятности сайлединского племянничка.

Только вот, размышляя об этом, раздосадованный интендант судил капитана по себе. Климент совсем не собирался гнобить противного парня, если тот не будет гадить однокурсникам и доносить обо всем высокопоставленному дядюшке. Фыркал он исключительно от мысли о том, как отреагирует старший мьест Воронков на догнавшего их полковника.

«Как бы вместо курсанта с женой не вернулся», – эта пришедшая на ум Горностайчику мыслишка и вызвала услышанное Сайлединым ироничное фырканье. Все остальное было лишь случайным совпадением.

Климент уже успел увести белоснежную драконицу полковника в ее вольер и вернуться к ожидавшему его Порфирию Майхарычу, когда из облака с трубным тревожным ревом вынырнул другой отправившийся на поиски дракон с Асиешсем. Ящер, тащивший на призрачном артефактном поводке своего красноглазого сородича, выглядел уставшим и измочаленным.

Рев дракона был такой, что в казармах пораспахивались все окна, а из общежития для служащих выскочили собранные словно по тревоге преподаватели.

Впрочем, как оказалось, это и правда была тревога. Новости, которые озвучил змей, ошарашили Горностайчика и остальных.

– Поднято четыре звена летной эскадрильи, – скатившись со своего дракона, прошипел драконовед. – Поступила личная просьба к адмиралу от графа Нейрандеса.

– Зачем его милости летуны? Тьфу ты, я-то думал… – сплюнул на камни и сунул за пояс парные топорики приземистый полугном со взъерошенной короткой бородой, преподаватель артефакторики и механики. – Чай, не война?!

– Контрабандисты. Торговцы живым товаром на границе земель кланов. С добычей. – Глаза змея горели кровавыми рубинами. – Они рискнули сунуться на земли двуликих. Граф взял под опеку приют попаданок. Зачем ему это надо, много слухов ходит у наших. Говорят, какая-то из них ведьмой оказалась и приворожила его сиятельство, а может, еще чего. Только факт остается фактом. Караван с теми барышнями захватили. Кто-то бандитов прикрывает. Я с квартой от эскадрильи в воздухе чуть не столкнулся. Просили выставить патрули из старших курсов, с сигналками. Вот ведь твари, опять зашевелились! Где полковник?

– Полковник Хордингтон улетел, я за него. – На крылечке склада показался капитан Сайледин. – Приказа из штаба не поступало. Что за личные неуставные просьбы? Рисковать курсантами? Всем разойтись! Кадровые сами справятся вместе с местной стражей. Я такую ответственность на себя не возьму, еще и из-за каких-то безродных голодранок.

Толстяк повелительно махнул рукой, но внезапно, изобразив на роже сочувствие и тревогу, поинтересовался у помрачневшего змея:

– Где, вы говорите, бесчинствовали бандиты, Асиешс? Ну не можем мы рисковать курсантами и драконами. Поймите вы…

– Там. – Инструктор-драконовед неохотно ткнул в сторону и, ссутулившись, побрел к драконятнику. Выставить патрули без прямого приказа корпус и правда мог только на свой страх и риск, а Сайледин всегда был блюстителем устава до мозга костей. На чем-то настаивать не было смысла. Надо было почистить своего Шаа и устроить в вольер красноглазого.

В свое время Асиешс был единственным из всего гнезда, кто уцелел, когда через их поселение проходили контрабандисты, пытаясь скрыться от погони. Они тогда вырезали всех, кто мог навести на след. Крошечный змееныш уцелел лишь чудом, нырнув в колодец и просидев там двое суток. Его, полумертвого, достали королевские летуны, нечаянно зацепив ведром и услышав стон. Контрабандистов драконовед ненавидел люто и понятия не имел, что направление, указанное им сейчас, было то самое, куда в погоне за курсантом Воронковой улетел командир корпуса полковник Хордингтон.

Глава 6

Скорость Менчик развивал большую, да и маневренность у хищного дракончика была выше всяких похвал. А получив направление и цель, он ни на что не отвлекался, в отличие от своих более крупных собратьев.

Черные точки летящих двуликих скоро показались на горизонте и стали приближаться. Все же один из Воронковых нес на себе Касандру. Хоть девушка и была легкой, но из-за нее скорость воронов была существенно ниже обычной. К тому же глава рода просто направлялся домой. Торопливость не была приоритетной. Ни о какой погоне они понятия не имели и уйти от нее цель не ставили.

– И-и-ираур!

Визгливый рык крошки-дракона заставил все семейство с недоумением обернуться. Кася с тревогой пыталась понять, что за алая клякса так вопит в небе и насколько опасно это шумное существо. У двуликих зрение было не в пример острее, и оба ворона прекрасно разглядели и дракона, и что на его спине сидит наездник.

Еще пара воплей-сигналов, раздавшихся под облаками, – и двуипостасные, переглянувшись, закружили на месте, давая летуну приблизиться.

Оставаться в небе рядом с оседланным, но более крупным и, как они прекрасно знали, хищным драконом у Воронковых желания не было, поэтому глава рода лег на крыло, дав команду сыну идти на посадку. Если драконий летун желал поговорить, то делать это было удобнее стоя на твердой земле и в человеческом облике.

Внизу между деревьев как раз наметилась небольшая прогалина, туда и опустились Воронковы для встречи неожиданного преследователя.

«Полковник Хордингтон!» – ахнула Касандра про себя, наконец разглядев седока, приземляющегося на алом драконе.

Она не верила своим глазам и вполне искренне ломала голову, зачем командир корпуса их догнал. На то, что мужчина полетел, чтобы вернуть ее в корпус, Кася даже не рассчитывала. Она предполагала, что, узнав о присяге, полковник хочет выяснить обстоятельства, чтобы наказать виновных, и собиралась взять всю вину на себя, по возможности обелив доброго майора Листикова и порывистого капитана Горностайчика.

Крайне раздраженный, даже сердитый, полковник, спешившись, повел себя очень странно. Для двуликих его выходка была полной неожиданностью и, откровенно говоря, немножко попахивала неуважением. Иерр практически проигнорировал главу рода, лишь легким кивком обозначив приветствие, и гаркнул на всю полянку так, что в кустах, наверное, вся живность затаилась:

– Курсант Воронкова, приказываю подойти для получения шеврона и проследовать в расположение корпуса! – Треугольничек с драконьим крылом блеснул золотом в его руке, маня к себе девушку.

Но сияние вожделенного знака, как и самого полковника, от уже шагнувшей вперед Касандры мгновенно перекрыла спина приемного отца. Глава рода Воронковых не мог позволить так просто забрать дочь. Этот человек должен был понять, что, даже будучи приемной, Касандра находится под защитой клана. К тому же, обвинив ее в обмане и мошенничестве, капитан Сайледин попытался запятнать репутацию всей их семьи. Кто-то должен был взять на себя ответственность за произошедшее и, возможно, даже понести наказание.

Наркир Воронков намеревался прояснить всю ситуацию здесь и сейчас. Раз и навсегда.

Задохнувшейся от волнения Касандре казалось, что мужчины мерились взглядами целую вечность. Учитывая возраст и опыт двуликого, первым не выдержал все же полковник Хордингтон. Глаза он не отвел и, заговорив, все же попытался показать, что он в своем праве, но с главой воронов этот номер не прошел.

– Господин Воронков, ваша дочь приняла присягу, и ей надлежит вернуться в расположение корпуса для прохождения обучения. – Иерр говорил убедительно, сухим казенным языком, пытаясь внушить ворону, что его дочери необходимо следовать предписанию и уставной дисциплине.

Ответом на его слова было ироничное хмыканье и кривая усмешка, исказившая породистые черты бледного лица Наркира.

– Вернуться? Присяга? Право, полковник, в вашем корпусе о воинской службе знают не больше, чем только проклюнувшиеся птенцы. Меня вызвали ваши подчиненные, чтобы я забрал Касандру, вылили ушат обвинений в ее недостойном поведении, четко заверили, что присяга фальшивая и исчезнет, как рассветный туман, стоит нам улететь на свою территорию…

Ворон только что не сплюнул, вспомнив раскормленную морду неприятного человека в погонах, смердящего ненавистью, страхом, жадностью и упивающегося сознанием собственной значимости.

– Я не желаю, чтобы дочь нашего рода подвергали унижению за ее желание обрести крылья. Каждый чувствует свободу по-своему. Касандра молода и, следуя за мечтой, не понимает, через что ей, возможно, придется пройти и с чем столкнуться. Ваш шеврон того не стоит. Ей просто не дадут нормально встать на крыло…

В почти незаметно дрогнувшем голосе скользнула нотка тоски отца, как если бы он имел ребенка-калеку. Старший Воронков даже себе не признавался, что со временем привязался к беспокойной человечке, которую по просьбе жены согласился забрать из приюта попаданок. Чем эта шустрая и бойкая, как галчонок, черноволосая девчонка взяла его за душу, он не знал, но она воспринималась им почти как часть себя, как все его родные птенцы.

Иерр вздрогнул, как от пощечины, и все-таки отвел глаза. Приходилось признать, что все сказанное двуликим – неприглядная правда, но отпустить девчонку, так отчаянно рвавшуюся в небо, он не желал. Ведь семья Воронковых не даст ей крыльев. Даст защиту и стабильность, но будет оставлять на земле, когда они сами будут взмывать под облака, уносясь в воздушных потоках все выше и выше.

– Я признаю вашу правоту, – с трудом выдавил он из себя, пытаясь подобрать аргументы, – только ошибки здесь нет. Артефакт присяги не реагирует на пол, личностные качества или расу. Он ясно указывает только на одно: пригоден ли кандидат к летному делу. К тому же не думаю, что ваша дочь менее достойна стать курсантом, чем, к примеру, тот же Осеррий Сайледин или любой другой из принявших присягу новичков. От лица корпуса Касандре Воронковой не предъявлено никаких обвинений, и я лично заверяю вас в том, что при должном желании и усердной учебе она станет первоклассным летуном.

– Зачем вам это нужно, полковник?

Прозвучавший как выстрел вопрос главы рода вызвал смятение у Иерра. Он и сам не мог сейчас ответить, почему ему было так важно вернуть девчонку. Может, потому, что впервые в широко распахнутых серых глазищах он разглядел тот же восторг и жажду летать, которую испытывал сам? Или потому, что впервые встретил девушку, которая не мечтает о нарядах и замужестве, которая не морщится от запаха дракона и не растягивает манерно слова при разговоре. Откровенно сказать, он не знал, что ответить, но зарычавший рядом Менчик подсказал ему выход.