– Хорошо, – Дайнека даже не обернулась.
Несколько минут Крюков писал, и оба молчали. Потом он остановился, поднял голову и сказал:
– Я все уточнил. Ефременко родился в селе Шало Манского района. Его мать действительно Вера Ефременко, а вот отец – Михаил Зельдиков. Брак между отцом и матерью был заключен спустя пять лет после его рождения. Исходя из чего можно предположить, что этот отец не родной и отчество Михайлович было получено позже.
– То, что он родился в Шало, все меняет. – Дайнека села на стул рядом с Крюковым.
– Ничуть не бывало. От Шало до Чистовитого – несколько километров.
– Если отчим дал ему отчество, почему не дал свою фамилию?
– Потому что мать при регистрации брака оставила свою. Соответственно сын взял фамилию матери.
– Вы вправду считаете, что Ефременко сын председателя? – Дайнека поставила перед ним кружку с чаем.
Следователь устало потер глаза, взял кружку и чуть отхлебнул.
– Горячий… Как я люблю.
Она улыбнулась, потом снова спросила:
– Правда вы считаете, что он его сын?
– Думаю, в чем-то вы правы. Ефременко имеет отношение к этой истории и, кажется, ищет рукопись. Хотел бы я знать, что в ней кроется.
– Тайна. – Дайнека посмотрела на потолок, на кухне третьего этажа что-то упало. Она перевела взгляд на Крюкова. – Знаете, что киношники съезжают?
– Только что был там.
– Родионова отпустили?
Крюков отвел глаза.
– Нет.
– Когда отпустят?
– Этого я сказать не могу.
Она усмехнулась.
– Понимаю. Вы еще не решили…
– Что не решил?
– Ввязаться или все упростить и повесить убийство на Родионова.
Крюков схватил ручку и стал быстро писать. Потом бросил ее на стол и со злостью спросил:
– А что, по-вашему, я сейчас делаю?
– Пишете.
– Это вы пишете в своих тетрадках на лекциях. А я оформляю показания, которые вам нужно прочесть и подписать.
Дайнека улыбнулась:
– Значит, ввязались?
Когда он закончил, она перечитала протокол и подписала. В показаниях фигурировало имя Ефременко. Именно в тот момент она отчетливо поняла, что все может плохо кончиться. Причем как для нее, так и для следователя.
Она проводила Крюкова за дверь и на площадке встретила соседку с первого этажа.
– Слышали новость? – спросила Вера Ивановна и сама все рассказала: – Киношники съезжают. Сколько жертв я возложила на этот алтарь! – Она смерила Дайнеку недружелюбным взглядом. – И если бы некоторые не отказывались подписывать документы…
– Знаете что? – Дайнека не пыталась себя сдержать. Слишком долго хотелось сказать эти слова. – Вы – сплетница, интриганка и скандалистка.
В этот момент открылась дверь соседней квартиры и к ним вышла Эльза Тимофеевна. Она вскинула голову, отчего высокомерно вздернулся ее сухонький подбородок.
Не ответив Дайнеке, Вера Ивановна ретировалась.
– Зайдешь? – спросила Эльза Тимофеевна. – Нина уже дома.
– Нет! – поспешно отказалась Дайнека.
Она еще не осмыслила неловкую ситуацию, когда застала отца врасплох у дверей их квартиры. Сказав, что торопится, и отправившись к выходу из подъезда, он вернулся и тайком зашел к ним. Неужели Нина его любовница?
Дайнека вернулась домой и пошла на кухню, чтобы вымыть посуду. В этот момент зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, она улыбнулась.
– Слушаю, папа.
– Людмила, у тебя все в порядке?
– Только что был Крюков.
– Он ушел?
– Да.
– Значит, едем?
Она удивилась:
– Куда?
– В Большую Кисленку, к твоему старику.
– Едем!