Быть Корелли

– Я надеюсь, ты осознаёшь все риски.

Проникновение в частные владения? Причинение лёгкого вреда здоровью? Похищение? И у кого?! У федерального прокурора Чикаго, протеже семейства Фальконе! Алек «вляпался» – так любят говорить его американские коллеги. Он прекрасно осознавал, что может повлечь за собой его поступок. Осознавал и принимал неоспоримый факт того, что за него придётся отвечать, и при этом умудриться не бросить тень бесчестия на семью. Выкрасть женщину у прокурора и друга Фальконе – дерзкий акт, ещё одна брошенная в лицо перчатка. Ведь труп Габриэле – его жены и дочери Фальконе – ещё не остыл в могиле…

Алессандро сжал челюсти, а после залпом выпил обжигающий напиток. Тепло разошлось по груди быстрее, чем обычно – так бывало, когда он нервничал или возбуждался. Наверное, сейчас он испытывал и то, и другое. Алек не успел ответить – в дверь зазвонили. Синьор Альдо – именно так, без фамилии – сухой, малорослый старичок с большой красной лысиной и курчавыми, седеющими висками вошёл в квартиру, неся перед собой кожаный, видавший виды чемоданчик. Алек помнил его с юных лет – синьор Альдо латал подстреленных «солдат» Корелли в убогих, захолустных времянках, подальше от любопытных, жадных до взяток американских копов и официальной медицины.

– Синьор Корелли, – он низко поклонился. Алек ответил ему сухим, коротким кивком головы.

– Лео, проводи синьора Альдо.

Фалани довёл его до приоткрытой двери хозяйской спальни, толкнул её. Алессандро невольно бросил внутрь взгляд. Изабелла Бланко сидела у изголовья, укутавшись в плед и поджав под себя ноги. Длинная, узкая ступня с мерцающим кристаллом на ногте большого пальца виднелась из-под него, и на тёмно-сером покрывале казалась похожей на голую кость. Без броского макияжа, без украшений и дорогих платьев она выглядела иначе – моложе. Сколько же ей лет? Надо дать распоряжение Фалани проверить всю её подноготную, странно, что Алек не додумался до этого раньше. После знакомства с этой женщиной «странно» стало слишком часто возникать в его жизни.

Когда дверь распахнулась, Изабелла зябко поёжилась. Алек перехватил её взгляд. Испуганный и в то же время обречённый. Прокурор, будь он проклят, довёл её до полного безразличия к собственной судьбе. Так же почтительно раскланявшись с ней, Альдо положил на прикроватную тумбу свой истёртый чемодан, раскрыл его. В нём было всё: от стетоскопа до хирургического набора.

– Позвольте осмотреть вас, синьорина Бланко? Я – врач, я не причиню вам вреда.

– Делайте, что хотите, – немного помолчав, ответила Изабелла. Её терпкий, как мёд, тягучий голос раздался в его спальне – спальне, в которую Алессандро никогда не водил женщин. В этой спальне он от женщин скрывался – от их интриг, козней, ожиданий и требований, и именно в этой спальне была сейчас Изабелла Бланко, словно нечисть, которая не могла переступить порог без приглашения. А он рад был пригласить.

Синьор Альдо поставил ей капельницу с глюкозой и витаминами, вколол антидепрессант и успокоительное, не ленясь объяснять каждое своё действие и успокаивать Изабеллу – она вздрагивала и провожала нервным взглядом каждую иглу, которую синьор Альдо готовил по её душу.

– Синьорита Бланко, вам делали операции? – осторожно спросил врач. Алессандро прислушался.

– Да. Две. Пластические.

– Позвольте уточнить, где.

– Нос и грудь.

Осборн даже под нож её положил, перекроил по своему вкусу. Чёртов ублюдок! Лучше бы брюхо себе уменьшил, свинья.