Фея желаний

– Люби её, пожалуйста, от меня подальше.

Не обиделся. Вообще не задело!

– Не получится, Ами, – он нагло отщипнул от края. – Я, кажется, влип.

Глава 4

За что я не люблю мужчин? Объективно – причин много. Если перечислять все, язык отвалится. Если записать, получится сотня томов.

Они ужасны. Все. Но Грэм Эйнардс оказался ужасным в высшей степени!

Начать с того, что, невзирая на протесты, он всё-таки сожрал кусок пирога, а потом совершил ещё более оскорбительный поступок – попытался оплатить мой счёт.

Будто я немощная. Словно у меня ни рук, ни головы, ни собственного торгового дела за плечами. Будто я не я, а какая-то финтифлюшка продажная. Кокетка, ждущая милости от «сильных мира сего».

И если покушение на пирог я стерпела, то, когда Грэм вытащил кошелёк, у меня глаз задёргался. Шипение было ответом! Новоявленный начальник Департамента стражи, столкнувшись с такой реакцией, растерялся, а я сделала ход конём.

Подскочив, накинула плащ, схватила корзину и помчалась к стойке, за которой важно протирал кружки хозяин. Бросила ему две монеты, круто развернулась, и…

– Не понял, – бухнул Грэм.

Отвечать я не собиралась. Продолжать наше «свидание» – тем более. Независимая и решительная шагнула к двери, и всё чудесно, но в проёме меня поймали за локоть.

– Так, подожди.

Голос Эйнардса прозвучал сурово. И никаких больше улыбок, кстати. Лишь набежавшая на лицо нехорошая тень.

– Всего доброго, – отчеканила я, пытаясь выдернуть локоть из захвата.

Но освободиться не удалось. В ночную тьму я шагнула вместе с Грэмом, по ступенькам спустилась в его же компании.

Потом у меня отняли корзину, и в таком очень неприятном состоянии повели прочь от заведения. Причём направление выбрали занятное – мы шли именно в ту сторону, где находился мой дом.

Пять шагов, десять… Ночная тьма сгустилась, и я не выдержала:

– А ну прекрати! – сказала строго.

Остановилась, всё-таки вернула свободу своему локтю и потянулась за корзиной. А Грэм подался вперёд, чуть не тараня меня своей широкой грудью, и произнёс:

– Это ты прекрати.

Я не то чтоб растерялась, но для ответа нужен воздух, а его не было, и пока я вдыхала…

– Что происходит, Ами? Что за дела? Я какой-то кривой, пьяный, урод?

Пьяным он не был, хотя вином попахивал. Кривым и уродом тоже, но…

– При чём тут это?

– Да при том! – выпалил Грэм.

Он злился всерьёз, и это охладило. Нет, я не боялась, хотя габариты мужчины располагали, просто послышалось в его возгласе что-то очень искреннее.

– С чего относишься ко мне как к какому-то отбросу? Откуда такая неприязнь?

Я подумала, и решила простить пирог, чтобы не мешался. Не портил своей незначительностью глобальную картину моей нелюбви к мужскому полу.

Ну и лично Грэм, в общем-то, не имел к теме особого отношения. Неприязнь к нему как насморк при простуде – следствие, а не причина. Разумно ли злиться на насморк? Точно нет.

Новый глубокий вдох, и я взяла себя в руки. Улыбнулась искренне и сказала:

– Давай я не буду объяснять? – Пауза и продолжение: – С тобой всё хорошо. Ты симпатичный, просто мне это не нужно. Все эти заигрывания, ухаживания и прочие намёки не для меня. Не приставай, и я не буду рычать.

Я протянула руку, предлагая отдать мне корзину. Это был жест примирения, финал разговора, но Грэм не внял.

– Мужененавистница? – в лоб спросил он.

Я закатила глаза. Да нет же. Ничего подобного!

– Я нормально отношусь к мужчинам. Просто не люблю, когда они подходят ближе, чем следует.

И вроде понятно объяснила, но…

– А в чём проблема-то? – Точно стражник, они все, независимо от рангов, туповаты.

– В том, что мне это не нужно, – повторила терпеливо и взялась за ручку корзины. Заодно вспомнила, что там записки, посвящённые этому барану.

А Грэм оказался действительно непробиваемым. Дёрнул корзину на себя и спросил:

– Что конкретно «не нужно»?

Р-р-р! Моя выдержка сдохла.

– Да вот это всё! – Я указала на его массивное тело. – Оно… там… вот это… Потное, вонючее, храпящее! Подмышки волосатые, – я ткнула пальцем в обозначенную область, потом поменяла направление и ткнула в сторону паха: – и там! Неприятное, неэстетичное. Этот ваш… грустный слоник. Фу!

Грэм, который как раз поднял руку и озадаченно принюхивался к собственной подмышке, изумился. Хлопнул глазами, открыл рот, закрыл.

Миг, и он возмутился:

– А почему сразу «грустный»?! Может у меня весёлый?!

– Отстань! – рявкнула я.

Перед глазами пусть на секунду, но возникло видение упомянутого «добра», и меня аж перекосило.

– Ясно, – процедил Грэм сквозь зубы.

Нахмурился, окинул взглядом с головы до ног, словно выискивая изъяны, а потом заявил: