Morituri. Идущие на смерть

Только в этот момент Сефер понял, что все пошло не так. Ребенок действительно его видел и говорил с ним. Дальнейшее происходило очень быстро даже по человеческим меркам. Глаза ребенка закатились, он стал хватать ртом воздух, посинел и свалился со стола, увлекая за собой банку. Сефер бросился его ловить, параллельно хватая банку, но не успел. Банка разлетелась вдребезги и на полу образовалось большое янтарное озерцо, в котором резвился и сверкал солнечный луч. Ребенок приподнялся из своего тела, протянул руку к Сеферу. Сефер попытался запихать его обратно в тело, но это был дохлый номер. Тогда Сефер подхватил ребенка и начал метаться с ним по кухне, бегать по стенам, подпрыгивать, зависая на потолке. Но правильное решение не приходило. Бросить его он не мог. Когда Смерть не забирает душу, она остается блуждать в рамках своего земного жилища и ничего хорошего из этого не выходит. Редко за кем возвращаются ангелы или демоны. Душа так и остается неприкаянной навечно. А это большой жирный минус в карму. Ну или в графу «карьера». Это натуральное убийство с особым цинизмом. Так и до демонов разжаловать могут, а это еще более глубокое дно, чем очеловечивание.

Сефер так бы и метался по кухне в поисках нужной мысли, но линия жизни у него на руке запульсировала с такой силой, что руку чуть не оторвало. И в это же время на пороге возникла женщина, выронила из рук телефон и издала столь неожиданный и мощный вопль, что Сефера с ребенком впечатало в стену. Сефер наконец вгляделся в задание на ладони. Там светилось: Александра Герц, 34 года. Обварилась 100 литрами кипятка.

Сефер оценил расстояние от кастрюли до женщины, понял, что с ребенком на руках он лишен подвижности и скорости. Легко исполнить работу он не сможет, а с побочками при его нерасторопности придется долго возиться. Он принял незамедлительное и единственно верное решение возвращаться с ребенком. А там, потом как-нибудь уж что-нибудь придумается, или не заметится, или забудется. Одним словом, неприятности по мере поступления. В конце концов, он вернулся не пустым, а с душой.

И немедленно вышел.

Глава пятая. Или ты, или тебя

Сефер возник на пороге вечности с таким видом, словно он не Смерть, а человек, которого привела Смерть. Дико озираясь он стоял в проеме, не выпуская ребенка из рук. Он понял, что его ошибка очевидна всем, так как над ним мигал отвратительным светом красный фонарь и выла ультразвуковая сирена, чем-то напоминающая голос Летума. Тотчас откуда ни возьмись возле него возникли два охранника с песьими головами и забрали ребенка. Он остался в одиночестве. Если это можно было назвать одиночеством. Примерно, как артист в слепящем свете софита посреди темного зала. Вроде ты один, а чувствуешь, что вокруг толпа. И непонятно, освистает она тебя или будет рукоплескать, а то и вовсе не обратит внимания. Сефер не знал, что делать, и решил сделать вид, что ничего не происходит. Спокойно двинулся вперед. Но наткнулся на воздушный поток, который остановил его. В этот момент что-то легонько хлопнуло его по щеке и плавный синтетический голос произнес:

– У вас предписание.

– Это ошибка! – попытался протестовать Сефер

– Ошибка 2318876. Отклонение от задания. Душа не доставлена. Требуется перераспределение. Ошибка 1342. Несанкционированная доставка души, требуется возврат, – продолжил голос, – морты удержаны по предписанию, информация направлена в департамент. Можете продолжать движение.

Сефер почувствовал, что снова может двигаться и шагнул вперед. На щеке его что-то шевелилось. Видимо, предписание. Смерти перед ним слегка ускорились, а сзади идущие замедлились. Словно всем хотелось быть от него подальше.

Пройдя гигантский холл Вечности в ритме очереди, Сефер оказался в еще большем пространстве, движение в котором было хаотичным. Или так казалось после плавного движения очередей на вход и на выход. Из этого пространства во все стороны расходились разные коридоры. Присмотревшись, Сефер заметил, что изо всех коридоров Смерти стекаются к центру. Пространство напоминало гигантскую спортивную арену с трибунами. Центр арены был в тени, а что находилось в центре, рассмотреть было невозможно. Но что-то явно затевалось. Тень шевелилась, как живая. Смерти занимали свои места вокруг арены, переговаривались, выискивали точки обзора поудобней. Невидимая сила толпы несла Сефера вперед, к середине арены. Правда, некоторые обращали внимание на предписание на лице и шарахались в сторону. Это было необычно.

По пути его пронесло мимо Гефьон. Остановиться он не мог. Гефьон вслед ему с удивлением показала на щеку.

– Это ошибка! Я все улажу! – только и успел выкрикнуть Сефер. Обернувшись, он увидел, что Гефьон тоже занимает место. И это место рядом с Дуаджем.

Но сделать, увы, уже ничего не мог, так как его вынесло практически в центр арены, в сгусток тени. Он словно оказался за занавесом гигантской сцены. Там, как и на трибунах зрительских мест, царила какая-то подготовительная суета. Все сновали туда-сюда. И никто не обращал на него внимания. Сефер с любопытством сунул нос глубже в тень, чтобы посмотреть, что же там, в затемнении. Ему достаточно было увидеть фрагмент конструкции, чтобы моментально все понять.

В темноте возвышалась Машина Голдберга, так ее называли в департаменте.

Название происходило от фамилии карикатуриста, который мало того, что всю жизнь шутки шутил, так еще и решил сыграть со Смертью в игру, в течение которой должен был оставаться живым. Смерть, пришедшая за ним, была простушкой и согласилась. Уж как он ее уболтал, никто не знал. Но в результате чуть ли не целые сутки ей пришлось смотреть, как один процесс запускает другой по принципу домино, пока наконец сам изобретатель хитроумного механизма не лишился сил и не упал замертво. Оставалось только подобрать его. В департаменте с удовольствием пронаблюдали за спектаклем и решили, что это остроумная иллюстрация человеческого мышления. Механизм действия наглядно демонстрирует, что людям свойственно усложнять и растягивать даже самые простые вещи. Например, смерть. Летум предположил, что чем богаче фантазия у изобретателя – тем интереснее будет наблюдать. И отдал совершенствовать машину в отдел Развития. И достаточно быстро в департаменте смерти появилась такая технологическая новинка, на которой молодые Смерти проходили процесс обучения. Но основная функция ее была в другом. Сефер, да и все Смерти знали это – это была машина для принудительного очеловечивания. Двумя словами, плаха для Смерти. Ее, правда, ни разу еще не запускали – новинке-то было без году неделя. Случай не подворачивался. Очеловечивание – страшная процедура, проходившая раньше при полном собрании Смертей, бесов, сущностей из департаментов света и развития, даже из департамента эволюций и трансформаций, практически все этажи мироздания должны были присутствовать. Суть аутодафе заключалась в демонстрации последствий преступления против закона мироздания. Всех собирали на этаже департамента планирования и взаимодействия и просто сбрасывали приговоренного вниз, в жизнь, а уж очеловечивался он в полете или уже в жизни – никто не знает, оттуда еще никто не возвращался в своем собственном обличье, только в виде Души.

Поскольку то ли времена изменились, то ли порядки, публичных казней давно не устраивали, а на нынешнюю, новомодную, пригласили исключительно сотрудников департамента смерти.

Соображения Сефера подтвердил Летум, внезапно выросший слишком близко с ним. Он направил на Сефера свой указующий перст и пропищал:

– Наконец-то. Тебя заждались.

Сефер съежился от этих слов. А что если машину впервые опробуют именно на нем, чтобы другим неповадно было заменять одну душу другой? Иначе зачем им его ждать? Летум поймал его мысль. Она потрепыхалась у него в кулаке, а затем сдалась и раскрылась. Он отрицательно качнул головой.

– Сегодня не тебя. Но ты. Для усиления концентрации внимания.

И он развернулся, чтобы переместиться куда-то по своему назначению. Сефер понял, что все чуть лучше, чем ему сначала показалось, но все равно очень, очень плохо. Он возник перед лицом Летума и крикнул:

– Это ошибка! – но голос куда-то исчез, и он просто прошелестел губами. Летум поднял одну бровь и отрицательно покачал головой.

– Ошибки нет. Департамент света безошибочен. Но у тебя есть право написать запрос, тебе ответят.

И он поплыл дальше. К Сеферу подлетел карликовый распорядитель из департамента планирования и взаимодействия. Он был настолько мал, что боялся быть незамеченным и потому прокричал Сеферу в самое ухо:

– Ваша задача проста: вам нужно усилием воли запустить машину с красной кнопки, дальше все произойдет без вашего участия. Никаких сложностей. Смотрите, – и он повлек Сефера в затемнение и указал на еле мерцающую кнопку, – вы должны сконцентрироваться на этом мерцании и мысленно как бы накрыть его ладонью, а затем слегка нажать. Кнопка поддается легко, мы тестировали. Всё. Даже можете не отходить, все пронесется мимо вас.

Сефер понял, что должен выступить в качестве палача.

– Да как же это? – воскликнул он. – разве может Смерть уничтожать Смерть? Это же противоестественно!

Карликовый распорядитель посмотрел на него с сожалением.

– Противоестественно для Смерти обретать человеческие черты по собственному хотению. Ладно еще, если кто нарушился и подхватил заразу, вы же сами знаете – бывают бешеные люди, способные втянуть в свои переживания любого, но по собственной воле… в конце концов, вы можете сказать себе, что исполняете волю вашего собрата. Вообще говоря, вам нужно будет просто сделать вашу обычную работу. Вы же не переживаете над людьми, когда обустраиваете их переход? Здесь практически то же – он уже очеловечился наполовину. А вы будете, как и положено Смерти, организатором перехода.

Распорядитель оставил Сефера в затемнении, дружески похлопал маленькой лапкой по плечу и испарился. Сефер рванул обратно за кулисы, чтобы найти Летума и как-то остановить весь этот абсурд. Летум возвышался вдалеке, окруженный светлыми существами. На них было больно смотреть, такими они были яркими. Сефер не знал, как добраться до Летума сквозь это сияние. Он зажмурился. Но веки не спасают от Света. И от страха. Они вообще ни от чего, кроме летящей пыли, не спасают.

– Если не хочешь на его место, иди и делай. Это единственная возможность снять твое предписание. Что еще? – и Летум отвернулся.

Сефер задумался: а что, если просто уйти в другую плоскость мироздания и остаться там навечно? Уж хватит ему навыков для какого-нибудь департамента планирования и Взаимодействия. Там же только поди точки нужно прямыми линиями соединять. На секунду ему показалось, что это отличный выход, он правда ничего не знал о том, как живут служащие этого департамента, но чувствовал себя в силах разобраться. Пока не вспомнил о том, что и Гефьон может исчезнуть. Она такая прозрачная! И связана с ним обменом энергиями, а вдруг ей передастся его слабость? В конце концов они связаны энергопроводом. Его так запросто не разорвешь. А еще там, в зале рядом с ней сидит Дуадж, и кто его знает, какие он вынашивает планы. Кстати, может быть, Дуадж увидит, как легко Сефер может уничтожить Смерть и приструнится, а еще лучше – решит с Сефером не связываться и вовсе канет куда-нибудь в Лету или в Дунай, или в любую другую реку. Или… Сефер остановил мысль и поразился ее маршруту. Начала она с благородных высот, а закончила за упокой и вывернула вообще в другую степь. Мысль лукава.