Огненный лис

Псы удивлённо скулят. Ну не нападать же на хозяина!

– Прочь, – скомандовал Агенор, и на этот раз они слушаются.

А будь с ними Рес – непременно пошёл бы с докладом хоть к тому же Сотеру. Шуму было бы!

Лисёнок уважительно тыкается носом ему в ухо. Агенор чувствует, что это именно знак признания. «Ты лучше, чем эти звери», – переводит он нахлынувшие на него смешанные чувства. Мол, ты мне не друг, но спасибо.

– Обращайся.

На руках с лисом он спешит к источнику, пока страж-оборотень действительно не явился.

Агенор чувствует, как сердце лисёнка бьётся сильнее – он чует магию ещё до того, как фонтан появляется в поле зрения. С размытой дождём тропы он переходит на чистую дорожку из плитки, ведущую прямо к источнику. Фонари с магическим огнём зажигаются, когда он проходил мимо.

Лисёнок крутился, упирается лапами и делает всё, чтобы нести на руках его стало крайне неудобно. Агенор прекрасно понимает его нетерпение, но всё равно ругается сквозь зубы, пытаясь приструнить – псы могут вернуться в любой момент.

Наконец, впереди показывются огромные мраморные статуи на высоких тумбах и фонтан, который они окружают. Струи воды, сплетаясь в причудливый узор, бьют высоко вверх, и миллионы сияющих радужных брызг оседают вокруг. Вода стекает вниз и наполняет небольшой пруд, сплошь покрытый белыми кувшинками.

Не в силах больше удерживать ёрзающего и стекающего с рук лиса, Агенор ослабляет хватку, и зверёк легко прыгает вниз. Кажется, что последние метры он не бежит – летит, с разбегу перепрыгивает высокий парапет и, подняв тучу брызг, бухается в воду.

Агенор вдруг пугается – не утонет ли? Всё-таки чаша довольно глубокая. Да ещё и вода, простого дождя-то вон как испугался… Но, видимо, такое количество силы даже воду делает для лиса неопасной.

Довольно урча, лис высовывает голову, трясёт ушами и сам того не замечая, меняет шкуру. Воды мальчику почти по самый подбородок, он блаженно прикрывает глаза и ложится на спину, позволяя мягкому свечению обволакивать себя.

Агенор хмыкает, сам наклоняется и зачерпывает ладонью голубое сияние – сильная кровь позволяла видеть такое явное проявление магии.

Он не торопится – вся ночь впереди, пусть его лис берёт столько, сколько нужно. Сам садится на изящную скамейку под одним из ифисов – отец специально поставил её для мамы, она любит здесь читать. Удобное место – отсюда и мальчика-лиса видно (так и лежит в кувшинках, неужели спит?), и статуи. Их Агенор знает их до последней щербинки на белом мраморе, но каждый раз всё равно любуется.

Шесть фигур, шестеро Первых. Говорят, миров множество, и люди с кентаврами и дриадами пришли сюда издалека – не то бежали от войны, не то от голода или болезней. Кентавры не пожелали жить вместе и ушли своим путём. Они договорятся позже. А маленький измождённый народ остался на незнакомой земле один. Им не повезло – они пришли зимой. Их пища заканчивалась, а новую добывать было трудно. Скорее всего, они бы не выжили, но их правители оказались мудры и удачливы.

Четыре брата и две сестры нашли Золотой Источник. Легенды до сих пор спорят, что это было – озеро, река или просто ручей – главное не это. Они нашли чистую магию, которая приняла Первых и всех людей, благословила на жизнь в новом мире. Как особый знак правители получили дары, которые неизменно из века в век передаются в крови их потомков.

Имя старшего брата носит великий дом Агис, потомки которого видят ночью, как днём, потому что от того, кто облечён верховной властью, нельзя скрыть ничего. Последний император был из этого дома, но, увы, не оставил детей с сильной кровью. Род прервался, уступив власть Совету Шестерых. Дом Агис вошёл в него, как покровитель законников.

Великий дом Элиос, покровительствует учению и не опаляется пламенем, потому что огонь знания бережёт их.

Великий дом Сэй порождает военноначальников, его детей не убить копьём.

Великий дом Клио не отравить ядом, их дети – лучшие врачеватели и покровители всех лекарей.

Потомки великого дома Дирит прекраснее всех и мало кто устоит перед их обаянием. Их сфера влияния: удовольствия и искусства.

Детей великого дома Дитос не топит вода – они лучшие кораблестроители, путешественники и покровители иных ремёсел.

Легенда нравится Агенору ровно до того момента, пока он не вспоминал, что одному из детей дома Элиос однажды предстоит занять место руководителя управления образованием. Место в Совете Шестерых тоже мало привлекает его. Какое счастье, что есть Кадм, он и усидчивее, и учится лучше, хоть и младше.

Туман заволакивает зрение Энни. Она понимает, что что-то тянет её вперёд, она больше не смотрит глазами Агенора. Она засыпает. Уставшая, но сытая от магии в крови.

– Ясной луны, – лёгкий ветер шелестит в листьях, рождая слова приветствия, и игриво дует в лицо, обращаясь по имени, – Ла-ас.

«Ла» – как яркий солнечный отблеск на траве, пробившийся через плотную крону деревьев, «ас» – как ветер, уносящий прочь призрачный звук шагов любимого существа. Лисёнку нравится его имя. Его ему дала мама. Мама…

– И тихой ночи, – откликается он, открывая глаза. Бояться нечего – тот, кто знает слова сердца, не причинит ему вреда. – Где ты?

Он переворачивается на живот и плывёт назад к фонтану, забирается на парапет по каменным ступеням. Голубое свечение воды на его глазах сменяется сиянием солнца, садящегося за горизонт.Удивительное зрелище в середине ночи. Золотой цвет. Мальчик оборачивается, но своего охотника не видит. Человеческих волков тоже.

– В мой сон они не придут, не бойся, – мелодичный переливающийся голос. Смеющийся голос.

Ла-ас поднимает глаза и видит на верхушке фонтана рысь. Шерсть кошки светится, а в глазах плещется столько солнца, что не было видно зрачков.

– Ты мне снишься? – спрашивает Ла-ас, наблюдая, как рысь прыгает вниз, превращаясь в сову, делает несколько взмахов крыльями, потом змеёй скользит по воде, ныряет, садится на ступени рядом с ним выдрой, а на парапет прыгает лисом, а после человеком свешивает одну ногу на траву, а другую опускает в воду. Черты его лица как будто ускользают от взгляда, а потом обретают его собственные – худое лицо, тонкий нос, чуть выступающие скулы, всклокоченные волосы по плечи.

– Нет, – говорит мальчишка напротив так похожий на его собственную человеческую шкуру, только в глазах всё то же солнце, – это ты мне снишься. Сон мой.

Ла-ас принюхивается, наклонившись к незнакомцу так близко, что теряет равновесие и скатывается в воду с громким «плюх!». Если это и сон, то весьма натуральный, и человеческая шкура в нём такая же неудобная, как и в жизни.

Золотоглазая версия его самого смеётся сверху. Вернувшись в привычное обличье, Ла-ас выплывает на нижнюю ступеньку, покрытую водой. Шерсть намокла, а с ушей капает, но его это сейчас не волнует.

Он почтительно склоняет голову.

– Ил-тэн-си? – обращается к старшему над всем лесным народом и вожаку всех ветров. Золотой ветер с солнца.

Мальчик напротив довольно кивает.

– Поиграем? – спрашивает Ил-тэн-си, в прыжке оборачиваясь лисом и пробегая по воде мимо затаившего дыхание лисёнка. Ла-ас восхищённо наблюдает, как его лапы только для вида касаются поверхности воды. Невозможно! Но что может быть невозможно для старшего?

Сияющая молния обдаёт его брызгами, забирается на верх фонтана и оттуда прыгает вниз, в следующую секунду оказавшись на ступеньку выше заворожённого лисёнка.

– Прости, я забыл, что ты не ветер и так не умеешь. Я так давно никого не видел! Всё время сплю, – с тоской произносит Ил-тэн-си, вновь обернувшись человеком, – мне нравится эта шкура, а тебе?

Лисёнок молчит, не в силах разобраться с той бурей чувств, которая захлёстывает его. Он не помнит, сколько он точно провёл времени на земле людей, но вдруг остро и пронзительно осознаёт одиночество. Все свои далеко, его язык никто не слышит – разве что охотник Агенор, но он же убийца! Сама эта земля враждебна ему и хочет убить, отбирает силы без остатка. С первого дня он то боится, то ждёт смерти и каждую минуту помнит, что она придёт. А умирать здесь страшно. И воспоминания, от которых ещё можно отделаться, когда не спишь, но стоит закрыть глаза… И мама. А когда он просыпается, на него снова смотрит его охотник. И смеётся.

Ла-ас не замечает, когда старший ветер превращается в большого лиса и огромным тёплым клубком сворачивается вокруг него.

– Тшш, я с тобой, я не брошу, – шепчет он ему в сердце, и Ла-асу становится тепло и спокойно.

Золотоглазый мягко сияет, превращаясь в человека и увлекая за собой. Ла-ас обнаруживает, что крепко обнимает старшего, неосознанно сжимая в руках его рубашку, сплетённую из тончайших невянущих травинок – точь-в-точь, как у него. Щёки мокрые. Ла-ас слизывает каплю, стекающую вниз, и удивился, обнаруживая, что она солёная. Ил-тэн-си дует ему в лицо.

– Верь мне, – его тёплая сияющая ладонь ложится на грудь Ла-аса, – боль уйдёт, я обещаю.

Ему и правда становится легче – словно всю тяжесть мира сняли с плеч. А вместе с тем возвращается способность трезво мыслить.

– Откуда ты здесь? Ты бросил нас! Не приходил так давно, что многие уже и не верят, что ты когда-то был! – последние слова Ла-ас кричит, утопив Ил-тэн-си в своей детской обиде, глубокой, как подземные реки.

– Но ты-то веришь? – золотоглазый мальчик хитро глянул на Ла-аса.

– Тётя говорит, что ты был и есть. Она не ошибается. Но она не знает, почему ты не приходишь, когда взрослые поют для тебя. Она сама поёт!

Мальчик напротив показательно простонал: