Огненный лис

Лисёнок поднимает голову, навострив ушки – и это порождение гнили похоже на него? Да он даже слов сердца не слышит! Но как же легко меняет шкуру… Лисёнку обидно и чуточку завидно. Он тоже смог бы так, если бы был дома и учился. Сестра его матери хотела взять его к себе в ученики, а она сильная заклинательница, лунный ветер Ли-нан-рат дружит с ней. Лисёнок хоть и боялся строгой Ми-ат, но иногда позволял себе мечтать, как вместе они находят золотой ветер, пропавший так много солнц назад, что только деревья помнят, как он играл в их ветвях. Помнят и поют об этом по ночам, и как же хорошо засыпать под их скрипучие голоса… Было. Лисёнок прячет нос в пушистом хвосте.

Воздух постепенно наполняется неприятной влагой. Совсем недобрый ветер порывисто дует, нагоняя тяжёлые тучи.

– Пр-рекр-ращена попытка прор-рва-аться черрез огр-раду, – докладывает Рес в облике крупного сурового мужчины с такими же серыми и жёсткими короткими волосами, как и шерсть в его зверином обличье. Энни приходится делать усилие, чтобы понять его речь – её наблюдателю она неведома.

Сотер кивает. Лисёнок видит, что он осматривает прорытый под вольером ход. Рес снова оборачивается псом и в несколько прыжков оказывается за деревьями дикого парка.

– Добавил ты мне работы, паршивец, – вздыхает Сотер, притаптывая землю копытами. – А у меня ещё собаки некормлены.

Когда Сотер входит в вольер с лопатой в руках, лисёнок весь подбирается. Встаёт на лапы, готовый в любой момент отпрыгнуть. Он слишком хорошо уяснил, что кусок железа на длинной палке – это оружие. Как у сов, которые делают себе такое из костей, обмакивая их в яд.

Кентавр спокойно проходит мимо и вонзает свою грозную палку в землю, забрасывая выкопанный ночью лаз рыхлой землёй. Лисёнок ложится назад, но глаза не закрывает. Мало ли.

Рядом падает тяжёлая капля, за ней другая, и третья бьёт лисёнка прямо в лоб, заставив внезапно подскочить и закружиться волчком.

– Харибда! – ругается Сотер, наспех заканчивая работу.

Он галопом выбегает из вольера и не замечает напуганного лиса.

Капли падают и падают, навес едва спасает от воды, готовящейся хлынуть сверху. Энни понимает, что он старый и весь прогнил, вероятно, поэтому этот вольер и пустовал раньше.

Огненные лисы не дружат с дождём. Родители загоняют детей глубоко в нору, куда, благодаря сети ходов и магии, не попадает ни капли даже при самом сильном ливне. Для взрослого лиса дождь досадная неприятность. Для маленького – неприятность чуть большего масштаба. Для потерявшего много сил лисёнка на чужой земле – катастрофа.

Он находит более-менее сухой угол, но и туда просачивается вода по мере того, как дождь усиливается. Капли больно обжигают, заставляя каждый раз вздрагивать. Лисёнок сам не замечает, как меняет шкуру – иногда это происходит случайно и также внезапно проходит. Вода на коже в первые секунды холодная, а потом горячая, разве что одежда, сплетённая из лесных трав защищает, но и это ненадолго.

Он поджимает босые ноги, стараясь оставить открытыми как можно меньше участков с голой кожей, утыкается лицом в колени. Может быть, обойдётся?

Конечно, он знает, что не выживет здесь. Но думает, что если уж умирать, то тихо засыпая, когда силы растают окончательно. И точно не от воды!

Огромные руки легко поднимают его так внезапно, что он даже не успевает удивиться. Его вытаскивают из-под навеса, и вода льётся беспрепятственно. Он испуганно пищит и дёргается, но тут же прячет лицо в мокрое и тёплое плечо кентавра.

Потом дождь перестёт хлестать, и он оказывается на полу из досок со всех сторон окружённый стенами из сложенных вместе камней.

– Располагайся, сейчас кристаллы тебе принесу, – и хотя ему непонятны слова, голос Сотера звучит приветливо, а если учесть, что здесь сухо, то смерть откладывается. Его это порадовало. Жить интереснее. К тому же он не уверен, что тот, кто умирает на земле людей, может родиться вновь у себя.

Глаза закрываются сами собой. Очень хочется спать – ночная игра в гляделки с человеческим волком даёт о себе знать. Отдохнёт, а потом осмотрится.

Видение рассеивалось, а Энни забыла, как дышать. Вот бы посмотреть на мальчика-лиса в человеческом облике!

«Я хочу знать всё», – подумала она, и перед её мысленным взором возникло видение глазами другого существа. Он сидел в той же комнате прямо на полу, скрестив ноги, и с любопытством рассматривал спящего прямо на полу рыжего мальчика.

За шесть лет его черты изменились, но не так сильно, чтобы она их не узнала. Вот ты кто, Лас-лис, магик из пустоши. Как ты выжил на этой стороне?

Лицо облепили мокрые волосы. Энни чувствует раздражение Агенора, убирающего с глаз крупные локоны цвета спелой пшеницы, с прядей капает вода. До нитки вымок и его богато украшенный золотой каймой голубой хитон, а бежевые шаровары из лёгкой льняной ткани насквозь пропитала грязь. Промокшие сандали он бросил тут же рядом.

Агенор – Нор. Как просто решалась загадка! «Нет, – поправила себя Энни, – Агенор из великого дома Элиос, потомок Первых, житель Верхнего Полиса, наглец, выскочка и врун. Как ты заставил дикого лиса служить тебе?»

Агенор слышит, как Сотер приоткрывает дверь, заглядывая в комнату, но не оборачивается сразу. Он сидит совсем близко от пленника. Только что во сне рыжий мальчишка вспыхнул и обернулся лисом – вот это чудо! Агенор одним пальцем осторожно гладит его по голове. Сзади недвусмысленно хмыкает кентавр.

– Он спит, – шепчет Агенор едва слышно.

Янтарные глаза открываются. Он так и замирает с нелепо выставленным пальцем, лисёнок тоже не шевелится.

Агенор медленно опускает руку. Зверёк поднимается на лапы.

Что он сделает? Прыгнет, укусит, убежит, спрячется? С того единственного раза лисёнок больше с ним не говорил, Агенор физически чувствовал, как он отгораживается. Ты словно стучишь в запертую дверь, слышишь, что внутри кто-то есть, но тебе не открывают.

С неудовольствием он отмечает, что его лис еле держится на лапах, а слипшаяся от воды шерсть некрасиво торчит в разные стороны.

Вдруг лисёнок прыгает яркой вспышкой в опрометчиво оставленную приоткрытой дверь, чтобы оказаться в другой комнате. Если эту Сотер использует как сарай, то та вторая – его рабочее место. Агенор бежит вслед за лисом и не сдерживает смешок, когда озадаченный зверёныш путается в ножках высокого длинного стола и прыгает в сторону от огромного шкафа.

Кентавр, раскладывающий по мешочкам листья какой-то сухой травы, неодобрительно хмурится. Он оборачивается на шум за спиной как раз вовремя, чтобы заметить рыжую молнию, скользнувшую к выходу.

Под возмущённый оклик Агенора лисёнок толкает передними лапами входную дверь, но она слишком тяжёлая,а чтобы он смог её открыть.

И прежде, чем Агенор успевает что-либо сказать, Сотер сам распахивает дверь. С улицы веет холодом и сыростью, резким порывом ветра внутрь бросает россыпь дождевых капель.

Лисёнок с писком подаётся назад, но врезается в конские ноги и обмякает где-то под животом кентавра.

– Некуда тебе там идти, уймись, рыжий. На территории поместья – стражи-псы, вокруг – забор, – вздыхает Сотер. Он аккуратно переступает копытами, пятится назад. Лисёнок на полу тяжело вздыхает и остаётся на месте. Агенор прислушивается всё это время и до него будто доноситься издалека эхо его желания. Уснуть навеки прямо сейчас.

Агенор хватается за смятение зверька, как за нить. Тянет это чувство на себя, как будто клубок раскручивает. Сердце стучит так, словно вот-вот пробьёт грудь. Вспышка воспоминания, и Агенор видит со стороны, как он поднимает копьё. Правая рука ощущает приятную тяжесть и гладкость древка, а мышцы едва не воспроизводят замах. «Нет! – останавливает он себя. – Я безоружен. Это не охота!» Недоумение, слабый интерес и… равнодушие. Сил что-то чувствовать у лиса не так много. И странное для Агенора ощущение: не голод и не жажда, но очень похоже.

Он трёт глаза руками, возвращая себе способность думать и чувствовать, как человек.

– Сотер, а он с тобой говорит? – спрашивает неуверенно.

– Каким образом, кир? – бурчит кентавр, вновь вернувшийся к своим мешочкам.

Агенор  мнётся, подбирая слова.

– Как будто читаешь мысли, но не как книгу. Мне кажется, и он меня слышит. Как считаешь, так бывает?

– Всякое бывает, кир, – уклончиво отвечает Сотер, снимая со стены пучок засушенных цветов. – Мой народ верит, что двое связываются долгом крови, если по вине одного пролилась хоть капля. А ты много ему задолжал.

Агенор краем глаза наблюдает за лисом, который, кажется думает, что за ним не смотрят. Он крадётся к брошенной тут же у входа сумке, которую Агенор принёс с собой, и суёт любопытный нос внутрь. Агенор подхватывает своё имущество. Лис клацает зубами и урчит-рычит как будто с досадой.

Агенор достаёт из сумки небольшой жёлтый фрукт, размером с половину ладони.

– Ты за этим? – хитро щурится он и опускается на корточки. Лисёнок обнаруживает перед собой открытую ладонь с таким желанным ифисом… Агенор уверен: сейчас он возьмёт фрукт у него с руки.

Лисёнок фыркает и попятится. Агенор чувствует, что он злится.

– Ешь, ты же голодный! – подбадривает он лиса. – Хочешь, я принесу ещё? У нас три дерева с ифисами рядом с источником.

Звук, который издаёт лисёнок, напомнил Агенору закипающий чайник. Рычит? Он еле успевает отдёрнуть ладонь от хоть и маленьких, но острых зубов.

– Эй! Ты что, решил захватить его в бою? – ухмыляется, ничуть не напугавшись.