Брак понарошку, или Сто дней несчастья

Девчонка просто идет.

Наверное, даже не поняла, что не со своим телефоном.

Заруливаю в ее двор, паркуюсь.

Против пробок доехать от офиса получилось быстро.

Судя по геолокации, они должны вот-вот подойти.

Еще раз бросаю взгляд на экран гаджета, выхожу из машины.

Ну что ж.

Сама того не желая, она дала мне свой телефон.

Значит, это судьба.

А местечко-то отстойное.

Не нужны тебе деньги, говоришь?

Давай посмотрим на тебя, гордую.

Пиликаю сигнализацией, ищу глазами нужный подъезд.

.

Злата

– В ю-ю-ю-ю-ном месяце апреле! – горланит вовсю Мышка песню, которую я ей всегда пою на качелях.

– Марин, вообще-то уже май!

Мы с ней собрали все детские площадки, пока шли от метро. И съели почти все, что подрезали в кафе.

– Златка, там еще картошка фри осталась?

– Живот болеть будет!

– Не будь занудой? Осталась? – она настойчиво лезет в пакет.

– Мышь, давай дома! И так вся чумазая!

– Я чумазая, потому что ты заставила меня в лужу свалиться, – ничего не стесняясь, декламирует Мышь, бегая зигзагами по тротуару.

– Ой, можно подумать, тебе в первый раз! – тоже громко фыркаю я.

Настроение хорошее, двор пустой, день прекрасный.

– В этом платье в первый! – со всей серьезностью заявляет она, залезая на бордюр.

– Да ладно! Сошью я тебе еще платье! Ну хорошо же вышло!

– Да! – душевно тянет Маришка. – Классно лоха развели!

– Мышь! – одергиваю ее я, но…

Но хохочу от всей души, потому что солнце светит, нам хорошо, и мы вместе… Ой!

– Ах вот вы! В деревню, значит, уехали! Дуру из меня делаете?!

Тетка! Эта тетка из опеки! С каким-то совершенно сумасшедшим взглядом она кидается за Маринкой.

– Мышь, беги! – ору на весь двор и сама кидаюсь к подъезду. – Спасите, помогите! Ребенка воруют!

Я бросаю пакет с остатками ресторанной еды и со всей дури несусь наперерез тетке. Она к Маринке ближе! Ближе! Сейчас схватит!

Ой!

С разбегу утыкаюсь в чью-то грудь.

Что?

Кто?

Мужик из кафе?

Боже! Ой, зачем он здесь? Он понял, что мы его… Еще и он?

– Нет!

– Стой! – он ловит за запястья Мышь и прячет ее себе за спину.

Очень вовремя, потому что ее почти схватила продажная чиновница.

– Мужчина! – тетка тяжело дышит. – Я работница органов опеки, – она быстро машет своей корочкой. – У меня изъятие ребенка! Отойдите!

– Отлично! Постановление! – у мужика аж глаза блестят.

– Что? – опекунша даже пыхтеть перестала.

– Постановление об изъятии, понятые или работники комиссии по делам несовершеннолетних? Где все?

– Что? Да тут! Я, между прочим, ребенка спасаю! – тетка начинает орать на манер базарной торговки. – У этой, – взмах в мою сторону, – ни гроша за душой! Постоянной работы нет! Она не может растить ребенка! Я ее права опеки лишу! Она даже не замужем!

– Почти замужем! – уверенно парирует наш лох.

Что?