«Кровью, сердцем и умом…». Сергей Есенин: поэт и женщины

Познакомимся с тремя неизвестными ещё (в 1995 году – А.Л.) читателю письмами Есенина к Бальзамовой.

1. (Москва, 14 октября 1912 г.)

«Маня! Прости за всё. Посылаю тебе адрес свой: г. Москва, Большой Строченовский пер., д. Крылова, 24, кв. 11. После этого всё пойдёт по-настоящему, а то я никак не мог устроиться. Приготовься к знакомству с Панфиловым (в письмах). И не говори, что для тебя всё удовольствие – танцы, как проговорилась мне. Он не будет тогда представлять себе тебя в чистом, возвышенном духе. Прости за скверное письмо и пошли его к самому аду. С. Е. Нет времени. Объясню после».

Автограф хранится (без конверта) в Рязанском областном краеведческом музее.

Письмо датируется 14 октября 1912 года (письмо поэтом не датировано) по совокупности следующих соображений: а) в нём сообщается адрес, по которому Есенин был прописан в Москве 18 августа 1912 года (см. В. Белоусов. Сергей Есенин. Литературная хроника. – М.: Сов. Россия. —

1969. – Часть 1. – С. 37), следовательно, оно не могло быть отправлено поэтом раньше чем в августе 1912 года; б) в нём впервые в переписке Есенина с Бальзамовой появляется имя Панфилова, который, видимо, известен уже адресату либо по другому, утраченному письму, либо по устному рассказу поэта, имевшему место до переписки. Бальзамовой делается предложение: «приготовься к знакомству с Панфиловым (в письмах)». Это предложение могло быть внесено поэтом лишь после консультации с Панфиловым, которая действительно имела место в сентябре 1912 года. Из всего этого явствует, что данное письмо не могло быть написано ранее октября 1912 года; в) по содержанию судя, письмо это является вторым в переписке Есенина с Бальзамовой. Из сохранившихся в этой переписке конвертов второй по порядку имеет почтовый штемпель: «Москва, 54-е гор. почт. отдел., 14.10.12»; г); письмо и адрес на конверте написаны чёрными чернилами с помощью тонко пишущего одного и того же пера. По характеру почерка письмо и конверт относятся к одному и тому же периоду времени.

2. (Москва, 10 декабря 1913 г.)

«Маня! Забывая все прежние отношения между нами, я обращаюсь к тебе, как к человеку: можешь ли ты мне ответить? Ради прежней святой любви, я прошу тебя не отмалчиваться. Если ты уже любишь другого, я не буду тебе мешать. Но я глубоко счастлив за тебя. Дозволь тогда мне быть хоть твоим другом. Я всегда могу дать тебе радушные советы.

Сейчас я не знаю, куда преклонить голову: Панфилов, светоч жизни, умирает от чахотки. Жду ответа, хотя бы отрицательного…

Москва, Пятницкая ул. Типолитография Сытина. Корректорская. С. А. Есенин.

Жду до 16».

Автограф хранится в Рязанском областном краеведческом музее. Письмо вложено в конверт с почтовым штемпелем: «Москва. 54-е гор. почт. отдел., 8. 6. 13». Письмо датируется 10 декабря 1913 года по следующим соображениям: а) в письме отмечается тяжёлое состояние Панфилова (умер 25 февраля 1914 года). В переписке Есенина с Панфиловым вопрос об обострении болезни последнего возникает в письме поэта, написанном в январе 1914 года. В переписке Есенина с Бальзамовой сохранился конверт с ближайшим к этому периоду штемпелем: «Москва. 54-е гор. почт. отдел., 10. 12. 13»; б) адрес для переписки, указанный в письме, подтверждает, что оно относится к концу 1913 года, когда за поэтом было установлено полицейское наблюдение, и он в целях обеспечения неприкосновенности переписки просил друзей писать ему по месту работы; в) в 1913 году письма из Москвы до Рязани доходили, судя по почтовым штемпелям на конвертах, в 1—2 дня. Есенин просит ответить ему до 16 (декабря 1913 года), что хорошо согласовывается с установившимися сроками доставки писем и временем отправления, принятым для данного письма.

3. (Москва. Февраль 1914 г.)

«Маня! Я не понимаю тебя. Или ты хочешь порвать между нами всё, что до сих пор было свято сохраняемо в груди моей? Я писал тебе и добрые, и, наконец, злые письма, но ответа всё нет как нет. Но неужели ты мне так и не скажешь? Или, может быть, тебе неинтересно продолжать что-либо со мной, тогда я перестану писать тебе что-либо.

Так как я тебя сейчас смутно представляю, то я прошу у тебя твою фотографию. Я тебе её пришлю обратно, если она нужна. Если ты не считаешь нужным присылать мне, то перешли мне мои письма и карточки по почте наложенным платежом. Я здесь заплачу за пересылку. В ожидании того или другого ответа С. Есенин.

С Анютой (Сардановской – А.Л.) я больше не знаком. Я послал ей ругательное и едкое письмо, в котором поставил крест всему.

Если мы больше с тобой не сойдёмся, то я тебе открою: я печатаюсь под псевдонимом «Метеор», хотя в журнале «Мирок» стоит «Есенин».

Автограф хранится в Рязанском областном краеведческом музее. Письмо вложено в конверт с почтовым штемпелем: «Москва. 54-е гор. почт. отдел., 14. 10. 12».

Письмо датируется: февраль 1914 года – по содержанию. Поэт пишет Бальзамовой: «В журнале «Мирок» стоит «Есенин». Такая фраза в письме могла появиться не ранее февраля 1914 года, когда в журнале «Мирок» (№2) были напечатаны первые за подписью поэта (без псевдонима) два стихотворения: «Воробышки» и «Пороша».

Из этого следует, что письмо вложено в конверт другого письма».

В одном из своих писем Мане Бальзамовой (весной 1913 года, из Москвы) Есенин писал:

«Маня, милая Маня, слишком мы мало видели друг друга. Почему ты не открылась мне тогда, когда плакала? Ведь я был такой чистый тогда, что не подозревал в тебе этого чувства любви. Я думал, так ты ко мне относилась из жалости, потому что хорошо поняла меня. И опять, опять: между нами не было даже символа любви, – поцелуя, не говоря уже о далёких, глубоких и близких отношениях, которые нарушают заветы целомудрия, и от чего любовь обоих сердец чувствуется больнее и сильнее».

В октябре 1913 года, после посещений поэтом публичных домов в Москве, «просветившийся» Есенин пишет Бальзамовой: «…Ничего в жизни нет святого, один сплошной и сгущённый хаос разврата. Все люди живут ради чувственных наслаждений. Люди нашли идеалом красоту – и нагло стоят перед оголённой женщиной, и щупают её жирное тело и разражаются похотью. И эта-то, – игра чувств, чувств постыдных, мерзких и гадких, – названо у них любовью. Вот что ждут люди с трепетным замиранием сердца. «Наслаждения, наслаждения!» – кричит их бесстыдный, заражённый одуряющим запахом тела, в бессмысленном и слепом заблуждении, дух. Люди все – эгоисты. Все и каждый только любит себя и желает, чтобы всё перед ним преклонялось и доставляло ему то животное чувство, – наслаждение.

Я не могу так жить, рассудок мой туманится, мозг мой горит, и мысли путаются, разбиваясь об острые скалы жизни, как чистые, хрустальные волны моря.

Я не могу придумать, что со мной, но если так продолжится ещё, – я убью себя…».

Как гимн «прежней святой любви» к тем, с кем разлучился, звучат стихи Есенина:

Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах мёда от невинных рук…
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж кто выдумал твой гибкий стан и плечи-
К светлой тайне приложил уста…

Осенью 1914 года между Есениным и Марией Бальзамовой что-то произошло. Он пишет:

«Милостивая государыня, Мария Пармёновна!

Когда-то, на заре моих глупых дней, были написаны мною к Вам письма маленького пажа или влюблённого мальчика.

Теперь иронически скажу, что я уже не мальчик, и условия, – любовные и будничные, – у меня другие. В силу этого я прошу Вас или даже требую (так как я логически прав) прислать мне мои письма обратно».

Возможно, в письмах Есенина к Марии Бальзамовой был налёт игры, которая Сергею надоела. Возможно, сыграла роль другая причина – увлечение другой девушкой.

Обнаружено письмо Сергея Есенина к Лидии Мацкевич, знакомство с которой приписывается исследователями к периоду между 1912 – 1916 годами.

Письмо написано предположительно в ноябре 1916 года на московский адрес Лидии:

«Лида!

Давно уже было, когда мы виделись. Мне хотелось бы хоть раз еще повидаться. Если вы хотите, пусть это свиданье будет последним и первым после того. Сообщите, где можем встретиться. Я сейчас совершенно одинок, и мне хотелось бы поговорить с вами. Так, о прошлом хоть вздохнуть. Если вам некогда, то тоже сообщите. Я могу тогда куда-либо поехать. Одолела хандра. Вероятно, вследствие болезненности. Если не можете, то отказом не стесняйтесь. Ведь вы от этого ничего не потеряете.

Адрес для ответа: Б. Строченовский пер., д. 24.

С. А. Е.». (Есенин С. А. Письмо Мацкевич Л. Л. Москва // Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. – М.: Наука; Голос. – 1995—2002. – Т. 6. – Письма. – 1999. – С. 88).

Письмо адресатом было передано в Музей Есенина, из которого Лидия Мацкевич получила слова благодарности: «Музей приносит Вам свою большую благодарность за чрезвычайно ценные Ваши пожертвования. Хранитель Музея».

Некоторые особенности почерка письма Есенина близки характеристикам почерка рукописей поэта второй половины 1916 года. Если Есенин писал свое письмо именно в этот промежуток времени, то месяцем, когда оно было написано, мог быть только ноябрь, поскольку в Москву во второй половине 1916 года Есенин выезжал из Царского Села лишь однажды, 3 ноября, а назад вернулся до 20 ноября.

Письма, автографы, инскрипты – отсвет живой души поэта. Горение – остуда, надежда – разочарование, тёплый привет – холодная отповедь… Сколько оттенков чувств хранит бисер есенинского почерка! Мы пишем отдельно каждое слово, он отделял одну от другой каждую букву, будто бы придавал особый вес написанному. Время назначило высокую цену каждой есенинской букве. В этом смысле «Роман в письмах» с Бальзамовой, с отдельными страницами которого мы познакомились, бесценен.

Есть сочинения Есенина, не вошедшие в сборники стихотворений, среди них – и стихотворение, посвящённое Марии Бальзамовой. В одном из писем 1913 года Есенин пишет девушке (ГМЗЕ, ОНФ, инв. №54/12): «Стихотворение тебе я уже давно написал, но как-то написать в письме было неохота. Я, признаться сказать, не люблю писать письма, читать их люблю… Ну да ладно. Вот тебе стихотворение:

…Умчалась ты в далёкие края,