Работа над ошибками

Работа над ошибками
Андрей Звонков

Фантастика, альтернативная история, антиутопия и приключения шестилетнего мальчика. Успешный бизнесмен меняет реальность, пытаясь избавится от кошмаров. Врач «скорой» хочет помочь попавшему в «жернова системы» другу. «В новой России старикам, иждивенцам и не вписавшимся в рынок нет места», но любовь к родителям не позволяет отдать престарелых в приют. И кто-то мстит умело и тонко, убивая избежавших возмездия чиновников, виновных в массовых убийствах стариков. Журналисты мстителя окрестили "Ворошиловский стрелок", но есть ли он на самом деле? На обложке стоковый образец фотошопа – «Человек на дороге».

Об этой книге

Фантастика бывает разная. Есть научная. Читатель, возможно знаком с нею: Жюль Верн, А. Беляев, Г. Уэллс, Г. Мартынов, А. Азимов, Ж. Клейн и др. писатели, пытавшиеся предсказать развитие науки и общества. Есть ненаучная или сказочная: это многочисленные произведения в жанре фэнтези с магами, рыцарями и драконами.

А есть еще социальная фантастика, в которой авторы пытаются показать общество в будущем, и она делится на два вида: утопия (от первого такого сочинения Т. Мора, где события происходят в вымышленной стране – Утопии), такие истории показывают прогресс и позитив – радостное и немного приторное от идеальности общество, и антиутопия, где все страшно, плохо, грустно, тотальный контроль и закон в руках шайки захвативших власть олигархов или бандитов, а контролирует исполнение этих жестоких законов этакий судья Дредд, сначала стреляющий, потом зачитывающий трупу «правило Миранды».

Бывают антиутопии сатира, памфлеты, как «Москва 2042» В. Войновича, или трагедии, как Е. Замятина «Мы», или О. Хаксли «О, дивный, новый мир!» или Дж. Оруэлла «1984» – романы предостережения, сваливающие общество к абсурду тотального контроля. Увы, как показывает реальность текущего времени, совсем не абсурду.

Основу сборника представляет повесть антиутопия – «Дура лекс», что представляет половину латинской поговорки «Дура лекс, сед лекс, или «Суров закон, но это закон». Читатель узнает Россию недалекого будущего и современные тенденции, которые могут привести нас именно в тот мир, который вы увидите. Я так думаю. Конечно, вы можете не соглашаться со мной, конечно, все еще может много раз измениться, и мы через десять – пятнадцать лет окажемся совсем в другой стране, другом обществе и все будет совсем не так. Может быть лучше, а может быть настолько плохо, что вы скажете – Эх! Пусть бы было как в повести …

А может быть, вы, прочитав, скажете – И какая тут фантастика? Все так и есть, к тому идем и ничего нет страшного – кругом порядок. Все рационально, всего в меру и доброты и жестокости. Никто не ограничивает в чувствах, но если они не нужны, люди сами становятся бесчувственными, чтобы лишится совести не нужен закон, достаточно разрешить.

Общество потребителей не нуждается в чувствах, ему хватит всего двух чувств: чувства сытости, и чувства превосходства над теми, кто беднее и нерешительнее в поступках. А исключительное право на насилие всегда в руках государства и оно ревностно следит, чтобы никто больше на это не посягал.

Порядок, в котором нет места человечности, доброте, благородству и милосердию, а предательство, подозрительность и власть достатка становятся основой отношений, которые «управил рынок», по-моему называется – адом. Но вряд ли сами обитатели ада его считают таковым, потому что они в нем живут.

К названию я прикрепил сноску «Антиутопия», спросите – зачем? Объясню. Несколько фрагментов я опубликовал в интернете, вначале публикации указал: Повесть фантастическая, антиутопия. И все равно мне в комментариях задавали один и тот же вопрос: «Это что – правда?!». И вот, чтобы вы не забывали, что «Дура лекс» – антиутопия, я указал жанр этой повести.

Мнение о сборнике вы можете высказать мне лично по адресу: lsvetin@yandex.ru

Андрей Звонков

Дура лекс

Времена не выбирают

В них живут и умирают…

А. Кушнер

1

Юра откупорил бутылку коньяка, уверенно и точно разлил по рюмкам.

– По двадцать пять! А там посмотрим.

Я не возражал. Пью, не потому что нравится, а потому что надо.

Мы стояли на кухне, обсуждая трудную ситуацию, в которую он попал по вине своего языка. С одной стороны, вроде бы все понятно. Да, совершил глупость. Надо было промолчать. Отшутится. А он блеснул хорошим знанием латыни. Теперь клянет себя, а что толку? Дело в прокуратуре. Юрку отстранили от выездной работы, и, пока идет следствие, он сидит в архиве станции «Скорой пормощи», сортирует карты, лишившись солидной надбавки к зарплате за выездную работу врача.

Я приехал, чтобы поддержать и хоть немного утешить друга. Привез бутылку «Восьмилетнего» киновского коньяка. Не самый дорогой, но вполне себе приличный. Мы с Юриком его распробовали еще в студенчестве и, баловали себя «нектаром богов» по мнению Виктора Гюго, когда нам позволяли финансы. Дорогие КВ, ОС, VSOP или ХО нам не по карману, дешевые подделки брать – печень жалко, а этот ординарный, но весьма неплохой коньяк, нам в самый раз.

Не присаживались мы совсем не потому, что «гусары и врачи пьют стоя», а потому что, в ожидании супруги, Юрка взялся варить гречневую кашу и караулил ее над плитой, чтобы выключить, сразу через три минуты после начала кипения и немедленно накрыть кастрюльку толстой ватной куклой-бабой, какую использовали обычно для заваривания чая. По мнению Юриной жены, Светланы, так гречка сохраняла все витамины и пользу.

– Когда назначили суд? – спросил я.

Юра поставил бутылку на стол, поднял пузатый коньячный бокал и посмотрел сквозь него на потолочный светильник.

– Чтобы видеть будущее в золоте, смотри на жизнь сквозь бокал коньяка, – невпопад произнес он переиначенную фразу Атоса из «Трех мушкетеров» .– Потому что шамбертена у нас нет. Леша, суд через пять дней. Завтра еще один поход к следователю, очная ставка с истцами. Давай выпьем, чтобы все обошлось. Я уже знаю, что она мне потом, с глазу на глаз, скажет опять. «Юрий Александрович, от вашей лояльности зависит дальнейшая судьба. Напишите докладную еще на трех ваших знакомых или соседей о выявленных гражданских нарушениях, и суд вам значительно скостит наказание, могут до минимума – штраф и общественное порицание. Есть неофициальная директива правительства для бдительных граждан, сотрудничающих с госорганами».

Мы выпили, закусили дольками лимона. Молчали. Потому что говорить было нечего. Мне очень хотелось найти хоть какие-то слова ободрения для него, но коньяк не помог. Не сразу помог. Легкость мышления возникла постепенно. Юра взялся помешивать гречку, прежде чем укутать кастрюльку. А я произнес:

– То, что писать не хочешь – похвально, но глупо. Все пишут. Фигню всякую формальную пишут. Ну, ладно, не все, но уже никто никого не осуждает за это. Потому что все это лапша. Ты видел, чтобы кто-то реально из-за этих писулек пострадал?

– А не надо, чтобы страдали, – Юрка налил еще по двадцать пять, – Некоторым доставляет удовольствие держать подчиненных за яйца… Согласись, это намного выгоднее, чем всех запугивать.

– Это верно. А ты, хочешь пойти поперек системы? Знаешь, наверное, самое страшное, что тебя ждет – отстранение от выездной работы на три месяца. Это можно пережить.

Юрка кивнул. Говорить ему не хотелось. Сама мысль, что его – врача скорой, мечтавшего после обязательной трехлетней отработки, получить направление в ординатуру по хирургии, еще три месяца заставят сидеть в архиве или лечебном отделе вместе с беременными и пенсионерами, повергала в уныние. Но пережить это можно. Это не потеря специальности, диплома. Правда, перспектива получить ординатуру отодвигалась на неопределенный срок. От того и не сходила маска уныния с его лица.

Он отошел от плиты и, направившись к санузлу, повернулся ко мне.

– Горыныч наш, наверное, уже всем плешь проел, рассказывая о том, какую допустил я дурость?

– Было, – согласился я. – сам понимаешь, случай показательный. Любой заведующий так поступит. Кто мог подумать, что безобидный перевод фразы на бумажке обернется таким грандиозным скандалом? Горыныч твердит: «Клиент должен получать медуслуги согласно стандартам и прейскуранту. Не ему платить, а фонду ОМС, значит, ничего с клиентом не обсуждаете. Никаких лишних разговоров. Ваше дело – обслуживать ДК и вводить то, что вам выдает МК!»

– Правильно, – кивнул Юрка, – наш удел, это быть обезьяной с чемоданом. Чем меньше думаешь, тем меньше проблем. Не выходи за рамки инструкции, и не будешь ни в чем виноват.

Он попрыгал у двери туалета.

– Извини, очень надо.

Я кивнул. Чтобы Юрке был слышен мой голос, произнес как можно громче:

– Тебе еще налить? – Я не любитель надираться, но сейчас случай особый, а первые двадцать пять миллилитров отличного коньяка для здоровых мужчин – это даже не терапевтическая доза, так, дегустация. Юру надо ушатать немного, я вижу, что его вся эта ситуация морально очень сильно истощила. Вряд ли он запьет, ума и выдержки нам хватает, но ничто не проходит бесследно особенно для нервной системы.

Юра отворил дверь санузла и вышел, но не успел ответить.

Раздался оглушительный треск. Входную дверь вдруг сорвало с петель, пыль облаком закрыла коридор. В квартиру разом ворвались люди в камуфляже и масках, с оружием. Дверь Юру шмякнула по спине, и он упал. Люди дико орали:

– Всем лечь! Работает СОБР!

Я не успел поставить рюмки на стол, стоял столбом, пока их не выбили у меня из рук и мощный удар прикладом в плечо не заставил упасть на пол кухни ничком. Юркина голова виднелась из-под сорванной зарядом железной двери. Он вообще там жив? В сознании? Я ни о чем не мог думать. На голову Юры вертанулась с плиты кастрюлька с горячей кашей, он вскрикнул и зашипел от боли.

Живой!

Нас рывком подняли на ноги, заломили руки за спину и сковали пластиковыми стяжками.

– Кто из вас Свиридов? – раздался голос, по-видимому, командира группы.

– Я, – сдавленно отозвался Юра. – Я Свиридов. Кто вы? Что вам нужно?

– Вы арестованы.

Эта фраза прозвучала ровно, обыденно. Командир группы стянул с головы балаклаву. Мужчина с ранней сединой, средних лет, жесткое немного прямоугольное лицо с глубокими складками в углах рта, серые глаза без намека на сочувствие. Да и с какой стати? Что мы ему? Что он нам? Как выразился принц датский Гамлет .