ОРАКУЛ, Краткое руководство продавцам чёрных кошек

– Береги себя, пожалуйста.

– Постараюсь.

– Целую!

Алиса отключилась.

Вернулся Семён с ноутбуком. На крышке пестрели наклейки псевдохакерской тематики. Жёлтые знаки биологической опасности, овалы, сложенные в портрет инопланетянина, слова, составленные из кириллических и английских букв, цифр, системных символов: «VeДRo», «I’d rather be phishing» под изображением рыбака, «Fuck OFF», вписанный в вытянутые для поцелуя губы, «Life has no», составленный из вырванных клавиш, и ещё куча нечитаемых с первого раза слов и фраз. Впечатление, что его взяли на время у подростка. Очень странный арт-объект, с учётом стиля окружающей обстановки.

Без лишней спешки и суеты Семён поставил ноутбук на стол перед Борисом. Открыл. Паролей не было. Из программ – офисный минимум. Ни одного документа, ссылки, ярлыка подключения к локальной сети. Стерильный компьютер.

– Я вас оставлю. Сколько нужно времени?

– Часа два.

– Хорошо, – Семён достал телефон, включил таймер на два часа. Как бы случайно показал экран Борису. Холодно, равнодушно, как инквизитор, отсчитывающий минуты до неизбежной казни, вышел.

Оставшись один, Борис начал лихорадочно вспоминать, что он искал, находил, записывал. Ведь были же какие-то мысли. Некоторые даже неплохие.

«Так. Тринадцать тысяч забрать у брата Алисы. Что ещё? Продать машину – небыстро, но возможно», – параллельно работе он прикидывал варианты, как соскочить с опасного проекта, на который у него физически нет сил и энергии.

Очередной тур поисков на сайтах добавил горячую новость: «Бухой кандидат дерётся с полицией. Смотреть до конца. Ахтунг! Громкий звук и мат». Борис посмотрел на время появления – произошло полчаса назад! Новость свежайшая.

Невменяемый Иннокентий Владиславович дрался с остановившими его инспекторами и называл их продажными мразями. Уверенный в себе и своей вседозволенности, он яростно сулил страшные кары, некоторые из них, в основном сексуального характера, он обещал совершить немедленно. В доказательство своей решимости он расстегнул штаны, достал детородный орган и властно велел к нему приникнуть ртами. Ржущий оператор едва держал смартфон – картинка дрожала, выглядела смазанной. В какой-то момент в кадр попал инспектор, извлекающий из остановленной машины двух девушек. Судя по ответам на вопросы – они, во-первых, проститутки, во-вторых, несовершеннолетние. Откуда-то из-за кадра вылетела бутылка и разбила лобовое стекло патрульной машины. «Под Кандагаром было круче!» – послышался пьяный крик Иннокентия Владиславовича. Видео оборвалось.

«Твою мать», – Борис уронил голову на стол и прикрыл её руками.

В столовую вошёл Семён. Степенно. Спокойно. Остановился. Посмотрел на поникшего Бориса и на экран открытого ноутбука.

– Борис Евгеньевич. У нас возникли некоторые сложности, которые требуют вашего оперативного вмешательства.

– Семён. Чем я уже могу помочь?

– Я вижу – вы уже в курсе. Нам рекомендовали вас как специалиста, способного вывести в топы любую чёрную кошку. Это ваш шанс себя проявить.

– Как? Иннокентий Владиславович уже себя проявил без моих рекомендаций.

– Понимаю вашу иронию. Он крайне много работает и очень устаёт. Случился нервный срыв. В наших, – Семён сделал паузу, посмотрел прямо в глаза, – в ваших силах изменить эту ситуацию.

– Я не знаю как.

– Я тем более. У меня иные компетенции.

– Это можно удалить?

– Вряд ли, но мы пытаемся на основании защиты персональных данных несовершеннолетних.

Безумие. Они бездушные киборги. Механизмы. Эффективные, расчётливые.

– Я предлагаю вам остаться сегодня в гостевой спальне, чтобы придумать нам эффективное решение. И утром я буду счастлив получить план рекламной кампании.

Семён развернулся и ушёл. Он не ждал никакого согласия. Он отдавал приказы и контролировал точность их исполнения.

В столовую вошла низенькая женщина, судя по чертам лица, откуда-то из Юго-Восточной Азии. Жестами она показала Борису, что ему следует идти за ней. Она не разговаривала по-русски и не понимала речь. У неё была чёткая команда, и она добросовестно, с дежурной доброжелательной улыбкой её исполняла.

«Интересно, как Семён отдаёт им приказы? Вряд ли они знают русский язык. Скорее всего, он выучил их наречие. Так логичнее и безопаснее».

Служанка провела его на третий этаж. В коротком коридоре было всего несколько дверей. На самой дальней от лестницы двери он увидел наклейку: «Contra spem spero».

«Как странно, – подумал Борис. – Значит, ребёнок действительно есть. И, судя по всему, играет в Counter Strike». Филиппинка открыла первую дверь в коридоре и настойчивыми жестами велела войти внутрь. Борис хотел спросить про ужин, но она, поклонившись со сложенными ладонями, быстро удалилась.

Комната оказалась небольшой. Кровать, письменный стол, стул, небольшой шкаф. На столике, скрывающем барный холодильник – капсульная кофемашина и электрический чайник. Две бутылки чистой воды. В холодильнике в основном конфеты, шоколадки, сладкая газировка. Никакого алкоголя. Скорее всего, эта комната предназначалась не для уважаемых гостей дома, а для друзей живущего здесь ребёнка, засидевшихся за играми допоздна.

Борис открыл ноутбук. Почему-то увиденная на дальней двери фраза не давала ему покоя. Как там было? «Contra spem spero». Ну, Contra – это понятно. Слово было написано в стилистике знаменитой игры, в которой, играя за спецназ или террористов, нужно сражаться за жизни заложников. «Spem» – скорее всего, трансформированное «sperm». «Кончаю от Контры? Или – кончаю в Контре?» А что зашифровано в «spero»?

Борис запустил онлайн-переводчик, который выдал результат перевода слова «spero», правда, с итальянского: «надеюсь».

Какая причудливая смесь. Получается: «Надеюсь кончить в Контре»? Или «Контра кончила, надеюсь?»

Борис решил ввести всю фразу целиком: «Contra spem spero». Перевод озадачил: «Без надежды надеюсь». Система определила латынь.

Странный дом. Ты всё ещё хочешь быть равным в этом социальном круге?

Глава 18. Побег

Глубокой ночью, разрываемый между необходимостью искать выход из кризиса и придумывать слоганы, Борис проверил в интернете текущее положение дел. Иннокентия отпустили – у него неприкосновенность. А вот девочек посадили за проституцию.

Показательная история. Они так со всеми – совокупляются и выбрасывают.

В блоке новостей появилось новое сообщение: «Крупный пожар в Подмосковье». Так, постепенно, новости становятся историей. То, что час назад вызывало гнев, через неделю даже не вспомнится.

Борис уснул. Просто отключился.

Ему показалось, что он спал очень долго. Настолько долго, что ни сны, ни мысли его не беспокоили. Тревожно всхлипнув, он поднял тяжёлую голову. За окном начинался рассвет. Нужно было что-то делать. Ощущение пристального, внимательного наблюдения не покидало. Голова гудела, кровь пульсировала в висках. Он включил кофемашину, но вовремя рассудил, что кофе ему сейчас точно не нужен. Да и не хочется. Хочется свежего во всех смыслах воздуха.

Борис вышел из дома во двор, чтобы прогуляться. Идеальный газон. Аккуратно подстриженные деревья. Охраны не видно, но, очевидно, она контролирует каждую дорожку. Захотелось спрятаться, раствориться. Например, в зелёной пене кустов. Чтобы никто не нашёл. Как в детстве: «Чик-чирик, я в домике». В кусты вела тропинка. Видимо, садовник протоптал её, чтобы ухаживать за растениями. За кустами оказалась небольшая полянка. На земле обнаружились окурки. Судя по виду – самокрутки. Судя по запаху – марихуана. Значит, зоркие глаза камер эту полянку не замечают. Отличное место.

Проведя на этом небольшом пятачке, окружённом плотными кустами, немного времени, Борис успокоился. Выход есть. Надо только его найти.

Выход и правда оказался рядом. Причём – буквально. В заборе возле поляны – калитка. За ней – тропинка. Борис вышел, ожидая вежливого оклика охраны, но рассветную тишину нарушало только пение ранних птиц. Он шёл между высокими заборами соседних участков, не оглядываясь. В этом действии было столько невероятной простоты и надежды, что Борис физически ощутил себя Тесеем, покинувшим лабиринт Минотавра. Дышать стало легче. Куда идти? Не куда, а откуда. От краха всего. Туда, где никто с тобой не знаком. Где можно быть кем угодно или не быть никем.

Тропинка вывела к асфальту. В утренний час дорога абсолютно пуста. Нужно вернуться в Москву. Это просто – нужно сесть на автобус. Но они вряд ли здесь ходят. Значит, надо идти туда, где ходят автобусы. Где люди спешат утром на завод, а вечером в спальный район к сериалам. Где повышаются цены на морковь. Где можно ненавидеть незнакомые страны и гордиться чужим вчера островом.

Размеренный шаг подчинил своему ритму удары сердца. Идти было просто приятно. Не думая, переставлять ноги. Охрана на воротах посёлка не обратила внимания на одинокого раннего путника. Мало ли странных людей выходили в столь ранний час из этих ворот. Их задача – не впустить непрошенных гостей внутрь.

За воротами началась длинная узкая хорошо асфальтированная дорога. Холмы и лес не позволяли увидеть перспективу. Возможно, к цивилизации простых, нормальных людей и была более короткая дорога, но, не зная её, наверняка легко заблудиться.

Солнечный диск уже полностью поднялся над горизонтом, когда Борис вышел к шоссе. Указатель сообщил, что до ближайшего Солнечногорска двадцать два километра. До Москвы – сорок. Почти в два раза больше. Борис захотел двигаться именно к Москве. Туда, где Алиса, которая его поймёт, успокоит, накормит. Где ресторан с одинокой, забытой машиной, обещающей скорость и свободу. Где надежда всё изменить. Да, этот путь длиннее, но направление правильнее!