В поисках убийцы

Семечкин горячо обнял Бориса Романовича.

На другой день он снова приехал к Патмосовым вместе с Настасьей Петровной и привез Кате футляр с драгоценным ожерельем.

– Это вам, Екатерина Борисовна, от моей Настасьи Петровны на памятку.

– Спасибо, – вспыхнула Катя.

Настасья Петровна посмотрела на нее с ласковой улыбкой и затем спросила:

– Вы, значит, одна у батюшки?

– Одна как перст, – сказал Патмосов. – А теперь ее у меня мой злодей отнимает.

– Так что же, – сказала Катя, – все равно ты с нами будешь. Мы с тобой ни на минуту не расстанемся.

– Знаем, знаем, – ответил Патмосов. – А все?таки была ты у меня в покорности, а теперь под чужую руку переходишь. Вроде как бы изменяешь подданство, – пошутил он.

– На то и женщина! Вот и Настасья Петровна в подданство ко мне переходит, – и Семечкин, взяв руку Настасьи Петровны, горячо поцеловал ее.

– И хорошо, – сказал Патмосов, – а чтобы он не очень утеснял вас, вы ему приданое в тридцать тысяч.

Коровина густо покраснела.

– Было оно! – тихо сказала она.

Семечкин с укором взглянул на Патмосова. А тот смеялся:

– Оно и есть! Не угодно ли? – он вышел в свой кабинетик и. вернулся с пачкой денег. – Извольте сосчитать. Все тридцать тысяч!

Семечкин разинул рот, Коровина отшатнулась.

– Откуда это?

– Отобрал у Кругликова, по – нашему – Чемизова.

– Ну и кудесник! – воскликнул Семечкин, приходя в себя. – Настя, бери!.. Твои деньги. Борис Романович вроде доброго духа.

– Как благодарить вас? – сказала Коровина.

– На ее свадьбе плясать, – ответил Патмосов, кивая головой в сторону дочери.

– Нет! – сказал Семечкин. – Должна ты дать ему десять процентов. Считай три тысячи.

Коровина передала Патмосову деньги.

Семечкин уложил остальные пачки по карманам.

– Ну, теперь – все! – сказал он. – Надо и в дорогу собираться. Может быть, приедете нас проводить вечером на Николаевский вокзал? Хотим в Саратов поехать, а оттуда либо в Крым, либо на Кавказ.

– Непременно приедем втроем: я, Катя и Семен, – пообещал Патмосов.

XXX

Новый успех

Начальник сыскной полиции сидел в кабинете, занимаясь очередными делами. Вскоре к нему вошел помощник и сказал:

– Чухарев не в своем уме: говорит, что нашел убийцу Коровиной.

– Ну? Зовите его сюда!

Помощник через минуту вернулся с Чухаревым. Тот краснел, одергивал себе манжеты и, волнуясь, докладывал:

– Я, ваше превосходительство, все как есть узнал. Женщина, которая убита, вовсе не вдова Коровина – последнюю уже нашел господин Патмосов. Она жива и теперь находится на излечении, а потом господин Семечкин на ней женится.

– Как? – начальник полиции откинулся к спинке кресла и изумленно вытаращил глаза. – А этот Кругликов?

– Кругликов скрылся и ни в каком убийстве не повинен.

– Что за чепуха! Как же Семечкин искал Коровину, а она жива?

– Жива, – ответил Чухарев, – могу вас удостоверить в этом. Сейчас она на излечении находится, потому господин Кругликов ее гипнотизмом изводил.

– Кто же убит?

– А убита некая Берта Эдуардовна Шварцман.

– Что такое? Какая Шварцман? Слушайте, Чухарев, вы, кажется, того… – и начальник указал на лоб.

– Никак нет. Дозвольте рассказать все доподлинно! – Чухарев, торопясь и сбиваясь, рассказал весь ход дела. Начальник слушал его внимательно, и мало – помалу лицо его начинало принимать радостное и ласковое выражение. Чухарев кончил и сказал: – Дозвольте, ваше превосходительство. мне поехать и арестовать убийцу.

– Молодец, Чухарев! Отличились, – воскликнул начальник. – Будьте теперь спокойны, я не оставлю вас без награды и сделаю вас чиновником особых поручений. Ну, а что касается ареста, так мы поедем с вами вместе. Поняли? Собирайтесь к девятичасовому поезду. Я сейчас сделаю экстренный доклад градоначальнику.

– Слушаю – с, – ответил Чухарев и вышел из комнаты, не чувствуя под собою ног от радости.

– Что? Наградил? – спросил его Калмыков.

– Обещался наградить, а арест сам хочет сделать.

– Э! – Калмыков мрачно усмехнулся. – Разве мы этого не знаем? Он же и награду получит. Будут говорить: вот какой ловкий! В газетах напечатают. Ну, а тебе?то что обещал?

– Сказал, что чиновником сделает.

– Ну, понятно! Нельзя же так оставить. А и счастливый же ты, Чухарев!

– Бог помог!

Калмыков наклонился к нему и сказал: