В поисках убийцы

– Не без этого. Неловко вернуться с пустыми руками.

– Ну, ну, балуй ее!

Пафнутьев улыбнулся.

– Люблю я ее, Борис Романович, – сказал он прочувствованным голосом. – Кажется, что нет на свете лучше девушки, чем она, а жена будет на славу.

– Ну, мир и любовь! Э… а вот и Алехин!

Раздался слабый стук в дверь, и в номер скользнул Алехин. Он снял шапку, пальто, поежился, подул на руки и потом поздоровался с Патмосовым и Пафнутьевым.

– Согреться хочешь, Константин Иванович? – спросил знаменитый сыщик.

– Если позволите, то с удовольствием. Промерз, продрог, устал как собака.

– Ну, ну… Позвони?ка, Сенечка!

Пафнутьев нажал кнопку звонка и приказал:

– Подайте водку и отбивную котлету! Скорее!

Алехин закурил папиросу и начал свой рассказ:

– Инженер, который был препоручен мне Семеном Сергеевичем, прямо пошел в ломбард. Я – за ним. Там он заложил браслет с рубинами и золотые часы с бриллиантами, денег получил семьсот тридцать рублей.

– Не дурак! – усмехнулся Патмосов. – Дело обделывает.

– После того он взял извозчика и проехал к Филиппову. Там позавтракал.

– Он почему?то любит Филиппова, – сказал Пафнутьев. – Сергей Филиппович там же встретил его.

– Завтракал он бульоном с пирожками.

– Брось! – махнул рукою Патмосов. – Ты еще будешь рассказывать, что он пил и ел, сколько заплатил. Короче! Видался он с кем?нибудь или нет?

– Нет, один сидел, поел скоро, потом взял извозчика и поехал. И уж ехал – ехал… Господи Боже мой! В самый конец Большой Дмитровки, а потом повернул в проулочек; есть там тупичок такой и церковь Спиридония, а подле меблированные комнаты Колчина, называются» Китай – город», грязные, так, средней руки. Большею частью на сутки сдают.

– Ну, ну…

Патмосов насторожился. Пафнутьев смотрел на Алехина горящим взглядом.

Тем временем принесли водку и котлету.

Алехин жадно набросился на еду и продолжал рассказывать:

– Вошел он туда и пробыл, надо быть, часа два, потом вышел оттуда с дамой. Последняя под вуалем и, видно, не совсем здоровая – шла, опираясь на его руку. Опять сели на извозчика и поехали в трактир» Трехгорный».

– Знаю! – и Патмосов кивнул головою.

– Там обедали. После он даму завез опять в» Китай – город», а сам отправился к себе. Я сейчас у этого Колчина – я его знаю – справку навел. Сказывает, госпожа Васса Алексеевна Томилина, вдова статского советника. «Часто, – говорю, – инженер у нее бывает?» – «Почитай каждый день. Приехал и привез ее, сам уехал, а потом постоянно у ней бывает». – «И подолгу у ней сидит?» – «Как придется; случается, что и до полуночи».

Патмосов кивнул.

– Колчина этого знаешь, говоришь?

– Очень хорошо.

– А кто у него в номерах служит?

– Коридорный Егор.

– Горничные есть?

– Две, – ответил Алехин, кончив с едой и закуривая папиросу.

– Вот что, Алехин, – обратился к нему Борис Романович, – перво – наперво скажи Колчину, что ему хорошо заплатят. Пусть он возьмет на место этого Егора нового коридорного, которого ты приведешь. Это – раз! А потом правдами и неправдами пусть освободит комнату рядом с этой Томилиной. Скажи, заплачу вдвое, а для чего – не сказывай.

– Слушаю, Борис Романович, все понимаю, – твердил Алехин. – Это я вам завтра сделаю.

– Ну, вот. А теперь с Богом! Получи свое! – Патмосов дал агенту десять рублей и прибавил: – Завтра утром все это ты мне состряпай.

– Непременно, будьте спокойны! Алехин пожал руки, оделся и вышел.

– Золотой человек, – сказал Патмосов, – если бы не пьяница.

– Очень старательный, – добавил Пафнутьев. – Ты займешь номер – это так. А кого в коридорные поставишь?

– Тебя, Семен, вот кого! Ты за коридорного мужика денька два поработаешь, а я – барином: будешь мне сапоги чистить и самовар готовить.

– Идет! Я для своего дорогого тестюшки все готов, – и Пафнутьев засмеялся. – А как ты думаешь, птицу поймали?

– Я уверен, что дело у нас в кулаке. – Патмосов поднял руку и сжал кулак. – Теперь только схватить вовремя – и шабаш!

XIX

У слухового и зрительного отверстия

Пройдя путь от официанта в ресторане» Прага» до хозяина меблированных комнат, Колчин был хитрый мужичонка. Что ему за дело до господских затей? Лишь бы платили денежки. И он тотчас согласился на предложение Алехина; поморгал красными, воспаленными веками, подергал седую козлиную бороденку, подтянул штаны и рассудил:

– Что же, Константин Иванович, сделайте ваше одолжение! Мужика тащите, я с него только пять рублев в день возьму и ничего спрашивать не буду, а что до комнаты, так я сейчас жильца высажу, а часика через три милости просим. У меня тут шантрапа такая живет – не то художник, не то праздношатай; уйдет и целый день шаты шатает, а деньги платить – когда три рубля, когда два. Сейчас попрошу его о выходе. – И он направился к двери, за которой жил бесшабашный художник.

Алехин приехал в» Большую Московскую» гостиницу к Патмосову довольный.

– Милости просим, Борис Романович, часика через три, а вы, Семен Сергеевич, сейчас!

– Превосходно! – обрадовался Пафнутьев. – Вы мне, Константин Иванович, записочку к Колчину дайте, я и пойду. Потому мне отсюда переодетым идти неловко, а в таком виде, пожалуй, в коридорные не возьмут.

– Ты, значит, сейчас отправишься, а я с Константином Ивановичем попозднее. Все?таки и мне принарядиться надо, – заметил Патмосов.