Кровавый пир

– Многи лета, батька! – дружно ответили казаки.

Степан вскочил на своего персидского иноходца. Василий занес уже ногу в стремя, когда подле него очутился вдруг Кривой.

– Атаман! Наши в Астрахань просятся. Дозволь идтить? – сказал он.

В это время Разин обернулся.

– Чего он?

– Да вот молодцы просят в Астрахань идти.

– А пускай идут! Что им тут делать, а там пожартуют! – сказал ему Стенька.

– Идите! – разрешил Василий и сел на коня. Кривой стрелою помчался к своим.

– Бежим, братцы! – закричал он издали. – Сам Степан Тимофеевич дозволил!

– Ого – го! – загоготал Дубовый. – Вали!

– Зададим жару боярам, – подхватил Пасынков, и вся ватага бегом бросилась на город.

Степан Разин ехал, окруженный отрядом с бунчуком и музыкой. По всей дороге, спеша и перегоняя друг друга, бежали стрельцы и казаки в побежденную Астрахань.

– Будут воеводе поминки! – сказал Степан. – Жив он? – спросил он у Волдыря.

– А чуточку жив, батько! – ответил Волдырь. – Был совсем живой, а как ясык подали, вдруг какой?то лайдак налети на него да копьем в пузо! Его у церковь снесли. Ну, а мы взяли его потом осторожненько, на ковре, и под раскат положили. Тамотко все. Твоего суда ждут!

Степан нахмурился:

– Эка досада какая! Я думал, целюсенький!..

Они въехали в посад. Он был совершенно пуст. Толпы из войск Стеньки Разина спешно пробегали через него и устремлялись в Пречистенские ворота.

– Ну, вы! Дорогу атаману! – закричали у ворот на них казаки, и разом расчистился широкий путь.

Они въехали в Астрахань. Навстречу Стеньке хлынула голытьба.

– Здравствуй, батюшка, Степан Тимофеевич! – раздались кругом возгласы.

– Милости просим!

– Здорово, сынки, здорово! – весело кивал на все стороны Стенька Разин. К нему подскакали Фролка и Васька Ус.

– Иди суд чинить, – коротко сказал Фролка и дружески кивнул Василию.

– Много?

– Усь много! – ответил Ус. – Заперлись в церкви, проклятые! Так мы их оттуда выталкивали. Всех у раската посадили.

– Ну, ну! А воевода жив?

– У жив!

Василий ехал рядом с Стенькою и жадно смотрел по сторонам. Везде шумели толпы. Красные жупаны казаков, лохматые чубы украинцев мешались с сермягой, с синей посконой, и тут же мелькал стрелецкий кафтан или однорядка посадского.

С криком, беспорядочной гурьбою, несмотря уже на едущего атамана, люди врывались в дома и выбегали оттуда с узлами, иконами, шкатулками.

Один рослый посадский ухватил за волосы подьячего и тащил его. Тот падал на землю и отбивался.

– Под раскат его! – кричали вокруг.

– А славно гуляют молодцы! – с удовольствием сказал Стенька и прибавил: – Ты не думай, у меня порядок строгий, все поровну поделится!

Наконец показалась площадь и собор, рядом с которым высилась колокольня.

– Батько судить приехал! – раздалось в толпе, и она разом всколыхнулась и расступилась на две стороны. Василий взглянул перед собою и увидел страшную картину.

Вся соборная паперть была залита кровью, и у входа в церковь лежал, раскинувшись, обезображенный труп. Лица его не было видно, но в откинутой руке был зажат длинный нож, весь почерневший от крови.

А у пяты высокой колокольни во всяких позах, в изодранных одеждах, а некоторые и обнаженные вовсе, лежали брошенные, с завязанными руками старики, мужчины, женщины и даже дети. Впереди всех на ковре, в дорогом кафтане и латах, лежал пожилой полный мужчина. Лицо его было смертельно бледно. Ковер под ним был смочен кровью.

– А что было тут? – спросил Стенька, останавливая коня и быстрым взглядом окидывая картину.

– А какой?то бисов сын, – ответил Фролка, – стал у двери да и ну, машет ножом и не пускает!

– Это дура, Фрол! – высунувшись из толпы, крикнул какой?то оборванец.

– И впрямь дура! – усмехнулся Стенька – А ну, братики, подымите мне воеводу!

Он медленно слез с седла и вперевалку пошел к раскату.

Двое казаков бросились к лежавшему на ковре и, быстро взяв его под руки, поставили на ноги.

Стенька медленно подошел к нему, принял от казаков, взял под мышку своей сильною рукой и с ним вместе скрылся за маленькой дверкой колокольни.

Кругом воцарилась мертвая тишина. Василий, Фрол и Васька Ус слезли с коней и все с замиранием сердца смотрели на верх колокольни.

– Вон они! – крикнул их толпы голос.

– Дурень, – ответил другой, – батько его на самый верхний венец взведет!

– Тихо идут как! Я в минуту бы…

– Небось батька, поди, несет его на руках!

– Вошли, вошли!..

На верхнем ярусе колокольни показался Стенька и с ним рядом воевода. Они стояли плечо о плечо.