– Да этого сколько угодно, только об этом и кричат.
Девушка кивнула:
– В газетах только крик. Но вот кто-то из своих может подставить Президента всерьез. И я даже не сомневаюсь, что попытается это сделать.
Старик взглянул на нее хмуро:
– Послушай, девочка, перестань ходить вокруг да около. Что предприняла лично ты? – Прокофий Климентьевич был человек проницательный и хорошо знал людей. – Ты, похоже, ввязалась в эту бойню. На чьей стороне?
Виктория решилась:
– На своей собственной.
Лицо старика окаменело:
– Ты осознаешь, что это самоубийство? Какие шаги уже сделаны?
Девушка полезла в сумочку:
– Вот фотография, снятая в день убийства, на ней Смоленцев и Липкин.
– Вижу. Это держатель партийной кассы. Думаешь, он пытался перекупить Смоленцева?
Виктория пожала плечами:
– Важно, что так считает Принцесса.
– Откуда ты знаешь?
– Я допросила ее сегодня…
Старик хмыкнул:
– Допросила Принцессу… Каково!
– Похоже, она считает, что Смоленцев получил слишком выгодное предложение, от которого нельзя отказаться, и собирался шантажировать ее и Президента. У Принцессы об этом прямо написано на лице… Она передала мне список требований Смоленцева, вот он.
Прокофий Климентьевич просмотрел список с подписью Смоленцева.
Губы его плотно сжались. Он нервно потер себе подбородок:
– Ты хоть представляешь себе, девочка, какую бомбу держишь в руках?
– Да.
– Зачем она тебе? Чего ты хочешь для себя?
– Если говорить честно, то я не хочу быть игрушкой в чужих руках. Возможно, даже – не в чистых руках. Имею я на это право? Хочу сделать свою собственную часть дела, хочу на полных правах участвовать в игре… Хочу разобраться в этом клубке. И принести на своем месте пользу.
Дед кивнул… как будто одобрительно:
– Понятно. Ты просто боец. Без страха и упрека. Увидел бой и ввязался в него. Как оцениваешь свои шансы?.. Как думаешь, быстро твою деятельность засекут?
Виктория ответила не сразу:
– Сейчас все заняты своим, на меня у большинства просто не хватит зрения. Выворачивая камни, мелких сошек не замечают. Я надеюсь, что у меня в запасе – весь завтрашний день. Разве этого мало?
– От кого Елена получила информацию о Смоленцеве?
– Думаю, от отца.
– Почему?
– Принцесса должна была вчера устроить ему аудиенцию, – девушка показала на список, – чтобы принципиально решить его вопрос.
– Вот как, – вскинул брови Прокофий. – Значит, все сходится на Кожинове?
Виктория тихо ответила:
– Да. Он информирует Президента.
– Дай мне сигареты.
Виктория безропотно подчинилась. Прокофий Климентьевич с наслаждением закурил.
Потом рассудил так:
– Не все концы сходятся. Сейчас Кожинов узурпирует следствие, чтобы придать ему сугубо уголовный характер. То есть защищает Президента.
– Я только день веду расследование.
– И у тебя есть еще один, как ты полагаешь. Тебе надо найти союзника, – Прокофий Климентьевич тут взглянул на внучку лукаво. – Что поделывает сейчас твой майор?
– Я встретила его сегодня случайно у заместителя Смоленцева… – призналась Виктория и осеклась. – Постой-ка, дедушка, а ведь он с сегодняшнего утра отстранен от дела по настоянию Кожинова.
Прокофий усмехнулся:
– Значит, он, как и ты, идет по следу. Возможно, даже на свой страх и риск. Не думаю, что Щербаков станет всерьез прикрывать его. Не та у генерала должность… Майор, скорее, сам по себе. Я его сразу понял: он из рыцарей-одиночек… Вот тебе и ответ. Попробуй обратиться к нему.
Однако у девушки были сомнения:
– А что, если он разыгрывает какую-то хитрую карту ФСБ?
– Мне представляется, Вика, что он просто пытается в первую очередь раскрыть убийство. Я бы во всяком случае на его месте так себя и вел. И тебе это на руку в твоем сегодняшнем положении. Каков твой план на завтра?
– Встретиться утром с Липкиным.
– Хорошо, – старик, увлекшись этим делом, позабыл обо всем, а самое главное – о своих недугах. – Поскольку в ближайшие дни, скорее всего, дома тебе ночевать будет опасно, то давай-ка сядем мирком, да проанализируем возможные версии. Я на данную минуту вижу шесть основных…