Симфония слов

проникнуть в каждую клетку его тела, посеяв в ней семена боли.

Она

играла

всеми оттенками своего естества, распыляя на его тело, как на холст, разноцветную краску, дабы нарисовать автопортрет.

Она

скиталась

по музею средневековых орудий для пыток, выбирая для него самые изощрённые: пыточный гроб, дробилка головы, «Колыбель Иуды».

Тёмная комната. Холодный пол. Нагое, валяющееся тело, распятое бессонницей и болью.

Трепещущее сердце нарушает остановившуюся тишину. Поселившаяся кругом усталость, которая, однако, не даёт векам сомкнуться. Огромное желание спать, соседствующее с невозможностью уснуть.

Мысли – китайская пытка каплей: они стремительно падают, принося с собой физическую боль.

Что есть истина?

Что есть страдание?

К чему такая жизнь?

Что есть истина?

Что есть страдание?

К чему такая жизнь?

Что есть истина?

«Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти».

М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита»

«К чему такая жизнь? Я предпочту смерть, Господи! Либо избавь меня от боли, либо позволь умереть!» – так говорил один несчастный, мучимый продолжительной бессонницей.

«Что есть страдание? Страдание – это свежий, чистый, горный воздух, заполняющий лёгкие писателя и помогающий ему окислять слова, превращая их в энергию текста.

Полюбить страдания – удел каждого, кто хочет созидать,» – так отвечали ему капающие мысли.

Вечные боль и бессонница; постоянные мучения; нет облегчения, нет успокоения, нет смерти – писательский ад на Земле, ведущий к раю на Небе.

Писатель – это загнанное, страдающее и съедаемое животное.

Что есть истина?

Что есть страдание?

К чему такая жизнь?

Боль. Бессонница. Вечность.

Гимнопедия

«Спальня в Арле», Винсент ван Гог

Полуоткрытое окно, приглашающее прохладу на свидание с тяжестью спёртого воздуха.

Убаюкивающее потрескивание огня, съедающего своими языками масло, сонно распластавшееся на алюминии, как на уютном диване.

Монотонный хруст снега, доносящийся из коробки, скрывающей зиму в миниатюре.

Шумный водопад, источающий то горячие, как исландские гейзеры, то холодные, как Лабрадорское течение, потоки воды.

Стареющие стулья, скрипящие и расшатанные, будто мачты корабля, потрёпанного чередой страшных штормов.

Трясущиеся от сквозняка, кашляющие, болеющие двери, скрывающие просторные комнаты с голыми, как осенние деревья, стенами.

Построившаяся в шеренгу на обработанном куске дерева немногочисленная кухонная прислуга, ожидающая распоряжений кока – повара на судне.

«Земляное яблоко», или pomme de terre, как говорят во Франции, купаясь под фонтаном воды, избавляется от следов тёмного, подземного прошлого и оставляет на белой керамике чёрные следы-кляксы, собирающиеся в причудливые узоры.

Светящаяся под потолком груша, бросающая тусклые лучи искусственного солнца.

Радостно плещущиеся и танцующие в кипящей воде мириады зелёных чаинок, ожидающие странные беловатые кубики, которые погибают, чтобы родиться вновь, ощутив себя частью древнейшего напитка.

Вторгающиеся в глубину стен змеи, несущие с собой живительную силу электронов, служащих пищей для разноцветных и светящихся мозаик, виртуозно выполненных из особого вида смальты.

Бегущие по шёлку капельки воды, увлажняющие бетонный пол.

Луна, своим фонарём освещающая повешенную рубашку, тень от которой напоминает силуэт бегущего человека.

Безмятежно качающиеся, волнуемые рябью сна лепестки лотоса, укрывающие Гипноса лёгкими простынями.

Шумно закрывающаяся дверь, своим резким щелчком, как осечка, объявляющая о начале перемирия в вечной войне отдельно взятой личности и общества.

Тишина. Спокойствие…

Умиротворение и кипучая, всюду окружающая, неистребимая жизнь, которую нужно только разглядеть, откинув прочь монокль серьёзности и привычного взгляда на мир.

Пусть разбивается это стёклышко вдребезги, освобождая глаз для чистого, творческого, счастливого взгляда на самые обыкновенные вещи! Неужели все описанные выше предметы и их тайная жизнь не найдутся в обширной коллекции благ современного человека?

О, эта коллекция переполнена; я бы посмел заявить, что уже не человек коллекционирует вещи, а совсем наоборот, это вещи коллекционируют людей, затаскивая их в специально сооружённые паноптикумы, в которых демонстрируются самые причудливые и невероятно жуткие собиратели. Итак, практически каждый имеет в своей житейской корзине указанный мною вещественный минимум.

Но вот вопрос: а много ли довольных, которые ценят этот минимум? много ли тех, кто благодаря ему был поцелован самим счастьем?