Каждый ждет встречу. Роман

– Ну что, идете? Ведь вам не следует оставаться на солнце.

С непривычки кожа у меня действительно обгорела и шелушилась багровыми пятнами, и я смущенно подумал, что в таком виде не гожусь в спутники этой девушке.

Плавали мы довольно долго и выбрались на берег вблизи моего зонтика.

– Хотите, посидим в тени? – предложил я, указывая на зонт.

– А который час?

– Поздно уже. На сегодня, пожалуй, хватит…

– В таком случае мы могли бы вместе пообедать.

Она ответила взглядом, выражавшим удивление по поводу моего бессмысленного упорства. Это снова привело меня в раздражение.

– Конечно, если это не будет вам неприятно…

Девушка на мгновенье перевела взгляд, а потом кивнула:

– Хорошо, подождите меня у выхода.

Мне пришлось довольно долго ждать ее, я даже подумал, не ускользнула ли она через какой-нибудь другой выход, но тут моя девушка появилась – спокойная, свежая, с заботливо причесанными волосами.

– В ресторан отеля, так ведь?

– Почему же в ресторан отеля?

– В кафе?

– А почему бы и нет? Меня не интересуют изысканные меню.

Она, конечно, догадалась, что я небогат. Женщины это быстро определяют.

– Послушайте, – грубовато начал я, – если вы думаете, будто обед в ресторане нашего отеля или где бы то ни было меня разорит…

– Ничего я не думаю. Просто предпочитаю съесть бутерброд и запить кружкой пива. Вам известно, что значит сохранять фигуру?

– Мне кажется, вы не очень заботились о фигуре в тот первый день…

– Именно поэтому теперь я решила проявить о ней двойную заботу.

И вот мы сидим под сенью оранжевого тента, пьем пиво и жуем бутерброды; официант сонно подпирает притолоку, засунув руки в карманы и держа белую салфетку под мышкой.

Не знаю, чего бы я еще наговорил, если бы не спохватился, что моя девушка тоже принадлежит к миру богачей. Пока мы жевали бутерброды, это совершенно у меня вылетело из головы.

– Деньги действительно многое могут дать, – сухо возразила она. – И если вас это бесит, то потому, что лишь у вас самого их нет или слишком мало.

– Откуда вам это известно?

Девушка взглянула на меня с легкой иронией.

– Наверное, вы считаете себя ужасно загадочным. А ведь вы прозрачны, как это стекло, – она небрежно щелкнула ногтем с маникюром по высокому бокалу. – Вы можете сколько угодно расхаживать по пляжу, и все равно будете выделяться на фоне этих людей. Вы не такой, как они. Вы не их породы.

– Почему вы так уверены?

– Почему! Да хотя бы потому, что вы задаете подобные вопросы. Такие вещи не объясняют, их просто чувствуют. Человека из общества за версту видно. И речь у него не такая, как у вас, и держится он иначе, и покрой костюма у него другой. Все это чувствуется, понимаете, само собой. А вот вы даже ощутить этого не в состоянии. Вы то ли анархист, то ли коммунист, попавший сюда бог знает по какому недоразумению.

– Интересно, как же вы отважились сесть за стол с таким жутким типом…

– Это ничуть не более интересно, чем вопрос, почему человек, ненавидящий богатых людей, проводит среди них целые дни.

– Любопытство, ничего более, – сказал я.

– Представьте себе, мною движет тоже чувство.

– Ну, нет, этого я представить себе не могу. Вы выше всякого любопытства. Вы невозмутима и недосягаема, как богиня с Олимпа, а те, кто копошится вокруг – всего лишь черви, не заслуживающие никакого внимания. Вы – и любопытство? О, нет, это совершенно исключено.

– Кажется, вы действительно перегрелись, – мягко заметила она.

У меня и впрямь горело все тело. В голове стоял шум, мысли путались. Наверное, я чересчур много времени пробыл на пляже.

Отодвинув стул, девушка поднялась.

– Мне пора.

– Я вас провожу.

– Не нужно, это ни к чему. Мне совсем рядом.

Это было сказано сухо, не допускающим возражений голосом.

– А завтра… мы увидимся?

– Не вижу смысла.

– Тогда без смысла – просто из любопытства. Завтра в пять?

– Возвращайтесь-ка вы лучше к себе, – губы девушки чуть тронула улыбка. – Похоже, вас по-настоящему напекло.

И она ушла.

«Возвращайтесь лучше к себе… возвращайтесь…» Ее негромкий ироничный голос неумолчно звучал у меня в ушах на протяжении всей обратной дороги. Эта особа считает себя очень остроумной и думает, что может относиться к окружающим как к умственно отсталым детям.

Я вышел наружу, но летнее солнце словно растеряло все свое тепло, меня колотило все сильнее. «Надо действительно возвращаться», – смутно подумал я, пытаясь побороть дрожь.

Я кое-как добрался до гостиницы, навалил на кровать все, чем можно было укрыться, и лег. Через некоторое время озноб прекратился, сменившись сухим жаром. В голове все перемешалось, оглушительный гул не давал привести в порядок мысли, и я упорно пытался расставить их по местам, а главное – отыскать что-то очень важное, затерявшееся в этом хаосе. Оно было где-то здесь и в то же время ускользало, сливалось с другими образами и растворялось в них; только время от времени в навязчивом калейдоскопе всплывали чьи-то насмешливые карие глаза и слышался мягкий спокойный голос:

– Встретиться с вами?.. Вы больны…