Последняя вечность войны

Когда Василий открыл глаза, уже совсем рассвело, и первое, что он увидел было морщинистое лицо склонившейся над ним старухи в старомодной шляпке с пером. Он не испугался – старуха показалась ему знакомой. Она неуверенно коснулась сухими пальцами его щеки и что-то пробормотала по-немецки. Ну конечно! Это же была та самая старуха, которую Симанин, Петров и старшина Матвеев повстречали тогда в лесу! Слёзы снова заструились из глаз Василия – было ощущение, словно он повстречал свою старенькую учительницу или кого-то ещё из той, другой жизни.

– Здрасьте… – попытался улыбнуться Симанин, но губы не слушались, а слёзы всё текли и текли.

Старуха сказала ещё что-то непонятное, а потом поднялась и торопливо, почти бегом, ушла. «Ну вот…» – подумал Симанин, – «Всё как и в тот раз.»

Василий понемногу пришёл в себя и попытался сесть. Это ему удалось. Было утро, но довольно пасмурное. По небу плыли бесконечные серые тучи. Вокруг по-прежнему было то самое старое кладбище. Только неподалёку возвышлась груда камней с торчащими из неё обломками стен – видать, тот немецкий офицер основательно тогда расстрелял каменный склеп панцерфаустами. Вокруг было тихо. Ни грузовика, ни легковой машины на кладбищенской аллее уже не было. Василий прислушался. Появившаяся на мгновение мысль, что фашисты всё ещё где-то тут практически сразу улетучилась. Сколько времени он провёл в этой гробнице? Василий потрогал щетину на щеках – волосы уже даже не кололись, а были мягкими. «Борода, что ли, успела вырасти?» – изумился он.

Сил встать на ноги не было, поэтому Симанин поднялся на четвереньки и вернулся к округлому отверстию в земле, откуда он вылез ночью. Туннель исчезал в темноте. В склепе внизу было тихо.

– Эй, ты! Фриц, что ли… – окликнул Василий немецкого солдата, – Вылезай! Сможешь сам?

Никто ему не ответил. Живот сводило от голода, и Симанин непроизвольно сорвал чуть-чуть травы и засунул в рот. Почему-то вспомнился салат в школьной столовой…

Он решил сначала немного отдохнуть, а потом спуститься вниз и вытащить немца. Однако не прошло и десяти минут, как до Симанина донёсся шум мотора. Машина! Неужели немцы? Старуха привела?! Он встрепенулся и уже хотел было ползком укрыться за руинами склепа, как на кладбищенской аллее появился серо-зелёный джип «Виллис» – советскую униформу на водителе и пассажире Василий узнал сразу. Наши! Машина остановилась неподалёку, и Симанин остался полулежать на траве разглядывая приближавшегося к нему советского офицера в пыльной форме. Тем временем шофёр помогал выбираться с заднего сиденья джипа той самой немецкой старухе в старомодной шляпке с пером.

– Не наврала бабка, – громко сказал офицер, – Кажется, и правда, наш…

Шофер поставил старуху на землю, и та, поправив шляпку, тут же пошла прочь, несколько раз оглянувшись, прежде чем исчезнуть за могилами.

– Что с тобой, солдат? – участливо спросил офицер, – Ранен?

Симанин расслабленно вздохнул.

– Да нет, вроде… – сказал он, – Пить только очень хочется… И есть.

Василий тут же получил полную флягу с водой, из которой он сразу же начал жадно пить.

– Еды у нас с собой нет… Поедешь с нами – там накормим. А что случилось-то? – офицер пристально посмотрел на Василия, – Ты кто? Документы есть?

– Рядовой Симанин! Товарищ капитан… – несколько неуверенно начал Симанин, – Мы в патруле были… Трое нас… Старшина Матвеев был за старшего… Нарвались на немецкую засаду… Старшину сразу убило, а мы с Петровым на кладбище укрылись. А там – немцы. Много. Петров ранен был… Он меня отправил… Я в склепе спрятался, потому что немцы вокруг были…

Капитан и подошедший шофёр молча слушали.

– А потом в тот склеп немцы начали золото складывать. Там грузовик стоял… Такие большие слитки, длинные…

– Золото, говоришь? – переспросил капитан.

– Да, – кивнул Симанин, – много слитков – целый гроб заполнили. Я там среди гробов прятался – они меня не видели… А потом немецкий офицер, он там всем руководил, выстрелил в солдата, который укладывал слитки, а склеп взорвали. Тот раненый солдат и я остались там, в могиле…

– Как же вы выбрались? – спросил капитан.

– Только я пока выбрался… – сказал Симанин, – У немца лопатка сапёрная была, мы с ним туннель наружу и прорыли.

Капитан удивлённо приподнял брови:

– Да… Бывает же… А немец-то где?

– Там, – Симанин кивнул на дыру в земле, – Он ранен. Не смог сам выбраться. Трудно ему…

– И золото там? – капитан внимательно рассматривал перепачканную форму Симанина.

Тот только кивнул.

– Ладно, – сказал капитан, – Сейчас разберёмся. Дмитриев! Подгони машину поближе. Там верёвка есть – привяжи к бамперу; и фонарь приготовь.

– Есть, товарищ капитан! – и шофёр побежал к джипу…

– …А то мы тут мимо ехали, – сказал офицер Симанину, – А на дорогу бабка немецкая выскакивает, прямо чуть не под колёса. Говорит, что раненый русский где-то лежит, и дорогу показать хочет. Вот и приехали… Ну что, Дмитриев, есть фонарь?

Шофёр подогнал машину к самому входу в туннель и, привязав один конец верёвки к бамперу, другой забросил в тёмный провал в земле.

– Спустись – проверь, – приказал капитан.

Шофёр склонился над отверстием.

– Ох и воняет же оттуда… – пробормотал он.

– А ты думал, – отозвался капитан, – Могила всё-таки…

Около минуты Дмитриев светил фонарём в туннель что-то там разглядывая, а потом вздохнул и спросил:

– Автомат брать?

Капитан вопросительно посмотрел на Симанина.

– Там только немец тот раненый, – ответил тот, – И он, вроде, без оружия был… А так – только гробы и пыль…

– Эх… – сказал шофёр и, придерживаясь за верёвку, полез ногами вперёд в туннель.

Некоторое время слышалось кряхтение сползающего вниз Дмитриева, а потом из глубины донёсся его бодрый голос:

– На месте, товарищ капитан! Тут прямо как подвал, довольно просторно… Есть фриц – на полу сидит…

– Что там с этим немцем? – капитан наклонился над отверстием в земле, – Обвяжи его верёвкой, и попробуем вытащить…

– Обвязать-то я могу… – почему-то неуверенно отозвался Дмитриев, – Только смысл какой?

Капитан недоумевающе переглянулся с Симаниным.

– Он же мёртвый, немец-то, – продолжал снизу шофёр, – Весь зелёный и вздулся уже – не сегодня завтра потечёт…

– Чего? – переспросил капитан.

– Да он уж не меньше недели тут пролежал… А то и больше… – голос Дмитриева стал звучать глуше, видимо, он прошёл глубже в склеп, удалившись от туннеля.

– Как… мёртвый? – оторопевший Симанин на четвереньках подполз поближе к дыре, – Он же сегодня ночью помогал мне тоннель рыть!

– У него дырка в сердце, – отозвался снизу Дмитриев, – С такой и полминуты не живут.