Струны судьбы

Мощная энергетика общения и взаимодействия не умещалась на квартирах и неизбежно вытекала на улицы. Мы были полны идей, эмоций, стремлений, и эти вечера не могли быть ограничены четырьмя стенами. После просмотра клипов и бесконечных разговоров о музыке, мы выходили на улицу, где продолжали этот бесконечный поток энергии, разговаривая, шутя, споря и иногда просто молча наслаждаясь компанией друг друга. Каждый новый выход на улицу становился маленьким приключением, местом для самовыражения, где музыка и наши переживания становились частью каждого шага. Мы слушали новые песни, создавали собственные ритмы и даже начали устраивать свои мини-«концерты» – гитара и голос на фоне ночных огней города, со звуками, которые казались нам такими настоящими, такими живыми. Никто не боялся быть собой, и мы не скрывали, что для нас эти моменты были важнее всего остального. Музыка, общение и улица – это стало нашими стихиями, в которых мы жили и развивались. И несмотря на то, что многие из нас не могли до конца осознать, что все это значит, для нас это было нечто большее, чем просто времяпрепровождение. Это был способ почувствовать себя частью чего-то гораздо большего, чем мы сами.

Интерес к учебе пропадал на глазах. Мы уже не могли сосредоточиться на школьных заданиях, когда вокруг был такой бурлящий мир, наполненный энергией, открытиями и бесконечными разговорами о музыке. Каждое новое открытие – будь то кассета с альбомом, новый клип или обсуждение песни – казалось более важным, чем контрольные и домашние задания. Мы начали искать выходы на улицу, обсуждать то, что было для нас действительно значимым, и учеба всё чаще оказывалась на последнем плане. Школьные стены стали казаться тесными, а учителя – далёкими. Когда звуки музыки могли вознести тебя в другое измерение, а вечерние встречи с друзьями наполняли жизнью и смыслом, даже самые важные предметы не казались такими неотложными. В классе я часто сидел, отвлечённый мыслями о том, что буду делать после уроков. Учёба стала скучной, в какой-то момент абсолютно лишённой значения, потому что мир за пределами школьных стен оказался намного ярче и интереснее. Успеваемость и оценки таяли на глазах. Мои мысли постоянно блуждали в сторону всего того, что было важнее учёбы. Задания, которые раньше не вызывали особых трудностей, теперь казались неважными. Я все реже обращал внимание на дневник, всё чаще не сдавал домашку или выполнял её спустя рукава. Преподаватели замечали перемены, но что могли они сделать? Мой внутренний мир был полностью поглощён другими интересами, и ничто не могло вернуть меня к привычному ритму учебы. В какой-то момент мне стало всё равно, что скажет учитель, потому что в моей голове были другие мысли и мечты. С каждым днём я всё больше погружался в этот новый мир, где цифры в дневнике уже не имели значения. Важным было то, что происходило в реальной жизни, так как учёба была для меня частью устаревших правил.

Внутри меня и Кости началась борьба. Чвствовал, как всё внутри протестует против того, что происходит в классе. Мы делали всё на показуху, без желания, лишь бы быстрее вырваться на улицу, где ощущение свободы было гораздо сильнее. Каждое задание казалось лишь обузой, преградой на пути к тому, что для нас было важнее. Мы сидели за партами, глядя в окна, с мыслями о том, как быстро закончится урок, и мы снова окажемся на улице, в этом живом, бурлящем мире, который намного больше тянул. Учеба перестала быть для меня смыслом. В голове всё чаще мелькали мысли о том, как бы уйти с этого места, как бы быстрее вырваться из этой рутинной жизни и оказаться в окружении людей, которые разделяют мои переживания. Всё казалось ненастоящим, словно я был лишним в этой системе, а настоящая жизнь была там, за пределами школы. Так происходило со всеми, потому что режим СССР полностью исчез к 97 году. Мы жили в мире перемен, в котором старые нормы и правила уже не работали. В школах больше не было того железного порядка, что существовал ранее. Наши учителя и родители не успевали адаптироваться к новым условиям, а мы, подростки, искали новые способы самовыражения и пути к свободе. Мы уже не верили в ценности, которые были важны для старшего поколения, и стали искать своё место в новой реальности. Этот переходный период был временем, когда всё стало зыбким. Привычные рамки и авторитеты рушились, а мы начали строить свой мир, свободный от тех ограничений, которые ещё недавно казались незыблемыми. Школа, учёба, оценки – всё это стало казаться ненастоящим, почти чуждым. Мы уже не воспринимали это как часть своей жизни. Наши интересы и приоритеты менялись, и многие из нас стали искать что-то большее, чем просто выполнение школьных обязанностей. Вместо того чтобы собираться большими компаниями, люди начали общаться более узкими группами. Прежняя хаотичность и бесконечные драки, которые были частью уличной жизни в 90-е, постепенно уступили место новым формам общения. Люди начали объединяться по схожим увлечениям: музыка, кино, спорт, или просто желание найти единомышленников. Все эти группы стали гораздо более закрытыми и целеустремлёнными. Каждый искал свою нишу, где мог бы быть собой, а не просто частью шумной толпы. Мы перестали ходить на дворовые тусовки без смысла, вместо этого стали искать людей, с которыми можно было бы обсудить что-то важное или просто поделиться своим миром. Прежняя непредсказуемость дворовых компаний исчезла, уступив место новым формулам общения, которые отражали изменившийся взгляд на жизнь и общество.

Глава 1.6 Гитарные вечера

Время перемен пропитало нас насквозь и несло потоком за собой. Мы не могли избежать этого, и даже если кто-то пытался сопротивляться, всё равно оказывался втянут в этот бесконечный поток изменений. Каждое новое утро приносило что-то невообразимо новое: новые правила, новые отношения, новые приоритеты. Все мы чувствовали, как этот вихрь захватывает нас, и, несмотря на страх перед неизвестностью, мы все равно двигались вперёд, стремясь понять, что же нас ждёт в этом мире, который так быстро менялся. Мы стали частью этого процесса, чувствуя себя одновременно потерянными и оживлёнными, сбившимися с пути, но в то же время не способными остановиться. Время перемен не просто окружало нас – оно стало частью нас самих. Мы искали новые ориентиры, новые смыслы, и, хотя порой всё казалось смутным и неопределённым, мы всё равно шли вперёд, не зная точно, что нас ждёт за поворотом. Один из таких привёл нас с Костей на квартирник, где пацаны учили друг друга игре на гитаре под современные песни. Это было место, где не было ни старых правил, ни ограничений. Все, кто собирался здесь, были свободными от школьных и социальных рамок, поглощенные музыкой и взаимным обучением. Мы сидели на полу, с гитарой в руках, пытались освоить аккорды и фразы, которые звучали в песнях, что стали саундтреками нашего времени. Все эти песни казались такими живыми, такими близкими, что в них можно было почувствовать не просто музыку, но и всю атмосферу перемен. Не было учителей, не было никого, кто бы давал строгие указания. Каждый учил другого, каждый искал свой путь в этом мире звуков, и даже если у кого-то не получалось, все поддерживали друг друга. Это было невероятное ощущение – вместе создавать что-то, что не укладывалось в рамки школьных уроков, что приносило ощущение настоящей свободы и независимости. Учёба схватывалась на лету. Знания словно витали в воздухе, передаваясь от одного к другому без слов, только через музыку и движения рук. Каждый аккорд, каждый перебор был впитан с жадностью, как что-то давно искомое. Через месяц я уже уверенно держал гитару и мог играть простые композиции. Это было как волшебство. Этот опыт перевернул мой мир, показав, как быстро можно научиться тому, что действительно увлекает, если рядом есть единомышленники и искренний интерес.

Во дворе каждый сам подбирал аккорды к современным песням, словно соревнуясь, кто точнее передаст звучание оригинала. Это было своего рода негласное творчество, где не существовало правил – только слух, терпение и желание добиться результата. У каждого была своя тетрадь, испещрённая записями табулатур, текстами песен и зарисовками, которые отражали дух того времени. Эти тетради были чем-то вроде музыкального дневника. Мы делились ими друг с другом, обсуждали, кто как играет, предлагали свои варианты аккордов. Для нас это было больше, чем просто увлечение: в этих мелодиях и аккордах мы искали себя, своё место в стремительно меняющемся мире. Каждый новый удачный подбор аккордов становился маленькой победой, а песни – нашим языком, на котором мы говорили друг с другом.

Конкуренция давала мощный толчок. Каждый старался сыграть лучше, точнее, быстрее, чем остальные. Это не было враждой – скорее, дружеским вызовом, который мотивировал нас развиваться. Мы подхватывали идеи друг друга, искали новые мелодии, стремились удивить друзей свежим подбором аккордов или неожиданным поворотом в знакомой песне. Каждый успех другого подстёгивал ещё больше. Если кто-то находил идеальные аккорды для популярной песни, остальные тут же стремились их выучить, улучшить или предложить свою версию. Эта атмосфера здорового соперничества превращала дворовые встречи в настоящий творческий процесс, где мы, сами того не осознавая, становились лучше с каждым днём. Гитара захватывала собой целиком и полностью. Стоило взять её в руки, как всё остальное отходило на второй план. Каждый аккорд, каждая мелодия словно открывали дверь в другой мир – мир звуков, эмоций и бесконечных возможностей. Это был особый язык, на котором хотелось говорить постоянно. Музыка, рождающаяся из-под пальцев, давала ощущение свободы, силы и чего-то совершенно нового, что я ещё не мог до конца осознать, но уже чувствовал каждой клеткой. В этой обстановке я стал удивительно общительным и разнонаправленным. Гитара словно открыла во мне новую грань. Мне удавалось легко заводить разговоры с разными людьми, будь то сверстники или старшие ребята. Общение перестало быть трудностью – оно стало естественным, как дыхание. Каждый новый человек был для меня источником идей и вдохновения. В одном я находил музыкальные вкусы, в другом – интересные истории, в третьем – уроки игры на гитаре или необычные взгляды на жизнь. Этот круг общения расширялся с невероятной скоростью, и я с удовольствием погружался в него, чувствуя, как меняюсь сам. Она сделала меня гибким, открытым к разным направлениям и людям. Я начал интересоваться не только гитарой, но и всем, что меня окружало, – от новых трендов в музыке до жизненных историй моих друзей.

Меня поражала взаимопомощь пацанов. Казалось, что в этом дворовом братстве не существовало понятий "моё" или "твоё" – был только общий интерес и стремление друг друга поддерживать. Если у кого-то не было инструмента, остальные тут же предлагали свою помощь.

– Бери мою гитару на неделю, научишься играть, – спокойно говорил один из ребят, протягивая свой инструмент, словно это была самая обычная вещь.

Эти жесты искренней поддержки создавали невероятное ощущение единства. Мы не просто играли музыку – мы учились делиться и помогать друг другу. Каждый понимал: чем больше мы будем поддерживать друг друга, тем быстрее достигнем своих целей. Эта атмосфера взаимной помощи и доверия вдохновляла меня. В те моменты я понял, что сила не только в личных способностях, но и в том, чтобы быть рядом с теми, кто готов поддержать тебя в нужный момент. Парадоксом данного факта было то, что, несмотря на наше разнообразие интересов, многие из нас начали объединяться в рок-группы, которые стремительно набирали популярность. Эти коллективы становились чем-то большим, чем просто увлечением – они были символом свободы, творческой энергии и стремления выразить себя. Рок-культура, с её бунтарским духом и мощной энергетикой, словно нашла отклик в наших сердцах. Даже те, кто раньше не интересовался музыкой, начинали пробовать себя в роли басистов, барабанщиков или вокалистов. Это было время, когда каждый мог найти своё место в группе, почувствовать себя частью чего-то большого. Для меня это явление выглядело как новый виток того самого дворового братства, но уже в музыкальном формате. Вместо дворовых посиделок – репетиции в гаражах. Вместо футбола или простого общения – совместные попытки создать то, что было отражением нашего времени и внутреннего состояния.

Я ходил на точки репетиций и внимательно наблюдал за тем, как работают рок-группы. Их драйв, энергия и громкие аккорды захватывали, но в глубине души я чувствовал, что это не моё. В то время, когда большинство ребят писали бунтарские тексты, вдохновляясь Цоем и духом свободы, я пытался выразить свои чувства иначе. Мои тексты вращались вокруг любви, искренности и личных переживаний. Мне хотелось говорить о том, что волновало сердце, а не бросать вызов обществу или системе. Пробовал делиться своими мыслями с ребятами, но эти темы казались им слишком мягкими, слишком далекими от рок-формата. Эта несовместимость становилась всё более очевидной. Поэтому дома, в тишине и уединении, постоянно экспериментировал и искал свой путь. Каждый вечер превращался в творческую лабораторию, в которой строки рождались из моих собственных переживаний, мечтаний и стремления понять чувства, которые волновали меня в то время. Часами сидел, подбирая слова, которые могли бы выразить тонкость моих эмоций. Затем брал в руки гитару и пытался найти ту самую мелодию, которая идеально бы подчёркивала смысл написанного. Музыка и текст соединялись в нечто цельное, создавая песни, которые были отражением моего внутреннего мира. Эти попытки стали для меня своего рода убежищем, так как мои песни были личными, интимными и о том, что действительно было важно для меня.

Костя, как и я, не поддерживал рок-формат. Его взгляды на музыку были ближе к моим, поэтому именно ему я первым делился своими свежими текстами и мелодиями.

– Слушай, что скажешь? – спрашивал я, беря в руки гитару и готовясь исполнить очередную песню.

Он внимательно слушал, иногда подбадривал, а иногда говорил прямо:

– Здесь неплохо, но вот это место можно доработать.

Его честность и поддержка вдохновляли. Мы вместе обсуждали идеи, пробовали разные подходы. Костя всегда находил правильные слова, чтобы направить меня, но при этом не убить желание творить.

Эти моменты стали для нас чем-то большим, чем просто обмен мнениями о музыке. Это было настоящее товарищество, основанное на взаимопонимании и общей любви к творчеству. Наша дружба постепенно превратилась в нечто большее, чем просто общение. Мы стали партнерами в творчестве, и это стало основой для взаимного уважения. Каждый из нас был уникален в своих взглядах и подходах, но вместе мы создавали нечто большее, чем просто совместные песни или идеи. Костя перестал быть просто другом, а стал неотъемлемой частью моего творческого процесса. Мы начали помогать друг другу не только в музыке, но и в жизни. Его советы, его умение слушать и критиковать были для меня ценным источником роста. Мы доверяли друг другу, и это доверие стало залогом нашей крепкой дружбы и совместного успеха. Вместо того чтобы тянуться в разные стороны, мы с Костей стали двигаться в одном направлении, каждый по своему пути, но с пониманием, что мы оба стремимся к чему-то большему. Наша активность была запредельной. Мы не просто общались и проводили время, мы поглощали всё, что было вокруг, и превращали это в идеи, проекты и действия. Каждый день был наполнен новыми мыслями, обсуждениями и планами. Даже в моменты, когда казалось, что времени нет, мы всё равно находили способы сделать что-то значимое – будь то в перерывах между учёбой или в поздние часы. Мы не могли остановиться. Наши головы были полны идей, которые требовали реализации. Иногда мы собирались, обсуждали, что ещё можно сделать, как что-то улучшить, как двинуться дальше. Это был настоящий поток, в котором не было места для усталости или сомнений. Мы знали, что если сейчас не реализуем свои идеи, то они уйдут, и мы потеряем момент. Поэтому, даже не осознавая, мы раздвигали границы возможного, строя что-то гораздо большее, чем просто очередную затею.

Глава 1.7 Встреча с Анной

В этом потоке смысла и направлений в одной из компаний мне встретилась взглядом она – её звали Аня. Всё вокруг словно затмилось, и мир стал как-то резче и ярче, когда я увидел её. Она была немного загадочной, с лёгкой улыбкой, которая, казалось, скрывала что-то важное. В тот момент никто из нас не понимал, что эта встреча станет отправной точкой для чего-то большего, чего-то, что изменит взгляды на многие вещи.

Мой переходный возраст был временем, когда мир вокруг меня был полон противоречий и поисков. Я стоял на грани между детством и взрослостью, и каждый день ощущал, как меня тянет в разные стороны. Эмоции переполняли, чувства были острыми, а решения – не всегда осознанными, всё казалось неопределённым и смутным. Состояние постоянной борьбы с собой и окружающим миром было обыденным. С одной стороны, чувствовал себя частью привычной среды, где всё было понятно и знакомо, а с другой – тянуло к чему-то новому, чуждому, чему-то, что не мог объяснить словами. Все эти внутренние противоречия и переживания оставляли след на моём поведении и решениях. Каждый шаг в этот период был как маленькая победа или поражение. Мой переходный возраст был временем экспериментов, неуверенности и, одновременно, глубокой уверенности, что именно через все эти испытания смогу найти свой путь.

Напротив неё, рядом с ней, я начинал меняться. В её присутствии мир становился как будто более ясным, а я – более спокойным и уверенным. Она как-то невидимо уравновешивала мою внутреннюю бурю, и с каждым разговором, взглядом, моментом общения чувствовал, как всё начинает приобретать форму, даже если это было не сразу очевидно. Это было как тихое принятие всего того, что происходило вокруг, как будто рядом с ней мои противоречия вдруг становились не такими важными. В её простоте и искренности было нечто, что давало силы двигаться вперёд, искать, а не бежать. Всё, что происходило, было как-то естественно, без лишней суеты, как бы давая понять, что есть место для роста, и что в поисках себя можно быть не одиноким. Я растворялся в ней. В её присутствии все внешние шумы и заботы исчезали, и мир как будто становился только её и моим. Взгляды, слова, тихие моменты – всё это впитывалось в меня, наполняя мою жизнь новым смыслом. Она стала как магнит, притягивающий меня. Каждая встреча с ней была как глоток воздуха в момент, когда я задыхаюсь от множества вопросов и сомнений. Каждая линия её губ, контуры лица, движения рук – всё это было мне знакомо, хотя впервые встретился только недавно. Это ощущение было настолько сильным, что я не мог его игнорировать. Каждое её движение, каждый взгляд был как часть чего-то большего – частью меня. Это было чувство, которое не требовало слов, не нуждалось в объяснениях. Всё как будто сложилось само собой, и она была тем элементом, который давно должен был появиться. Не было нужды в логике, не было пространства для вопросов. Всё было просто – она была рядом, и этого было достаточно. Встреча была определена судьбой. Это ощущение не покидало меня, как будто все события, все пути, которые я прошёл, вели меня к ней. Мы словно пересеклись в нужный момент, когда каждый шаг, каждое решение вела к этой встрече, даже если тогда я не осознавал всей её значимости. Всё, что происходило до этого, становилось частью некой неизбежной цепочки, приводящей нас друг к другу. Не было случайностей. Всё было как будто написано заранее. И вот, всё стало на свои места. Мы были как две половинки, которые нашли друг друга, и это ощущение было не просто внутренним пониманием, это было осознание, что наша встреча была предначертана.

Мы были разные и в то же время одним целым. Она была другим миром, с которым я чувствовал себя тесно связанным, но который при этом оставался загадкой. Наши различия не создавали барьеров, а, наоборот, объединяли нас, как две противоположности, которые вместе создают гармонию и дополняли друг друга, и каждое наше различие становилось мостом, через который мы могли понимать друг друга всё глубже. В её присутствии я чувствовал себя полноценным, как будто нашёл что-то, что давно искал, даже если сам этого не осознавал. Мы не стремились стать одинаковыми, но в нашей разности находили баланс. Это было не просто единение двух людей, это было ощущение того, что с ней – неразделимая часть чего-то большего, чего-то, что существует только в этом моменте, когда мы вместе. В этом состоянии хотелось посвящать ей песни одну за другой. Каждая мелодия, каждый аккорд, каждое слово звучали как выражение тех чувств, которые переполняли меня, но которые не мог передать обычными словами. Музыка стала моим языком, а она – моим вдохновением. Каждый день был как новая нота, в которой я старался уловить всё, что она значила для меня. Писал для неё, но не ради признания или славы – это было единственным способом выразить то, что невозможно было сказать в разговорах. Каждая песня становилась частью её, частью нашего мира, того, что мы создавали вместе, несмотря на все внешние различия.

Поймав это состояние, начинал подбирать аккорды к песням без инструмента, ведь учёба в музыкальном кружке не прошла бесследно. За три года у меня сформировался абсолютный слух, который теперь работал как внутренний компас, позволяя слышать мелодии и гармонии даже без физического инструмента. Мог улавливать каждый тон и ноту в своей голове и подбирать их, как будто музыка уже была у меня внутри, готовая выйти наружу. Это было удивительное ощущение – не просто услышать аккорд, а почувствовать его в глубине души, как если бы музыка сама нашла меня. Теперь каждый новый аккорд и мелодия рождались в моей голове. Всё происходило мгновенно, как если бы музыкальный поток был частью моей природы.  Главной моей музой была она – маленькая девочка в бандане и футболке с фотографией Цоя. В её образе была вся яркость и дерзость времени, когда люди искали свои пути и не боялись быть собой. Ее футболка стала для меня символом надежды и поиска, а бандана – атрибутом тех, кто не боится идти против течения. Её энергия и её взгляд на мир вдохновляли меня. Каждое её движение было как откровение, которое я пытался понять и перенести в свою жизнь. Она стала тем источником вдохновения, который наполнил мои мысли искренностью, свободой и теми чувствами, которые так долго искал. С ней я начал воспринимать мир по-другому, находя смысл в простых, но глубоких моментах.

Уезжая на лето в разные лагеря, она проводила время, погружаясь в новые впечатления и события, а я отправлялся к бабушке в СКО, в Петропавловск. Несмотря на километры, разделявшие нас, мы чувствовали друг друга на расстоянии. Каждое наше расставание не разрывало нас, а наоборот, усиливало ощущение близости, как будто мы были рядом. Письма, звонки, редкие встречи – всё это становилось мостами, которые продолжали соединять нас, несмотря на время и расстояние. Мы продолжали понимать друг друга, даже не говоря слов, а это было удивительное ощущение, которое давало мне уверенность в том, что между нами существует что-то особенное и настоящее. В эти моменты песни писались тетрадями, а не штучно. Каждая строчка была важной, каждый аккорд – значимым. Я искал нужные слова, словно они сами собой выходили из глубины сердца. Это были не просто песни, а настоящие признания, которые я записывал с такой страстью, как если бы каждое слово было отражением моих чувств и мыслей о ней. В них не было ни фальши, ни простых рифм. Каждая песня была откровением, которым я делился с миром, хотя и боялся, что она так и останется только в этих тетрадях.

По возвращению осенью домой, я с нетерпением показывал ей свои творения. Это было не просто творчество – это было мое признание, моя открытая душа. Я воспринимал её как ребенка, хотя на самом деле она была младше меня всего на год. Но в ней было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя старше, мудрее, как будто я был тем, кто должен её защищать и заботиться о ней. Возможно, это было из-за её наивности, искренности и светлого взгляда на мир, которые так ценил. Наши отношения развивались и трансформировались, как и само время. С каждым днём я ощущал, как мы становимся ближе, но одновременно между нами возникали новые слои, новые понимания и переживания. Мы не были теми, кем были раньше, но именно это и делало нас такими важными друг для друга. Каждая встреча, каждый разговор приносил что-то новое, и, несмотря на все изменения, мы оставались в той уникальной связи, которая нас связывала. Время нас изменяло, но не разрывало, а наоборот, помогало расти, взрослея вместе, независимо от того, как мы менялись

Глава 1.8 Сам себе аранжировщик

1998 год стал для меня временем глубоких внутренних размышлений. До этого момента я лишь шел по течению, следуя за обстоятельствами, не задавая себе вопросов о том, что для меня действительно важно. Этот год был временем перемен для всей страны. Экономический кризис разрушал привычные устои, заставляя людей переосмысливать свои ценности. Для меня же кризис стал не только внешним, но и внутренним. Мои родители видели моё будущее иначе. Они мечтали о стабильности, которой сами никогда не имели. Мне же казалось, что стабильность – это ловушка, лишающая человека свободы. Я всё больше отдалялся от их понимания жизни. Разговоры о том, чтобы найти "нормальную" профессию, становились всё напряжённее.

Именно тогда уже начал задумываться о приоритетах. Что для меня важнее – соответствовать ожиданиям других или идти своим путём? Этот вопрос преследовал меня долго, заставляя выбирать между комфортом и внутренней свободой. Понял, что нельзя жить чужими мечтами. Только следуя за своим внутренним голосом, можно обрести гармонию с собой и почувствовать, что живёшь по-настоящему. Стало очевидно, что писать в тетрадь – не вариант. Всё, что создавалось ранее, казалось незначительным и размытым. Хотелось большего – чтобы музыка и слова обрели реальную форму, чтобы их услышали и прочувствовали. Бумага ограничивала возможности, превращая мелодии в безжизненные символы, понятные только их автору. Это стало переломным моментом: важным было не только создавать, но и делиться своим творчеством. Именно тогда появились задумки о записи музыки, о том, как произведения могут существовать вне тетради и воображения. Этот шаг потребовал освоения новых знаний и умений. Техника записи, работа с инструментами, обработка звука – всё это открыло совершенно новый мир. Чем больше открывалось, тем яснее становилось, что это путь, достойный усилий и преодоления трудностей. Маленький город и отсутствие музыкальной индустрии в конце 90-х только усложняли путь. Интернета не было, и найти нужную информацию или специалистов было крайне сложно. Никаких онлайн-курсов, форумов или обучающих видео – всё приходилось узнавать через личные знакомства или сарафанное радио. Любая полезная книга или статья становились настоящей находкой, а поездка в крупный город за новым опытом – событием, требующим времени и денег. Поиск специалистов, связанных со звуком, напоминал игру в квест. Каждая рекомендация или случайный контакт могли стать шагом вперёд, но нередко приводили в тупик. Это время требовало терпения, настойчивости и веры в то, что всё получится, несмотря на обстоятельства. Отсутствие интернета только добавляло изоляции, но вместе с тем заставляло больше ценить каждую возможность и каждый найденный ресурс.

Стало ясно, что нужно накапливать знания и опыт, которые пригодятся в будущем. Каждый день становился своего рода инвестицией в то, что однажды начнёт приносить плоды. Мир вокруг казался ограниченным, но это не останавливало: даже в самых простых вещах можно было найти уроки и идеи для роста. С возрастом ожидались новые возможности – самостоятельность, свобода действий. Это осознание давало мотивацию. Необходимо было учиться всему: от технических аспектов музыки до понимания того, как работать с людьми, организовывать процессы и ставить перед собой цели. Понимание, что время до совершеннолетия – это подготовительный этап, помогало справляться с разочарованиями. Если что-то не получалось сейчас, это воспринималось не как поражение, а как шаг на пути к большему. Формировалась привычка мыслить стратегически: каждый навык, каждое знание могло стать решающим в будущем. Тогда ещё не было уверенности, что всё получится, но была вера в то, что труд и упорство однажды обязательно приведут к успеху.

В октябре 98-го жизнь свела меня через знакомых со студией «Звезда», где молодые исполнители писали свои песни и исполняли их на различных праздниках города. Это было первое реальное знакомство с миром профессиональной музыки, хоть и в его молодёжной, любительской форме. Студия не отличалась от других в городе, но там чувствовалась энергия, которой не хватало в обычных музыкальных кружках. Исполнители, как и я, были полны энтузиазма и желанием творить, несмотря на ограниченные ресурсы. Скорее это был кружок при филармонии, где молодые таланты собирались, чтобы творить и искать свою нишу в музыке. К этому кружку были прикреплены аранжировщики, которые помогали создавать профессиональные аранжировки для песен, но за это просили немалые деньги. Стоимость работы аранжировщика составляла около 2500 рублей – сумма, которая в то время была значительной, особенно если учесть, что средняя зарплата по городу не превышала 8000 рублей в месяц. Это становилось серьёзной преградой для большинства молодых исполнителей, ведь многие из нас, несмотря на талант, не могли позволить себе такие расходы. Тем не менее, именно эта ситуация давала понимание, что для того, чтобы добиваться чего-то в музыке, нужно не только создавать, но и уметь находить ресурсы.

Мне было с ними не по пути, так как они предложили мне самому искать спонсоров для оплаты моих аранжировок. Валерий Чигинцев, руководитель этого кружка, пояснил, что сам работает по такой системе: это бизнес, и в нём никто не будет платить за чужие мечты. Спонсоры, по его мнению, – это тот механизм, который должен обеспечивать рост карьеры молодого исполнителя. Однако для меня это было неудобно и чуждо. Эта ситуация поставила меня перед выбором: либо продолжать работать в рамках системы, которая по сути ставила меня в зависимость от внешних факторов, либо искать свой путь, независимый от тех, кто диктует условия. Я понял, что такой подход к творчеству не совсем мой, и что настоящая свобода для музыканта начинается там, где он сам контролирует свой процесс, свои деньги и свою музыку.

Будучи дальновидным реюёнком, записал в блокнот адреса и городские телефоны аранжировщиков, работающих в городе. Список получился внушительный, и, хотя доступ к нужной информации был ограничен, это ощущалось как важный шаг вперёд. Маленькая победа, открывающая новые горизонты. Теперь было ясно, где искать помощь, когда возникнет необходимость в аранжировках или профессиональном подходе к музыке. Этот список стал первым реальным инструментом для продвижения вперёд. Сам факт того, что удалось собрать такие контакты, придавал уверенности. В голове роились идеи, как можно использовать эти данные, какие песни и аранжировки предложить. Это стало своего рода стратегией: каждый новый контакт, каждая встреча могли стать тем самым катализатором, который приведет к большему успеху. Конкуренция была жесткой, и каждый шаг вперёд требовал усилий. Но этот список в блокноте стал напоминанием: не один, и что при правильном использовании имеющихся ресурсов успех не заставит себя долго ждать.

В апреле 99 года, накопив 2500 рублей, подрабатывая на разных мелких работах, решился на первый серьёзный шаг – создать свою песню «Солнце моё» с профессионалом и обратился к Олегу Малышеву, который работал аранжировщиком в ДКЖ. Это было важное решение, ведь я понимал, что аранжировка, сделанная опытным человеком, придаст песне качество и звучание, которых мне не хватало. Олег был одним из тех, кого я уже знал по слухам – его работу ценили за профессионализм, и я надеялся, что совместная работа даст нужный результат. Сомнения в своем вокале, конечно, были. Иногда казалось, что мой голос недостаточно силён, чтобы конкурировать с теми, кто уже работал в более высококачественной студийной атмосфере. Но жажда выйти на более высокий уровень, избавиться от ограничений гитарного исполнения и создать полноценную композицию, превозмогала эти сомнения. С каждым шагом я понимал, что это необходимая ступень в процессе становления как исполнителя, и что в этой работе важно не только верить в себя, но и пробовать, несмотря на неуверенность.

Я предоставил Олегу текст песни, ноты и гаммы мелодии, чтобы он мог создать аранжировку с учётом моего мотива и специфики вокального исполнения. Это был важный момент: песня должна быть не только технически правильной, но и соответствовать моему внутреннему состоянию, звучать так, чтобы она раскрывала мои эмоции. Олег внимательно выслушал мои пожелания, изучил материал и взял его в работу. Придя к нему через 7 дней, как было оговорено ранее, я услышал шедевр, который даже не признал за свою песню. Аранжировка была настолько профессиональной, что она полностью изменила изначальную концепцию, сделав её гораздо более насыщенной и многослойной. Мелодия, которую я сочинил, теперь звучала совершенно иначе – более масштабно, эмоционально и глубоко. В какой-то момент я почувствовал, что песня как будто «выходила» за пределы того, что я мог бы создать сам. Это было одновременно и восхитительно, и пугающе, так как скромный набросок стал произведением. Разобравшись в структуре работы, мы поняли, что темп и задуманный мотив были искажены до не узнавания. Мне стало очевидно, что песня потеряла задуманную атмосферу и настроение.

Мы пробовали менять темп, переделывали концепцию, но, несмотря на все усилия, Олег не мог адаптировать аранжировку под мои вокальные данные, которые, к сожалению, были ограничены. Каждый раз, когда мы пытались внести изменения, звучание не соответствовало моим возможностям, и песня теряла свой первоначальный характер. Я начинал осознавать, что сам темп и структура, которые идеально подходили для аранжировки, не всегда совпадают с тем, что можно реализовать в своём исполнении. В какой-то момент стало ясно, что нам не удастся найти тот баланс, который бы полностью удовлетворил меня. Олег сказал мне, что текст простой, и что из него сложно вытянуть всю необходимую глубину. Он объяснил, что аранжировка, конечно, важна, но без сильной вокальной поддержки и более сложного текста композиция не сможет раскрыться в полном объёме. Это прозвучало как ещё одно подтверждение того, что мои ограничения в вокале стали серьёзным барьером для достижения того уровня звучания, к которому я стремился. По его рекомендациям, текст можно было выкинуть и продолжать учиться писать дальше. Это прозвучало как приговор, и я не думал, что отзывы будут такими жестокими. Всё, что я вложил в эту песню, казалось, исчезло в одно мгновение. Стремление создать что-то настоящее столкнулось с реальностью. Эти слова были болезненной правдой.

Выйдя из ДКЖ, пошёл домой пешком, и в голове крутилась одна мысль: нужно учиться делать аранжировки самому, чтобы избежать подобных ситуаций в будущем. Это был важный момент осознания, что полагаться на чужую помощь в таком ключевом вопросе – значит рисковать потерять свою уникальность и контроль над тем, что создаётся. Понимание того, что для развития как музыканта нужно взять на себя ответственность за весь процесс, от создания песни до её завершённой аранжировки, стало решающим. Меня не пугали трудности и неопределённости, наоборот, я ощущал, что это путь, который стоит пройти. Чем сложнее, казалось, решение, тем сильнее появлялось желание разобраться и научиться. Это становилось не просто необходимостью, а вызовом, который я был готов принять. Этот путь обещал быть долгим и сложным, но именно он был тем, что поможет мне избежать разочарований в будущем и наконец-то найти свой собственный путь.

Глава 1.9 Студийная «каморка»

Подростковый возраст – это буря эмоций, сомнений и поисков. В этот период я словно балансировал на грани между детской наивностью и взрослой ответственностью. Окружающая реальность всё больше требовала определённости, уверенности, выбора. Школа была местом, где нужно было буквально выживать. Были свои "лидеры", свои "правила", которые я не принимал. Я всегда чувствовал себя немного не в своей тарелке, чужим среди сверстников. Постоянные насмешки, попытки загнать меня в рамки только усиливали внутренний конфликт. Родители, занятые своими делами, редко замечали моё состояние. Всё чаще замыкался в себе, чтобы не показывать уязвимость. Казалось, никто не понимал, что внутри меня кипела настоящая буря. Часто задавал себе вопросы: "Почему я не такой, как все? Может быть, проще подстроиться и стать 'нормальным'?" Но эти мысли вызывали ещё большее отторжение, потому что мне хотелось быть как все, но в то же время мне не хватало сил и уверенности, чтобы отстаивать свою уникальность.

Переходный возраст стал настоящим испытанием. Это было время внутренней борьбы, поиска себя, попыток понять, что правильно, а что нет. Каждый день приходилось доказывать, прежде всего себе, что справлюсь, что смогу идти своим путём, каким бы сложным он ни казался. Динамика в моих попытках что-то создать, выразить или достичь ещё не была очевидной. Это были скорее пробные шаги, которые не приносили ощутимых результатов. Я пробовал разные направления, порой даже не зная, чего именно хочу добиться. Одни попытки заканчивались полным провалом, другие приносили минимальный успех, но ничего, что можно было бы назвать значительным. Это, конечно, вызывало разочарование. Часто возникало чувство, что я топчусь на месте. Каждый новый шаг вперёд казался ничтожным на фоне того, чего хотелось достичь. Но даже в такие моменты я не мог полностью остановиться. Что-то внутри подталкивало меня пробовать ещё раз, снова вставать после падений и идти дальше, пусть и маленькими шагами. Этот период стал временем экспериментов и ошибок. Я учился на них, понимал, что ни одно усилие не проходит бесследно, даже если результат не виден сразу. Всё это стало фундаментом для того, чтобы однажды динамика начала нарастать и принести настоящие перемены.

В нашем классе было всего два человека, которые занимались музыкой, включая меня. Второй был мальчишкой из соседнего двора, и его увлечение выглядело ещё более странным, чем моё. Мы не были близкими друзьями, но наше "общее" выделяло нас на фоне остальных. Одноклассники считали нас "не такими, как все", и это "не такое" стало своеобразным клеймом. Интересно, что мы с ним никогда не обсуждали наши занятия, словно старались лишний раз не напоминать друг другу о том, что и так выделяет нас из общего круга. Может, мы оба чувствовали, что любое проявление энтузиазма только подольёт масла в огонь насмешек. Каждый из нас варился в своём котле. Он увлечённо погружался в мир синтезаторов, битов и экспериментов с электронной музыкой. В его руках простые звуки превращались в нечто странное и захватывающее, что тогда казалось мне почти магией. Я видел, как он часами возился с оборудованием, искал новые сочетания звуков, пробовал создавать ритмы, которые, как он говорил, «переворачивали сознание».

Я же жил совсем в другом ритме. Моё время уходило на попытки разобраться в собственных желаниях и найти себя в том хаосе, который окружал нас. Если у него было чёткое направление – он горел своей музыкой, – то я плыл по течению, хватаясь за всё, что хоть как-то могло стать для меня якорем. И хотя мы редко общались, я замечал в его увлечённости то, что мне самому не хватало: уверенность в том, что он делает. Его энергия, его фанатизм в работе с электронной музыкой вызывали уважение, хотя я никогда ему об этом не говорил. Мы были слишком поглощены своими внутренними мирами, чтобы пересекаться. Каждый из нас находился на своём пути, а наш класс был для нас просто общей отправной точкой. Глядя на его попытки и полное отсутствие музыкального образования, я искренне не понимал, что он вообще делает. Для меня, привыкшего к строгим правилам и структуре музыкальной школы, его хаотичные эксперименты казались чем-то нелепым. Он мог часами сидеть за компьютером, настраивая звуки, и с гордостью показывал свои «треки», которые мне казались набором странных шумов. Думал: «Разве это можно назвать музыкой? Где мелодия, где логика?» Его подход был противоположностью всего, чему учили меня. Если я полагался на теорию и правила, то он творил по наитию, словно шёл на ощупь в полной темноте. Но самое удивительное было в том, что он не сомневался в себе. Даже когда его треки никто не понимал или открыто критиковал, он продолжал работать, будто знал что-то, чего не знали мы. Никто не знал, что у каждого из нас происходило внутри, и это никого особо не напрягало. Мы жили в параллельных мирах, сосуществуя без необходимости вмешиваться в дела друг друга. Его увлечение электронной музыкой оставалось его личной территорией, как и мои попытки найти себя. Каждый был поглощён своим внутренним поиском, и в этом была какая-то странная гармония. Мы не стремились объяснять или доказывать что-то окружающим – каждый шёл своим путём, и, возможно, именно это помогало нам сосредоточиться на своём. Не понимал его, потому что мы жили по-разному. Он мог часами сидеть за компьютером, создавать свои треки и исследовать мир электронной музыки, а я не имел возможности даже представить себе подобное. Мои родители не могли купить мне компьютер, и это ограничивало мои возможности в освоении чего-то нового. Мы с ним были как два разных мира, в одном из которых технологии были доступны и стали частью повседневной жизни, а в другом я был связан с более традиционными способами. Это различие в жизни казалось мне непреодолимым.

Не паниковал и продолжал налаживать связи. В моём окружении было немало людей, которые могли поделиться опытом, дать советы или просто поддержать в сложные моменты. Это были небольшие шаги, но они постепенно начали складываться в нечто большее. Я начал ходить на различные встречи, слушать рассказы тех, кто уже что-то добился, и всё это давало понимание, что успех не зависит от того, сколько у тебя оборудования или ресурсов – главное, как ты используешь те возможности, которые есть. Порой просто знакомство с правильным человеком могло открыть новые перспективы. Понимал, что важно не только иметь какие-то материальные блага, но и развивать личные качества, которые позволяют привлекать людей и строить с ними отношения. Через общение с теми, кто был более опытным, я всё чаще находил нужные ответы на свои вопросы и начинал верить, что каждый новый контакт может стать ключом к следующей ступени. Это стало своего рода игрой. Апогеем моих скитаний стала договорённость о записи в комнате звукорежиссёра ДКМ. Долгие месяцы поисков и общения с разными людьми привели меня к этой комнате, среди оборудования, которое казалось мне недоступным. Атмосфера была странной – смесь профессионализма и какого-то невероятного волнения. В этот момент я понял, что теперь всё зависит только от меня. Нужно было вложить все свои силы, чтобы не упустить шанс, который я сам себе создал.

Началась активная работа по записи гитарных аранжировок и моего голоса. С каждым днем процесс становился всё более захватывающим. Гитара наполняла студию живым, динамичным звуком, а мой голос, который я до этого часто слышал только в голове, теперь стал частью реальности. Мы искали идеальные акценты, нюансы, которые могли бы передать атмосферу каждой композиции. Это было не просто техническое занятие, а настоящее творчество, где каждый элемент, каждая нота играли свою роль в создании чего-то единого и целого. Дядя Серёжа, который был звукорежиссёром, брал по 200 рублей за запись одной песни. Это было довольно недорого, учитывая, что студийное оборудование и профессионализм создавали качественный результат. Для меня это была возможность, которую я не мог упустить, ведь даже небольшая сумма открывала передо мной двери, о которых я раньше только мечтал.

Технологии развивались, и с каждым шагом всё становилось более доступным. Запись моих творений теперь велась на мини-CD диск. Это казалось чем-то невероятным – процесс, который когда-то был доступен только большим студиям и профессиональным музыкантам, теперь стал реальностью и для меня. Мини-CD, хоть и был не самым современным носителем, символизировал переход на новый уровень. Каждая песня, записанная на этот диск, становилась шагом вперёд, частью моего пути, и я с нетерпением ждал момента, когда смогу услышать всё это снова в формате, который будет более чем просто воспоминанием. Однако для того, чтобы поделиться своими произведениями, я перезаписывал все эти мини-CD на обычные кассеты. Именно так я и раздавал свои записи друзьям, которые с восторгом принимали эти первые копии. Возможность такой записи позволяла хранить минусовку и песню на одном носителе, что было настоящим прорывом для меня. Это дало возможность не только создать полноценную запись, но и удобно хранить все необходимые материалы на одном компактном носителе. Теперь у меня был доступ к качественным минусовкам и оригинальным трекам, что значительно облегчало подготовку к выступлениям. Я мог использовать этот компактный формат для репетиций и концертов на площадках, поддерживающих такую технологию. Это открывало новые возможности, позволяя не только выступать, но и контролировать весь процесс – от записи до исполнения на сцене. Кроме того, мини-CD стал для меня надежным способом сохранить свои творения. В отличие от кассет, которые были гораздо менее долговечными и подвержены износу, мини-CD обеспечивали гораздо более стабильное и качественное хранение. Это означало, что мои записи, в отличие от множества кассет, которые могли стереться или ухудшиться со временем, сохраняли свою оригинальную форму и звучание. Теперь я мог быть уверен, что мои работы не потеряются и не будут повреждены, что, для меня, как музыканта, было крайне важно. Технология мини-CD дала мне уверенность, что мои творения будут существовать в хорошем качестве и в будущем, и я мог с этим двигаться дальше.

Я не сильно переживал по поводу гонки с одноклассником в музыке, так как имел свои достижения, которые не уступали его. Хотя он развивался активнее. Мы, конечно, часто соперничали и обменивались идеями, но для меня это скорее было источником мотивации, а не конкуренции. У меня было своё направление, свои цели и идеи…

Эти взгляды были ошибочными, так как я не принимал весь масштаб развития технологий с 1999 по 2000 годы и ограничивал себя, думая, что моё творчество и подход к музыке – это всё, что нужно для успеха.

Глава 1.10 Первые концерты

Эпоха 90-х подходила к завершению, и вместе с этим менялась и сама реальность. Этот период был временем перемен, когда всё вокруг казалось нестабильным и неопределённым. Страна переживала сложные процессы, а мы, подростки, ощущали это на себе, балансируя между остатками старого мира и новыми возможностями, которые открывались с каждым днем. Время, когда казалось, что можно всё – но не всегда понимали, что именно. 90-е – это не только музыкальные и культурные изменения, но и переход от одной эпохи к другой. Мир становился всё более глобализированным, технологии развивались, но в то же время оставались старые привычки, которые мешали двигаться вперёд. В моей жизни этот переход символизировал не просто изменения в стране, но и внутренние трансформации, когда я уже начал осознавать, что наступает новая глава, и с этим были связаны и новые вызовы.

Одним из таких стал рывок моего одноклассника. В один из учебных дней – перед началом урока, на школьном радио включили его песню, которую спела девушка из соседнего класса. Песня звучала в воздухе, и вся школа могла её слышать. Не могу сказать, что я не почувствовал зависть. С одной стороны, я был рад за него, но с другой – меня это заставило задуматься о своих возможностях. Музыка, которую я создавал, могла бы получить такое же признание, если использовать все те же инструменты и возможности, которые были мне не доступны в тот момент. Его успехи показали, что в этом мире многое зависит не только от таланта, но и от того, как ты умеешь заявить о себе, как правильно использовать предоставленные возможности. И хотя у меня всё ещё не было необходимых инструментов для создания музыки на более высоком уровне, я начал понимать, что пути к успеху могут быть разными, и не все они очевидны с самого начала. Этот момент стал для меня поворотным: чтобы достичь того же, мне нужно действовать гораздо решительнее и активнее.

Главным препятствием, с которым я сталкивался, было отсутствие компьютера и возможности записи с него на обычные CD для запуска моих песен на школьном радио. В то время компьютер был важнейшим инструментом для создания и записи музыки, а у меня его просто не было. Технология мини CD, которой я пользовался, была уже уровнем выше, чем то, что поддерживалось на школьном радио. Для того чтобы мои песни зазвучали в школьных коридорах, мне нужно было бы перевести их на формат, который могли бы воспроизвести в обычной студии. Но такой возможности у меня не было. Я осознавал, что мои записи и идеи остаются в пределах того малого круга и не могли выйти за эти рамки. Однако это также стало для меня ещё одной мотивацией – чтобы быть услышанным, мне нужно было вырваться из этого ограниченного пространства.