Струны судьбы

В то время я учился в третьем классе во вторую смену. Это означало, что мой день начинался поздно, но был плотно расписан. Утро я проводил дома, а после обеда отправлялся в школу, где уроки тянулись до самого вечера. Поэтому холодным ноябрьским утром я пошёл один в ДТЮ на свой страх и риск. Внутри меня боролись сомнения и надежда. Знал, что родители не одобрят моего поступка, но желание попробовать пересилило страх осуждения. Я не рассказывал никому о своём решении, даже друзьям. Это было что-то личное, почти священное, что я должен был сделать сам.

Когда я вошёл в здание, меня встретила та самая тёплая атмосфера, которая так поразила меня во время экскурсии. Шум улицы остался позади, а впереди меня ждало что-то новое, неизведанное. Я почувствовал, что делаю шаг в другой мир – мир, где у меня был шанс найти себя. Брёл по коридорам один, вглядываясь в каждую дверь, словно искал заветный знак судьбы. Каждый кабинет был загадкой, за каждой дверью скрывался мир, который мог стать моим. Чувствовал себя одновременно взволнованным и потерянным. В голове крутились мысли: «Что, если я ошибусь? Что, если это не моё?» Но какая-то неуловимая сила вела меня вперёд.

Я нашёл ту самую дверь, в которую мы заглядывали на экскурсии. Она выглядела точно так же, как я запомнил: скромная, с едва заметной табличкой, которая казалась воротами в иной мир. Моя рука замерла на мгновение, когда я потянулся к ручке. Внутри всё смешалось: волнение, страх, нетерпение. Я спросил себя: «А вдруг там скажут, что мне здесь не место? Что я опоздал или что у меня ничего не получится?» Но я всё-таки открыл дверь. В этот момент что-то внутри меня словно щёлкнуло. Это был шаг, который я уже не мог взять назад, но и не хотел. За дверью меня встретила та самая уютная атмосфера: звуки рояля, лёгкий шум голосов, запах дерева и нотных листов. Это место будто ждало меня, даже если я сам ещё до конца не осознавал этого.

Там, за дверью, сидела преподавательница. Её образ сразу внушил уважение: строгий взгляд, но доброжелательная улыбка. Она подняла глаза от какого-то списка, посмотрела на меня внимательно, словно пытаясь понять, зачем я здесь.

– Ты один? – спросила она спокойно, не поднимая бровей от удивления.

Кивнул головой и, собравшись с духом, пояснил, что пришёл узнать, могу ли я записаться на занятия. Она жестом пригласила меня подойти ближе и указала на стол напротив себя. Мы сели, и началась беседа. Она расспрашивала меня: почему я хочу заниматься, что именно меня привлекает, есть ли у меня музыкальный опыт. С её стороны это выглядело как простая формальность, но для меня каждый её вопрос был вызовом. Я пытался ответить честно, хотя не всё понимал сам. Объяснял, что музыка с недавнего времени не даёт мне покоя, что я хочу попробовать, несмотря на отсутствие поддержки. Её глаза стали мягче, и в какой-то момент мне показалось, что она меня понимает. Это придало мне уверенности.

Она внимательно выслушала меня, задумалась на мгновение, а затем, с лёгкой улыбкой, сказала:

– Ну что ж, попробуем. Если ты готов вставать рано, мы можем поставить тебя в график занятий по утрам, с 8 до 9.

Я не ожидал такого решения, но сразу же согласился. Это был мой шанс, и я не хотел его упустить. Она достала журнал, внесла моё имя в расписание и сообщила, что мои занятия начнутся уже на следующей неделе. После этого она провела меня к инструменту. В тот день впервые я так близко увидел фортепиано: большой, чёрный, с блестящей лакированной поверхностью. Для меня это был не просто музыкальный инструмент – это было что-то магическое, будто портал в другой мир.

– Знакомься, – сказала она с лёгкой улыбкой. – Это фортепиано. Если вы с ним подружитесь, он откроет тебе много секретов.

Я провёл пальцами по холодным клавишам, и от прикосновения по телу пробежал лёгкий трепет. Это был мой первый шаг в новый, неизведанный мир музыки. Первое занятие было для меня настоящим открытием. Час пролетел как секунда. Казалось, я только начал, а уже пора заканчивать. Времени словно не существовало, когда я сидел за инструментом. Преподавательница показывала простейшие упражнения, объясняла, как правильно сидеть, держать руки и нажимать на клавиши. Хотя мне всё давалось нелегко, я чувствовал не усталость, а вдохновение. Каждый звук, каждая нота отзывались внутри меня, как будто я не учился играть, а вспоминал то, что давно знал. Инструмент словно становился продолжением меня самого.

В конце урока преподавательница одобрительно кивнула.

– У тебя есть потенциал. Главное – терпение и труд. Если ты будешь заниматься, то всё получится.

Эти слова для меня были как бальзам на душу. Понимал, что впереди меня ждёт много работы, но этот первый час за фортепиано окончательно убедил меня: я сделал правильный выбор.

По дороге домой я буквально летел. Шёл и подпрыгивал от счастья, не обращая внимания на прохожих и хмурое ноябрьское небо. Казалось, что внутри меня звучала музыка – моя собственная мелодия радости, которую невозможно было ни услышать, ни объяснить словами. Я вспоминал каждое движение пальцев, каждый звук, который вызывал инструмент, и это наполняло меня теплом. Не мог дождаться следующего занятия, хотя до него оставалась целая неделя. Этот день изменил что-то внутри меня. Впервые я почувствовал, что нашёл своё место, свою точку опоры. Несмотря на сомнения родителей, несмотря на страхи и препятствия, я сделал шаг, который открыл передо мной новый мир.

Подходя к дому, к нашей серой пятиэтажке, я осознал, что не могу рассказать ничего родителям. В голове звучали их слова о том, что у меня нет слуха и данных для музыки, что я не смогу совмещать это со школой. Понимал, что любое упоминание о моём решении вызовет только споры и новые упрёки. Именно поэтому я твёрдо решил держать всё в секрете. Это было моё личное, почти священное. То, что хотел защитить от непонимания и осуждения. Эта мысль придала мне странное чувство независимости. Впервые делал что-то важное только для себя, не ожидая одобрения, не стремясь объяснять свои действия.

Я вошёл в квартиру, снял куртку и, сделав вид, что ничего особенного не произошло, направился в свою комнату. Но внутри меня бурлила радость и предвкушение. Это был мой секрет, моя маленькая победа над страхом и сомнениями. Так началась моя борьба с привычными устоями и взглядами того времени. В обществе, где ценились практичность и «надёжные» профессии, увлечение музыкой казалось чем-то странным и даже ненужным. Тем более для мальчишки. В семье, где музыка никогда не была частью жизни, мои стремления воспринимались как прихоть, каприз, который лишь отвлекает от школы и «серьёзных» дел.

Каждое утро, просыпаясь задолго до школы, чувствовал, что иду против течения. Этот выбор заставлял меня преодолевать не только внешние трудности, но и внутренние страхи. Было нелегко скрывать свои занятия, объяснять, почему я ухожу из дома так рано, избегать вопросов родителей. Но с каждым уроком становился увереннее. Музыка не только открывала для меня новый мир, но и учила меня упорству. Она стала моим маленьким бунтом против обыденности, против предопределённости. Этот путь, пусть и тайный, стал моим первым шагом к тому, чтобы слушать своё сердце, а не голос окружающих.

Моё упрямство заряжало меня. Каждый новый день я чувствовал в себе всё больше сил идти вперёд, несмотря на обстоятельства. Это был внутренний вызов самому себе, проверка, насколько далеко я готов зайти ради своей цели. Сложности только подогревали мой интерес. Каждое утро просыпался раньше всех, собирался тихо, чтобы не привлекать внимания, и отправлялся в Дом творчества. Это стало моим личным ритуалом, источником вдохновения и внутреннего роста. Чувствовал, что мои действия дают мне не только радость, но и уверенность. Уверенность в том, что я могу менять свою жизнь, даже если вокруг все думают иначе. Моё упрямство стало двигателем, который помогал преодолевать страхи, сомнения и усталость.

Тайна усиливала всё в разы. Она делала каждое утро особенным, придавала моим действиям некую мистическую значимость. Чувствовал себя героем приключенческого романа, который в одиночку борется за свою мечту. Каждый шаг, каждая минута, проведённая в Доме творчества, становились для меня чем-то большим, чем просто занятия. Скрытность добавляла и адреналина. Я постоянно находился в напряжении, стараясь не выдать себя. Даже случайный вопрос родителей или одноклассников мог стать причиной паники. Но это только подогревало мой интерес и желание продолжать. Тайна превратила мою цель в нечто сокровенное, что принадлежало только мне. С каждым днём я всё больше убеждался, что сделал правильный выбор, и что это стоило всех усилий. Тайна стала частью моего пути, усиливая ощущение, что я двигаюсь против течения, вопреки всему.

Я стал понимать, что отличаюсь от родителей. Их привычный уклад жизни, желание следовать нормам и правилам, установившимся годами, казались мне чужими. Я всё больше ощущал, что не могу жить так же, как они, не могу просто плыть по течению, подчиняясь стереотипам и ожиданиям окружающих. Во мне росло стремление ломать шаблоны, идти своим путём, даже если это будет нелегко. Я осознавал, что ждать одобрения или понимания не имеет смысла. В мире, где всё определяли обязанности и практичность, я выбирал действие и свободу. Это было новое, но чёткое ощущение – быть готовым рискнуть, взять на себя ответственность за свои решения и двигаться вперёд. Я перестал искать оправдания и поддержки, начал полагаться только на себя. Этот внутренний прорыв стал для меня точкой, с которой началась настоящая независимость.

Меня не пугало отсутствие поддержки от родных и друзей, потому что никто об этом не знал. Тайна, которую я хранил, стала моим щитом, за которым я мог прятать свои страхи и сомнения. Чувствовал, что это только моя история, и никто не имел права вмешиваться в неё или пытаться изменить её ход. Так начался мой путь одиночки. Понял, что не всегда можно ждать одобрения или помощи, и научился полагаться исключительно на свои силы. Это придавало мне уверенности и, одновременно, закаляло. Мир вокруг не замечал моих стремлений и шагов, а я, в свою очередь, старался не обращать внимания на ожидания других. Этот путь был нелёгким – в нём я мог сам выбирать, куда идти и что делать. Это была моя первая настоящая борьба за себя, за право быть таким, каким я хочу.

Глава 1.3 Знакомство с музыкой

В апреле 1995 года я впервые понял, что музыкальная школа даёт мне гораздо больше, чем просто образование. Это было не только о том, как играть по нотам или правильно ставить руки на клавиши. Музыка начала формировать во мне качества, которые стали важной частью моей личности – терпение и способность сосредоточиться.  Каждый раз, когда нужно было разучивать сложное произведение, я учился сосредотачиваться, закрывая для себя весь остальной мир. Это было нелегко, особенно в то время, когда жизнь вокруг кипела, а сверстники проводили время во дворах, где царили свои законы. Но я понял: чтобы добиться результата, нужно терпение и труд. Музыкальная школа стала для меня местом, где я учился управлять своими эмоциями. Ошибки в игре – это не повод бросить начатое, а возможность сделать шаг вперёд. Каждая новая мелодия становилась вызовом, и каждое удачное исполнение – маленькой победой. Этот момент осознания стал для меня переломным. Я начал воспринимать музыку не просто как хобби, а как путь, который требует усилий, но даёт несравненное удовлетворение.

Благодаря моторике пальцев, развиваемой через игру на пианино, я начал осознавать важность точности и координации. С каждым новым произведением я всё больше чувствовал, как мышцы и движения становятся более естественными, а аккорды и ноты – интуитивно знакомыми. Это позволяло мне углубляться в музыку, не отвлекаясь на технические моменты. Осознал, что настоящая свобода приходит, когда руки и мозг синхронизируются, и всё, что остаётся, – это музыка, льющаяся через пальцы без лишних усилий. Я стал быстро запоминать всё, что учил, и впитывать информацию огромными объёмами. Занятия в музыкальной школе превратились для меня в настоящий процесс поглощения знаний. Музыка, ноты, теория, аккорды – всё это стало частью меня, и я начал воспринимать её не как набор механических упражнений, а как язык, с помощью которого можно говорить с миром. Заметил, что даже вне уроков я мог мгновенно вспоминать целые произведения, словно они укоренялись в моей памяти на уровне инстинкта. Задачи, которые раньше казались сложными и трудными для восприятия, начали даваться мне с легкостью. Это было похоже на внутреннее пробуждение: информация больше не казалась чем-то абстрактным, она становилась частью моей личной реальности, как дыхание или движение. Именно в этот период я понял, что обучаюсь не только музыке, но и принципам, которые будут сопровождать меня в жизни: упорство, самоорганизация и умение работать с деталями, не теряя общей картины. Осознал, что каждый шаг в этом процессе – это не просто преодоление препятствий, а погружение в новые миры, которые открываются через каждую мелодию. Всё, чему я учился, становилось не просто знаниями, а органичной частью меня, определяющей моё восприятие мира.

Я удивлялся своим успехам и скорости обучения. Казалось, что я не только преодолеваю препятствия, но и легко двигаюсь вперёд, как если бы весь процесс обучения был в каком-то смысле естественным продолжением моего внутреннего мира. Иногда я сам не верил, как быстро усваивал новые произведения, как легко они встраивались в моё сознание. Это было похоже на магию – разучивал сложные пьесы, а они становились частью меня, как если бы всегда знал, как их играть. Каждый день я открывал для себя что-то новое, не только в музыке, но и в самом себе. Начал понимать, что способности к обучению – это не просто результат усердных занятий, но и нечто большее. Они стали частью моего восприятия мира: я стал внимательнее к деталям, замечать нюансы в звуках, которые раньше проходили мимо. Вместо того чтобы бороться с материалом, начал ощущать его как что-то знакомое, как нечто, что уже было внутри меня, и мне оставалось лишь раскрыть это. В какой-то момент понял, что обучение стало для меня не тяжёлым трудом, а радостью. Я наслаждался каждым моментом, каждым шагом вперёд. Даже когда сталкивался с трудностями, то воспринимал их как естественные этапы роста, а не как преграды. Музыка стала для меня частью самой жизни, стала наполнять меня энергией и вдохновением. Удивительно, но на тот момент я уже не искал конкретного результата – просто жил, позволяя ей всё больше и больше проникать в мою сущность.

Начал видеть внешние изменения в себе. Эти перемены не были мгновенными, но с течением времени они становились всё более заметными. Мой взгляд стал более сосредоточенным, уверенным. Внешне стал выглядеть более зрелым, даже несмотря на тот возраст, когда большинство сверстников ещё искали себя и переживали подростковые бури. Стал более терпеливым и внимательным, и это отражалось на общении с людьми. Моё отношение к жизни, к сложным ситуациям и даже к мелким проблемам стало другим. Больше не воспринимал их как препятствия, а как вызовы, с которыми можно справиться. Эти внешние изменения были отражением того, что происходило внутри меня. Почувствовал, что всё, чему здесь учился, начало проявляться не только в моём музыкальном мастерстве, но и в том, как воспринимаю мир и взаимодействую с ним. Сверстники стали казаться мне поверхностными и ограниченными. Начал ощущать, как наши миры разделяются. В то время как они продолжали жить в своей привычной реальности, полном бурных эмоций и мимолетных увлечений, я погружался в гораздо более глубокие и сложные процессы. Моё внимание было направлено на развитие, самопознание, которое открывало передо мной всё новые горизонты. Стал видеть, что большинство моих ровесников так и не задумывались о том, что лежит за пределами их повседневных интересов. Они воспринимали мир как нечто мгновенное, лишённое глубины. Разговоры, которые раньше казались мне важными, теперь становились пустыми и бессмысленными. Я искал смыслы, хотел понять, как всё устроено, и эти поиски стали гораздо более значимыми. Начал воспринимать мир как сложную систему, где каждое действие имеет своё значение, и каждое решение – это часть более широкой картины. Это расстояние между нами становилось всё более ощутимым: мои интересы и переживания начали выходить за пределы того, что было привычно и понятно большинству. Все эти изменения заставляли меня чувствовать себя несколько одиноким в кругу сверстников, как будто был на другом уровне восприятия.

Нагрузка была эффективной и давала результаты каждый день. С каждым занятием и упражнением в музыкальной школе прогресс становился всё более заметным, и это было не просто освоение новых произведений, а настоящая внутренняя трансформация. Вместо того чтобы тратить недели на разучивание сложных пьес, теперь они давались гораздо быстрее, и это приносило не только удовлетворение, но и чувство, что каждый день приближает к чему-то большему, чем просто технику игры. Каждый новый шаг в музыке ощущался как маленькая победа, подтверждение того, что труд не проходит даром. С течением времени растущая способность сосредотачиваться стала замечаться не только на пианино, но и в повседневной жизни. Внимание стало более острым, а терпение – неотъемлемой частью повседневных дел. Я стал понимать, что каждый момент, вложенный в учебу, не уходит в пустую, а формирует новые привычки и открывает новые возможности. Учёба не была только процессом освоения нот – это был путь формирования характера, умения контролировать свои эмоции, оставаться спокойным и собранным даже в сложных ситуациях. Прогресс не ограничивался музыкой, он затрагивал все аспекты жизни. Чем больше усилий было вложено в занятия, тем явственнее становился результат. Работа над произведениями превращалась в нечто большее, чем просто техника исполнения; она превращалась в процесс самопознания, в раскрытие новых граней личности. Это давало не только улучшение музыкальных навыков, но и обогащение внутреннего мира. Ранее обычные задачи становились всё более осмысленными, а даже самые простые действия – как изучение книги или решение повседневных вопросов – наполнялись глубиной. С этим прогрессом приходили и изменения в восприятии окружающих. Те, кто не был вовлечён в такой же процесс саморазвития, начинали казаться замкнутыми в своей привычной реальности. Но в какой-то момент это стало не только источником мотивации, но и поводом для рефлексии: процесс саморазвития не только менял меня, но и позволял всё более ясно видеть, как важен личный путь и насколько каждый из нас уникален. Влияние этих усилий на личные отношения, на способность слышать других, на понимание их потребностей стало очевидным. Каждый день, наполненный концентрацией и упорством, становился всё более продуктивным, давая ощущение, что движение вперёд – это не просто физический процесс, но и постоянное обновление себя. С каждым новым достижением не только техника игры, но и личная уверенность продолжали расти, и на этом пути не было остановок.

Лето 1995 года внесло свои коррективы в мой путь, когда мне предложили участие в концерте, куда меня отправили как успешного ученика. Я был горд этим достижением, но не предвидел, что присутствие родителей на таком мероприятии будет обязательным. Для меня это стало неожиданностью. Привык к тому, что мои успехи в музыкальной школе – это мой личный результат, и не ожидал, что это будет связано с чем-то таким официальным и обязательным.

Для моей мамы стало настоящим шоком, что с 1994 года я тайком ходил в музыкальную школу. Она не знала, что я так увлёкся музыкой, и когда наконец узнала, была потрясена. В тот момент она, как мне показалось, почувствовала, что что-то упустила в своём воспитании или не смогла понять мои стремления. Всё это время она была уверена, что я занимаюсь обычными школьными делами. На концерте она сидела молча, что было для меня самым странным. Я привык к её поддержке, но теперь её молчание казалось наполненным какой-то тяжёлой тенью. Она не аплодировала, не высказывала восторга – она просто наблюдала и это ощущение её отстранённости немного настораживало меня. Было очевидно, что она пыталась разобраться в том, что происходит, и, возможно, почувствовала, что не может полностью разделить мою радость и гордость за мои успехи.

Когда концерт закончился, она подошла ко мне, и, словно пытаясь прийти в себя после пережитого шока, сказала: "Ходи, раз получается, куда тебя девать?" Эти слова были для меня не просто вопросом, а своего рода признанием, что мама оказалась в растерянности. Она не знала, что с этим делать, как воспринимать мой выбор и как поддерживать меня, не имея для этого всех нужных знаний и опыта. В её голосе я почувствовал одновременно и непонимание, и некую гордость, что её сын смог добиться такого успеха в своём увлечении. Но всё это было связано с внутренним конфликтом, с тем, что она не совсем понимала, что этот путь будет для меня чем-то больше, чем просто хобби. Этот момент был поворотным. Я понял, что мои родители, хотя и любят меня, всё равно не всегда смогут понять или поддержать меня в том, что кажется мне важным. Но это также стало осознанием того, что теперь буду идти своим путём, даже если этот путь окажется трудным для их восприятия. Мама продолжала оставаться рядом, но её молчание было как знак, что она не совсем готова полностью принять мои выборы, особенно если они выходят за рамки того, что она могла себе представить для меня. Это было одновременно тяжело и освобождающе: понял, что должен продолжать свой путь, несмотря на всё, и что не всегда нужно искать одобрение в самых близких людях, чтобы быть верным себе.

Напряжение, которое ощущалось после концерта, быстро ушло. Никто из домашних больше не поднимал эту ситуацию. Видимо, все просто приняли происходящее как данность и решили не акцентировать внимание на этом. Мама, хотя и молчала, пришла к своему внутреннему примирению, а папа, как всегда, сохранял сдержанность. Таким образом, музыкальная школа перестала быть тайной и стала официальной частью жизни. Это был новый этап, когда занятия уже не скрывались, а стали обычной частью повседневности.

Глава 1.4 Кумиры 90-х

К концу года я стал замечать, как у меня начал формироваться музыкальный слух и вкус. Если раньше я просто играл по нотам, стараясь не ошибиться, то теперь начал слышать музыку иначе. Научился чувствовать её глубже, замечать оттенки, понимать, как она может воздействовать на человека. Это было похоже на открытие нового мира. Простые упражнения вдруг обретали смысл, а мелодии, которые раньше казались скучными, становились яркими и живыми. Стал замечать, как гармония может вызывать слёзы, а ритм – заставлять сердце биться быстрее. Мои преподаватели тоже заметили изменения. Они начали давать мне сложные произведения, требующие не только техники, но и эмоциональной вовлечённости. Тогда я понял, что музыка – это не только механическое исполнение, но и история, которую ты рассказываешь слушателю. Первые попытки импровизации стали для меня настоящим прорывом. Я садился за инструмент и просто играл, позволяя рукам вести себя. Это было неожиданно сложно и одновременно невероятно увлекательно. Чувствовал, как музыка оживает внутри меня, становясь моим голосом.

Параллельно дома начал с удовольствием слушать прогрессивных исполнителей того времени: Максима Фадеева, Линду и других, кто создавал что-то действительно новое. Их музыка открывала для меня необычные горизонты. Я восхищался их способностью соединять глубокий смысл с экспериментальными аранжировками, создавая уникальную атмосферу. Рок-группы, несмотря на их популярность в 90-е, меня не интересовали совсем. Возможно, это было связано с тем, что их звучание казалось мне слишком грубым, лишённым той утончённости, которой я искал в музыке. Мне больше нравились мелодии, в которых можно было услышать сложные переплетения звуков, необычные ритмы и вокал, вызывающий сильные эмоции. Эти исполнители стали для меня своего рода учителями. Они показывали, как можно нарушать правила, чтобы создавать новое. Именно тогда я начал понимать, что музыка – это не только техника, но и смелость быть собой.

Так однажды, собираясь в школу, я включил телевизор, и там уже шёл клип неизвестного мне исполнителя – Андрея Губина. Это была песня «Ночь». Энергетика этой композиции буквально поразила меня. Чёрно-белая эстетика видео, плавные движения камеры и выразительный вокал создавали невероятную атмосферу. Смотрел, как заворожённый, забыв про всё остальное. Песня подходила к концу, и я вдруг осознал, что не могу отпустить эту мелодию просто так. В панике стал искать бумажку и ручку. На последних аккордах мне всё-таки удалось записать имя исполнителя. Тогда я даже не понимал, почему этот момент так важен для меня. Но уже через несколько часов я знал, что эта песня останется со мной надолго.

Мысли о школе пропали. Одна страсть – искать, кто это. Я буквально не мог оставить эту песню позади. Мозг продолжал воспроизводить её мотивы, а в голове звучала только одна фраза: «Ночь». Всё остальное стало неважным. Пытаться вспомнить детали клипа, понять, как мне найти этого исполнителя. Это был момент, когда музыка заставила меня забыть обо всём – о школе, о других заботах. Только эта песня и её энергетика захватили весь мой мир. Я был готов на всё, чтобы узнать, кто же это. В том возрасте, когда интернета не было в помине, как и домашнего телефона, поиск информации об исполнителе стал настоящим испытанием. Единственное место в городе, где можно было узнать все новинки музыки, был центральный рынок. Там стояли палатки, заваленные кассетами и дисками. Это было моё спасение.

Все решено. Вместо школы с рюкзаком устремился туда. В душе был сумбур и неразбериха. Понимал, что, возможно, пропущу важные уроки, но мне было всё равно. В тот момент единственным важным для меня было найти эту песню, этого исполнителя, узнать, что за магия скрывается за этими звуками. Я бежал, не обращая внимания на людей и машины, мысленно прокладывая маршрут к центральному рынку. Сердце колотилось быстрее, в голове мелькали вопросы: «Что, если я не найду? Что если это окажется чем-то слишком редким?» Но я не мог остановиться. Решение было принято, и знал, что не успокоюсь, пока не добьюсь своего.

Я подошёл к палатке, в которой всегда царил шум и движение, и, взволнованно достал из кармана листок с именем Губина. Пальцы немного дрожали, когда зачитал текст записки барыге: «Мне нужен Андрей Губин, песня „Ночь“». Его лицо не выдавало ни удивления, ни интереса, он лишь кивнул и начал перебирать кассеты, явно ориентируясь на запрос. Моя душа замерла в ожидании. Не знал, что будет дальше, но внутри чувствовал: если я сейчас не получу эту кассету, что-то важное останется недосягаемым. Продавец начал искать среди огромного прилавка, заваленного кассетами. Он медленно перебирал их одну за другой, пока я с нетерпением следил за каждым его движением. И вдруг, как в каком-то фильме, он остановился, поднял одну кассету и, с едва сдерживаемой улыбкой, произнёс: «Есть». В этот момент мир словно замер. Я не мог поверить, что наконец-то держу в руках то, что искал. «Ночь» Губина – вживую, на кассете. Всё остальное, шум вокруг, люди – всё исчезло. В моей голове звучала только эта песня, и я был уверен, что теперь она будет со мной всегда.

Была одна проблема: кассета стоила 15 рублей, и у меня их не было. Я замер на месте. 15 рублей – сумма, которую я никак не мог найти в своём кармане. В этот момент казалось, что вся моя решимость, все эти переживания и поиски исчезают в одно мгновение. Я встал перед продавцом, не зная, что делать дальше. Мозг сразу начал прокачивать варианты. Что делать? Быстро прикинул все возможные способы раздобыть эти 15 рублей, но ничего, кроме одного, не пришло в голову. Решил сходить к деду в гости и поделиться с ним. Дед всегда был готов помочь, тем более в такие моменты, когда я в чём-то нуждался. Я быстро свернул и направился к его дому, ощущая, как время тянется медленно, а кассета с каждой секундой становится всё важнее. Всё равно я был уверен, что, если удастся рассказать деду, как много для меня – значит эта песня, он поймёт.

Посидев в гостях, дед и баба меня выслушали. Они видели, как горели мои глаза, как я переживал из-за этой кассеты. Дед молча посмотрел на меня, потом протянул 15 рублей и сказал: «Беги и покупай, раз это так важно для тебя». В его голосе не было ни укоризны, ни лишних вопросов, только спокойное понимание. Эти слова дали мне силы. Я быстро побежал обратно к рынку, не оглядываясь, словно знал, что эта кассета – это не просто музыкальная находка, а символ чего-то большего. Быстро добежал до палатки, не останавливаясь ни на секунду. Продавец уже ждал меня, и я, не тратя времени на разговоры, протянул ему деньги. Он молча передал мне кассету. Почувствовав её тяжесть в руках, сразу побежал домой. Каждый шаг был полон нетерпения, мне хотелось скорее добраться, поставить кассету в магнитофон и услышать ту самую песню, которая изменила для меня всё. В голове звучала только мелодия «Ночи». Время словно замедлилось…

Залетел на 4-й этаж хрущёвки, в два прыжка пробежал коридор и, с трудом отдышавшись, рванул в свою комнату. В агонии начал искать магнитофон «Аэлита» и наушники. Всё вокруг будто растворилось в этой безумной гонке за моментом. Наконец, нашёл всё, что нужно, и, не раздумывая, сел в углу комнаты на пол. Вставил кассету, надел наушники и в ту же секунду нажал на кнопку воспроизведения. Сердце колотилось, когда первые звуки заполнили мои уши. Я закрыл глаза, погрузился в музыку и слушал весь альбом «Мальчик-Бродяга». Это было нечто большее, чем просто песни – мои переживания, моя история, рассказанная через музыку, которая наконец-то стала частью меня. Этот момент противоречил всему, что я когда-либо изучал в музыкальной школе. Я был окружён академической строгостью, классикой, сложными произведениями, где каждая нота должна была звучать в своём месте, а музыка – следовать жёстким правилам. Но вот эта музыка, этот альбом, был абсолютно другим. Это был взрыв эмоций, свободы и энергии. В нём не было ни одного канона, ни одной привычной гармонии. Это была музыка без ограничений, без правил – музыка, которая жила своей собственной жизнью. И несмотря на то, что она была далекая от всего, чему меня учили, я чувствовал, что она более живая, чем всё, что я слышал до этого.

Интересы разделились на два лагеря. Я примыкал к Губину, и его музыка становилась для меня чем-то гораздо более живым и искренним, чем всё, что я изучал в музыкальной школе. Внутри меня возникло противоречие: с одной стороны, я продолжал любить классическую музыку и уважать её традиции, а с другой – был в оппозиции с этой строгостью и шаблонами, которые она требовала. Музыка Губина, с её простотой и мощью, для меня стала символом свободы, которой я так страстно жаждал. Ощущал, что между этими двумя мирами, классикой и современным, выбор очевиден в пользу новых потоков. И выбрал не классику. Выбрал музыку, которая говорила со мной на другом уровне, без лишних условностей. Выбрал ту, что была понятна без слов, что не требовала строгих правил и рамок. Это было моё личное решение, осознанный выбор пути, который позволял мне быть собой, не следуя чужим ожиданиям. Классика оставалась для меня уважением, но музыка Губина – она стала моей новой реальностью, моим музыкальным миром, в котором я мог найти себя.

На протяжении всего 96-го года, до осени 97-го, во мне зрело ощущение перемен. Это было время поиска, когда я окончательно погрузился в музыку, которая наполняла меня энергией и вдохновением. Каждый день всё глубже погружался в её мир, исследуя новые звучания и стили. Моё восприятие музыки изменилось – она стала для меня не просто хобби, а настоящим открытием, моим внутренним миром, который всё ещё формировался. Поэтому в начале учебного года 97-го я принял решение оставить музыкальную школу и искать себя. Это было нелёгкое решение, так как быть строгие правила и ограничения меня угнетали. Хотелось свободы – свободы в музыке, в жизни. Понимание того, что я должен идти своим путём, приходило постепенно, но твёрдо. Это был шаг в неизвестность.

Глава 1.5 Лучший Друг

Новый учебный год 97-го в обычной школе оказался неожиданным. Вместо привычного распределения, когда классы оставались примерно одинаковыми, нас переписали в новые составы. Вдруг выяснилось, что наш класс был объединён с другим на параллели. Это изменение стало настоящим потрясением. Мы, уже привыкшие друг к другу, оказались в ситуации, когда нужно было заново строить отношения и привыкать к новым людям. Неопределённость и напряжение витали в воздухе. Старые привычные лица, с которыми я знался, теперь соседствовали с новыми учениками, и этот процесс адаптации занял некоторое время. Для меня это стало ещё одной переменной в жизни, которая, казалось, уже и так была полна перемен.

Это меня не пугало, так как я особо не контактировал с прежним составом класса. За годы учебы я привык быть скорее в стороне, чем в центре событий. В моём внутреннем мире было много другого, и школа редко становилась для меня чем-то более значимым, чем просто обязательным этапом. Не стремился к дружбе с кем-то из одноклассников и не привязывался к коллективу. Моё внимание было поглощено поиском своего пути, и всё, что происходило вокруг, казалось мне не таким важным. Когда нас объединили с другим классом, я не ощутил особого дискомфорта. Да, это был новый опыт, который воспринимался мной, как неизбежность, а не проблема. Так же продолжал оставаться самим собой, поглощённым своими мыслями и стремлениями, и взаимодействие с новым составом класса стало для меня просто ещё одним фоном, на котором я продолжал развиваться.

В классе нас рассадили без разбора, и я оказался на задней парте первого ряда рядом с некто Копыриным Константином. Он был новым лицом в моём окружении – высокий, с цепким взглядом и немного странной манерой общения. Мы не сразу начали общаться, но вскоре выяснилось, что у нас есть общие интересы. Он был довольно нетипичен для этого класса, и это давало ощущение, что между нами может возникнуть какой-то особенный контакт. Но в начале мы просто молча сидели рядом, каждый поглощённый своими мыслями, и только редкие взгляды и случайные реплики показывали, что мы с ним находимся в одной реальности. Начало было тихим и незаметным, но постепенно между нами образовалась некая связь, основанная на взаимном понимании и общих взглядах. Мы начали проводить вместе больше времени, общаться за пределами школы, обсуждать всё – от музыки до жизни в целом. Каждый из нас был немного странным, немного отличающимся от остальных, и это объединяло нас. Мы стали поддерживать друг друга в самых разных ситуациях, и каждый в этой маленькой компании был важен. Костя, несмотря на свою внешнюю замкнутость, оказался отличным другом и человеком, на которого можно было положиться. Мы были как отдельный мир внутри класса, мир, в котором царила свобода мысли и не было места для лишних условностей.

Он был далёк от музыки, но за любую движуху – всегда. Константин не разделял моих музыкальных увлечений, но он всегда был готов поддержать любое начинание. Его энергия и стремление к приключениям делали его незаменимым спутником. Он был тем человеком, с которым можно было сделать что угодно, будь то ночные посиделки, поиск нового места для встреч или просто организация чего-то необычного. В какой-то момент я понял, что, несмотря на наши различия в интересах, он был для меня важной частью моего мира. Мы прекрасно дополняли друг друга, и это сотрудничество, основанное на взаимном уважении, стало основой нашей дружбы. После школы мы часто ходили в библиотеку, где с жадностью выискивали современные журналы, такие как «Cool» и другие, которые приносили в себе что-то новое и живое. В этих журналах мы находили брошюры с текстами песен и нотами, которые были для нас настоящими сокровищами. Это был наш способ прикоснуться к тому, что происходило в музыкальном мире, понять, как современные исполнители строят свои композиции, и, возможно, найти вдохновение для собственного творчества. Мы листали эти страницы, запоминали текст и аккорды, а потом с энтузиазмом пытались воспроизвести их на стареньком пианино или с гитарой. В библиотеке мы могли провести часы, забывая о времени, увлечённо поглощая всё новое.

По знакомым и друзьям со школы мы искали видеокассеты с клипами звёзд той эпохи, и часто тусовались на квартирах, устраивая свои маленькие музыкальные посиделки. В этих видеокассетах были не только клипы популярных исполнителей, но и записи с живых концертов, которые становились для нас настоящими реликвиями. Мы собирались вчетвером, пятером, а иногда и всей бандой, чтобы вместе переживать моменты, когда музыка и видеоряд соединялись в одном потоке энергии. Включали телевизор, ставили кассету, и на экране начинали оживать звёзды, о которых мы могли только мечтать. Эти вечера запомнились смехом, разговорами, обсуждениями и, конечно, музыкой, которая стала центром нашего маленького мира. Время, проведённое на этих импровизированных тусовках, стало настоящей вехой в нашей жизни. Мы могли часами обсуждать все, что было важной частью восприятия того времени. Для нас каждое новое видео было открытием, ведь видеокассеты не были такими доступными, и мы ценили каждую запись, каждый клип, как драгоценный артефакт. Клипы, в которых была зашита не только музыка, но и особая атмосфера того времени, словно переносили нас в другие миры. Каждый из нас был частью этой уникальной музыкальной вселенной, и это объединяло нас ещё больше. Для меня лично, эти вечера стали чем-то важным – способом не просто развлекаться, но и находить своё место в этом музыкальном мире. Это было время, когда даже будучи подростками, мы чувствовали, что уже можем понять и почувствовать всё то, что казалось недосягаемым для большинства.