Остров под звездами. The island under the stars

Остров под звездами. The island under the stars
Андрей Сенников

Когда-то обстоятельств злая сила Заставила покинуть сердцу милые места, Животный страх, тревогу в ум мой вбила, Поддался ей, бежал. И начал жить вновь с чистого листа. Вдали от родины обрел покой, свободу, До дней своих конца мечтал я так вот жить, Шум океана, солнце, райскую природу Готов был искренне от всей души благодарить. Но снова надо мной сгустились тучи Предательства и мести грозовые облака, Опять бежать иль принять бой? Что лучше? Трястись как заяц? Драться с гордостью испанского быка…

Остров под звездами

The island under the stars

Андрей Сенников

© Андрей Сенников, 2018

ISBN 978-5-4485-8760-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Что-то изменилось в моих ощущениях, что-то заставило меня вынырнуть из своей полудремы и попытаться разобраться и понять наполовину еще спящим сознанием причину внезапного пробуждения.

Это как спать в междугороднем автобусе во время движения, не просыпаясь на поворотах и ухабах, зная, что твоя остановка еще не скоро, и тебе не мешают ни разговоры попутчиков, ни музыка, льющаяся по салону из динамиков в обшивке, ни натужный гул двигателя. Но стоит этому двигателю замолчать, сразу сон снимает как рукой и мозг понимает: что-то не так, что-то не по плану…

Вот и сейчас я пробудился так и, насторожившись, начал анализировать.

Что поменялось снаружи? Так же темно, как и три часа назад, когда я укладывался спать. Такой же монотонный скрип деревянных балок и шелест брезента на легком ветру. Всплеск воды с такими же интервалами, как и раньше, но немного изменилась тональность ударов волн о борта моего самодельного плота. Они стали резче и громче.

Стоп, я, кажется, понял, я почувствовал, что было не так: плот почти не качается, только при очередном наплыве волны он не перекатывается плавно с одной стороны на другую, а встречает её как бы в штыки, сопротивляясь удару, возмущаясь, как живое существо. Ошарашенный своей догадкой, я резко вскочил и тут же рухнул назад на свой лежак, чуть не потеряв сознание, ударившись головой о перекладину, поддерживающую тент над моим укрытием. Потом долго не мог сориентироваться в темноте и найти край откидывающегося полога, чтобы выбраться наружу.

Хоть я и смирился со своим положением мореплавателя без особых навыков и познаний в науке судоходства и даже толком не мог управлять своим средством передвижения по водной глади, но все же мне моё нынешнее положение нравилось и мысль о том, что это плавание может вдруг закончиться, заставляла трепетаться сердце в досадном волнении.

Выбравшись наружу, я в темноте увидел тысячи звёзд на небе и тысячи в отражении океана и только приглядевшись, заметил пробел в этом мерцании. Черной полосой и влево и вправо от носа плота отходила тонкая, не больше пяти-семи метров в ширину, полоска суши, покрытая песком. Вправо полоса уходила серпом вдаль, становясь тоньше и сливаясь с черным небом и такой же черной водой, исчезала в звездном зеркале. Влево силуэт линии берега заканчивался какой-то огромной и высокой тенью, но расстояние во мраке было не определить. Я сразу не решился ступить с носа своего «океанского лайнера» на берег в полной темноте.

Постоял с минуту в нерешительности, прислушиваясь к звукам окружающего меня нового и таинственного мира, но ничего необычного не услышал, кроме привычного шума океана. Вернулся в свою берлогу, достал из рюкзака, стоящего у изголовья лежака, фонарь, которым очень дорожил и гордился, вылез обратно на нос плота. Яркий, мощный луч осветил полоску суши перед ногами и я, решившись теперь окончательно, спрыгнул на влажный от прибоя песок.

Это необычное ощущение, когда на твердой, незыблемой поверхности чувствуешь себя, словно младенец, делающий свои первые шаги. Почему-то не можешь найти равновесие, тело заставляет тебя покачиваться, вестибулярный аппарат, привыкший за два с половиной месяца к постоянной качке на водной глади океана, отказывается понимать уже, что есть что-то неподвижное, называемое сушей.

Первым делом я осветил песок по всей ширине косы, выискивая какие-нибудь следы. Страх и инстинкт самосохранения действовал, кажется, быстрее разума и рассудительных мыслей. Человек для меня в сложившейся ситуации был опасностью номер один, на втором месте остальные хищники этой планеты.

На полном серьёзе: выхватил бы на песке луч фонаря хоть какой-то намек на присутствие здесь человека, отчалил бы мой плотик незамедлительно в поисках другого безлюдного места в необъятных водных просторах. Но, пошарив фонарем по поверхности, не обнаружил ничего настораживающего. Решил посветить в сторону нависающей тени… и вдруг, как током шарахнуло! Быстро выключил фонарь и присел. Вот я дурак. Свет фонаря, да ещё такого мощного и яркого, был виден на многие километры! Я точно спалился! Меня точно заметили, ко мне точно уже идут… нужно отчаливать, пока есть время уплыть… Паника, страх, холодный пот пробили тело…

А если не заметили, не обратили внимания, кому какое дело, кто там светит фонарем? Может, показалось? Да и вообще, ночь на дворе, это же не зона или военный объект!

А вдруг зона? Засада? Меня только и ждали…

Тьфу, да кому ты нужен? Да ты и сам толком не знаешь, где находишься, а тебя именно тут ждут… Успокойся, без паники, тихо, дыши ровно… вот так, хорошо…

Приступ панического страха медленно, но отступал.

Фонарь я больше не включал. Тихонько, крадучись как кошка, перелез на свой безопасный и родной плот и постарался вжаться, влиться в тент навеса, став с ним одним целым, при этом, не выпуская из виду триста шестьдесят градусов и земли, и неба. Кажется, глаза вылезли из орбит, а уши превратились в огромные лопухи-локаторы, которые стали двигаться по направлению подозрительных звуков отдельно от головы, как у хищников. Так, просидев в неестественной для себя позе около получаса и не обнаружив за собой ни погони, ни слежки, я стал потихоньку успокаиваться, сполз по тенту до самого пола, принял полулежащее положение. Теперь уже в более удобной позе, не переставая созерцать темноту в направлении появления вероятного противника, незаметно погрузился в сон.

И снилось мне, как я внимательно наблюдаю за звездами, которые пытались меня перехитрить, передвигаясь быстро по небу, когда я на них не смотрел…

Проснулся я от того, что солнце играло бликами на моем лице, было тепло и комфортно, хотелось еще понежиться, не открывать глаза. Но после того, как в памяти всплыли переживания ночи, сон исчез мгновенно. Я приподнялся на локтях и осмотрелся. Песчаная коса стала шире, плот стоял полностью на берегу и уже немного обсох. Грозная тень оказалась остроконечной скалой, плавно уходящей на подъём с моей стороны и резко обрываясь с обратной, насколько я мог видеть со своего наблюдательного пункта. До скалы было прилично, около километра, поэтому о реальных размерах сказать ничего не мог, навскидку, высота до вершины была метров триста-четыреста. Что дальше за этой горой – еще предстоит выяснить. По-видимому, плот ночью прибило во время прилива, затем, когда вода ушла, он оказался довольно далеко от линии прибоя. Сама же песчаная коса теперь была шириной метров сорок в том месте, где я находился сейчас.

Остров. Так я его представляю с высоты птичьего полета.

От скалы она тянулась полукругом на несколько километров. С высоты птичьего полета, наверное, это выглядело как полумесяц или запятая с очень вытянутой петлей. Мне предстояло обследовать этот клочок суши и, может быть, он станет моим домом, в противном случае поплыву дальше по необъятной водной глади в поисках очередного, более подходящего пристанища. Слава Богу, плот оказался крепким и надежным, хоть и был сколочен из простой доски и набит мешками с пластиковыми бутылками.

Быстро, приглушив голод парой галет и запив водой, засобирался в разведку. На пояс повесил нож в ножнах, в руках мачете, в кармане сигнал охотника и десяток запалов к нему. Другого оружия у меня не было. Рогатку и духовую трубку с дротиками я за оружие не считал, так, ребячество, но оставалось место на плоту, поэтому грузил всё подряд, что находил ценного у друга в гараже, перед самым стартом. Подводное ружьё на суше вряд ли поможет, да и разобрано оно и запаковано хорошо в вещах. Решил, невзирая на жару, напялить на ноги ботинки и военные грубые штаны, а на тело ветровку с капюшоном, ведь не известно, где придется пробираться, вон, сколько зелени у основания горы.

Не спеша пошел по косе в сторону скалы зигзагами от берега до берега, изучая внимательно всё вокруг и под ногами. Вспомнил, что забыл флягу с водой. Пришлось вернуться. Без воды ни шагу, особенно в условиях жесткого дефицита оной. Главное – найти на острове пресную воду. Пополнить запасы требуется обязательно, иначе скоро будет мне не очень сладко.

Природа здесь только издалека казалась чистой и нетронутой. Песчаная коса была усеяна различным хламом, везде по ходу моего движения встречались нагромождения ветвей и остатков стволов деревьев. Следов отходов жизнедеятельности человека было тоже предостаточно. Пройдя всего метров триста, я насчитал на своем пути с десяток пластиковых бутылок, три веревки с руку толщиной неизвестной длины, так как они были засыпаны песком, а желания вытащить их и померять у меня сейчас не было. Пришлось обходить огромный вал морской веревочной сети зелёного цвета, которая разлеглась практически на всю ширину косы и вросла в песок.

Попадались доски различной длины и ширины, с гвоздями и без, стеклянные и пластиковые буйки с отверстиями для протягивания веревки, пластиковые поддоны для грузов, ящики для бутылок, куски пенопласта различных цветов. Даже пластиковый пляжный стул нашелся, такой, какие выставляют в летних кафе под зонтом. Что удивительно – целый.

В клубке рыболовной сети из лески шевелилась, пытаясь выбраться, огромная черепаха. Видимо, силы, потраченные на тщетные попытки добраться до воды, уже покидали её. Когда я наклонился над её головой, она взглянула на меня отсутствующим, ничего уже не выражающим взглядом, даже не попыталась спрятаться в панцирь. Отсутствовал страх в движениях, ей, наверное, уже было всё равно. Черепаха чувствовала скорую смерть. Леска, обвитая вокруг конечностей и шеи, глубоко впилась в кожу, местами проступали капельки крови. Я достал нож и аккуратно разрезал путы, боясь причинить боль еще живому существу…

Свободная черепаха лежала без движения пару минут, не веря, наверное, в чудесное освобождение, потом с неожиданной прытью поползла к воде и, когда первая волна окатила её измученное тело, на секунду остановилась, повернула голову ко мне, как бы благодаря, а затем исчезла в следующей волне прибоя.

– Плыви, плыви, старая Тортилла, чудеса бывают всё-таки, – сказал я, провожая её взглядом.

Морские течения приносили все выброшенные или утерянные человеком богатства сюда, а гостеприимная коса принимала без разбору всё, что могло доплыть до этих мест. По-видимому, серпообразная форма берега работала как ловушка и притягивала, словно магнитом, всё, что плавает, именно сюда. Ведь и мой плот здесь очутился так же, как и мусор.

Перед основанием скалы песчаный пляж расширился и разошелся в стороны, уступив по центру место плодородной земле, на которой буйной растительностью разгулялась природа. Эта зеленая стена как будто разрезала своим острием косу надвое, словно ледокол вгрызся в скованный льдом океан.

Чтобы проникнуть в лес или, точнее сказать, джунгли, мне придётся еще найти подходящее место для входа, потому что граница пляжа и джунглей была очерчена обрывом высотой около двух и более метров. Здесь воочию можно было лицезреть многолетнее соперничество воды и земли за захват территории. Океан постепенно подтачивал берег во время штормов, отламывая и растворяя в себе слабо защищенные участки плодородной почвы, а земля боролась за своё жизненное пространство мощными корнями деревьев и кустов, пытаясь отгородить вскрытое своё нутро живым барьером, уменьшая силу удара волн или вовсе сводя на нет очередную атаку водной стихии.

Центральную часть острова я решил исследовать после того, как разведаю всё его побережье. Побрел по левому краю, продолжая удивляться хитросплетению корней, что свисали с крутого берега. С этой стороны я всё время видел свой плот, так как коса шла полукругом и скала не закрывала обзора, но небольшое беспокойство было по поводу того, что, когда я начну огибать скалу с другой стороны, плот исчезнет из виду, а на нем было много необходимых вещей для жизни в одиночестве. Их мне не хотелось терять. Перед своим походом я, конечно, его хорошенько закрепил веревкой к стволу мощного, тяжелого дерева, которое давно когда-то принесло течение и укоренило в недрах косы неподалеку от моего плавсредства, но сомнения всё равно подтачивали уверенность в своих поступках. Переносить весь свой скарб куда-то тоже было глупо: ведь еще не было известно, безопасно ли вообще это место? Поэтому оставил всё, как есть, и ушел в разведку. Успокаивало то, что ветра не было, волны большой тоже, а небо чистое и безоблачное.

Далеко мне пройти не удалось, песчаный берег начал резко сужаться по ходу движения, прижимая меня к обрыву с корнями, а затем и вовсе к голой скале, пока не привел к отвесу, который сразу уходил со скалы в воду, перекрыв и движение, и обзор. Дальше только вплавь. Но, глядя на мощь волн, бьющихся о скалы, пропало бы желание и у чемпиона по плаванию, и у каскадера, даже за приличный гонорар, переплыть этот мыс. Ничего не поделаешь – придется возвращаться.

Обогнув клин из джунглей, двинулся по правому берегу. Пройдя чуть меньшее расстояние, столкнулся с похожей ситуацией. Здесь пляжная полоса была просто завалена огромными глыбами от обрушившейся части скалы, делая проход невозможным. По крайней мере, я убедился окончательно в том, что это был остров, даже не обойдя его по кругу. Преимущество – наличие дугообразной песчаной косы, которая дала мне осмотреть остров практически со всех сторон.

Осталось разведать центральную часть. Место, где происходило раздвоение косы, было самое низкое и удобное для восхождения в зеленый рай утробы острова. Я выбрал участок высотой около полутора метров с корнями от пальм, которые были переплетены между собой и отдаленно напоминали лестницу с перилами. Оказалось, что подняться в этом месте очень удобно и легко. Корни протягивались почти горизонтально друг другу, имитировали подобие ступеней, а два толстых ствола, проходящих над всей этой конструкцией, почти по прямой спускались и входили в песок, выполняя функцию перил.

Я поднялся без проблем и очутился в тени деревьев.

Пальмовая роща, показавшаяся мне непролазной издалека, на самом деле была довольно редкой. Расстояние между деревьями не меньше трех метров. А когда прошёл вглубь, то чаща стала еще реже, пальм меньше, но больше появилось каких-то кустов и высокой травы. Размашистое дерево, похожее немного на дуб с большими плодами коричневого цвета, оказалось хлебным деревом. Увидав под ногами, по ходу движения, знакомое очертание засохших шкурок, поднял голову и увидел над собой гроздья бананов. Да это и впрямь рай! Кокосы, хлебные плоды, бананы! Жить можно. Хотя нет, одними кокосами жажду не утолишь и суп не сваришь. Нужен источник пресной воды. Сомнения вкрадывались в душу. Наверняка сюда заплывали странствующие в поисках укромного уголка для жизни.

Они видели эту красоту, обилие еды, ну, по крайней мере, для нескольких человек в достаточном количестве, но, не найдя живительной для организма влаги, покидали остров. Если нет пресной воды, то нет и перспективы поселения. Я вздохнул и пошел дальше. Еще одно банановое дерево, сильно наклоненное у самого обрыва, со связками бананов. Пожалуй, я смогу дотянуться вон до той грозди. Мне непременно захотелось попробовать их. С четвертого раза мне удалось срубить своим мачете небольшую связку. Бананы были мелкие, в коричневой кожуре. Сам банан сладкий, но в мякоти множество семян, которые непривычно хрустели на зубах. Съев один плод, дальше решил пока не испытывать свой желудок на прочность. Для меня дикий банан с семенами внутри являлся новинкой. Оставшиеся на связке плоды забросил в заплечный рюкзак, где уже покоились три кокоса и один плод хлебного дерева. Привлек внимание куст с красной ягодой, похожей на бруснику или рябину, но брать не стал, как и пробовать, помня одно замечательное правило: не знаешь – не ешь.

Посмотрю в энциклопедии, узнаю о ней побольше, затем пущу в пищу. Внутренняя горная часть острова шла клином, как палуба широкого корабля, повторяя контуры берега, сужаясь в месте, где я поднялся, расширяясь к подножию горы. Постепенно отвесные склоны, поросшие переплетением корней деревьев и кустарников, уступили место каменной гряде, как бы огородив центральную часть острова от вероломства стихии, защитив от ветров внутренний мир. Чем ближе к горе, тем выше каменные берега. Получалась долина, окруженная нерукотворной стеной. Неожиданно у основания горы обнаружил довольно большое озеро, что заставило екнуть моё сердце. Неужели повезло? Подбежал к воде, зачерпнул ладонью, и… соленая вода досадно обожгла горечью рот и губы.

После минутного замешательства опять вернулся здравый смысл. Если я нашёл, как улизнуть от моих преследователей, то неужели не придумаю, как остаться в этом райском уголке? Лазурные волны и белый песок пустынного пляжа, лёгкий бриз и безоблачное небо, сверкающая под солнцем яркая зелень и пение птиц. А главное, никого вокруг!

Для меня этот остров был идеальным местом пребывания, если бы не отсутствие пресной воды. Можно конечно собирать дождевую, ёмкостей для сбора на плоту предостаточно, я быстро в уме подсчитал литраж всех пластиковых бочек – получилось около девятисот литров, и это не считая пластиковых бутылок. Но проблема в том, что я не знаю, как часто здесь проходят дожди… Размышляя, присел у соленого озера. Стал бросать мелкие камешки в воду. И вдруг я обратил внимание на то, что брызги от далеко брошенных камней, долетая до противоположного берега, смачивали каменный берег и он менял окраску на более тёмную. Стоп, я не кидал вроде бы камни вон туда.

На правом берегу и впрямь камни были темные, а значит и влажные до самого края вверх. Надежда о правильной догадке прокатилась по моему сознанию. Я вскочил на ноги, в несколько прыжков обежал берег и очутился у влажных камней. Присел на корточки, присмотрелся. Между камнями с уступчика на уступчик двигалась маленькая армада из капелек воды, именно не текла, а двигалась, потому что капли шли как солдаты в строю одна за другой на расстоянии пары сантиметров с одинаковыми интервалом и скоростью по наклонному краю породы, а когда тот заканчивался, повисали на краю на долю секунды и срывались на следующий, на время исчезая из виду, но вскоре появлялись, собравшись снова в единое целое ниже на краю следующего камня, поблескивая радостным отражением солнечного света.